Я не слышу, как дрожит мой голос. Я не чувствую, как ладонь, сжимающая телефонную трубку становиться влажной.
- Это не телефонный разговор, - говорит Стомп… …и он бросает трубку. Черт побери! Какая находчивость! Понятное дело, я набираю его номер. Считаю гудки. Десять, одиннадцать. Чертом урод отключил телефон. Как такому мудаку могло прийти такое в голову?!
Я устало кладу трубку на пол и откидываюсь на спинку кресла. Некоторое время смотрю в потолок. В углу паук свил паутину. Надо бы убрать.
Черт бы тебя побрал, мудила ты чертов! Я поднимаюсь с кресла, натягиваю джинсы Levis, сбрасываю олимпийку и нахожу реглан Burberry. Зашнуровываю высокие ботинки Clarks. На улице - мокрый снег. Подворачиваю джинсы, какая, блядь, проницательность. Надеваю клетчатое пальто Burberry и такую же кепку.
Ботинки - 150 баксов, джинсы - 100, реглан - 500, пальто - 1000, кепка - 80. На мне одето шмотья почти на две штуки зеленых. В нашей стране большинство людей столько за год не зарабатывают. И, тем не менее, они более счастливы, чем такой пафосный урод, как я.
Я кладу в карман, рядом с капой, мобильный телефон. Запираю на замок дверь и покидаю квартиру.
Выхожу на улицу. С неба летят хлопья мокрого снега. Март, блядь! Поднимаю высокий воротник пальто и быстро иду в сторону шоссе, ловлю первую попавшуюся машину. Называю адрес.
- Нет, мне не по пути, - говорит усатый водитель в опущенное стекло.
- Десять баксов, - отвечаю я.
- Садись, - водитель открывает мне дверцу.
Подъезжаем к дому Стомпа. Я расплачиваюсь и быстро поднимаюсь по зассаной гопами лестнице.
Я был у Стомпа всего два раза. Честное слово, возвращаться в такую квартирку не особо хочется. Типичная обитель типичного торчка.
Долго звоню в оббитую потрескавшимся дерматином дверь, пока не слышу его шаркающие шаги.
- Привет, Факер, - отворяет дверь Стомп, и пропускает меня во внутрь.
Слава богам, что он не протянул мне руку для приветствия. Даже у такого опустившегося существа как я, это вызовет лишь омерзение и сострадание к человеческой природе.
Сколько я не видел Стомпа? Несколько месяцев, это точно.
Он изменился. Ширка окончательно доконала его: черные круги под глазами, обвисшие плечи, желтая кожа. Кажется, он лишился нескольких зубов.
Запах. Хм, я уже начинаю привыкать.
- Будешь чай? - спрашивает Стомп, проходя в единственную жилую комнату.
- Нет, - слишком поспешно отвечаю я.
В комнате лишь платяной шкаф, ТиВи, раскладной стол, два деревянных стула и кровать… Он, наверное, только что с нее встал: желтая, коричневая простыня…короче…
- Присаживайся, - Стомп показывает мне на стул, сам же падает на кровать.
Я сажусь и в ожидание смотрю на него.
- Нам надо поговорить, - после некоторой паузы бормочет Стомп.
Голос тихий.
- Я, собственно, ради этого сюда и приперся, мудила ты чертов, - зло говорю я.
- Не сердись, Факер, - вздыхает Стомп.
- Проехали, что стряслось-то, - спрашиваю я.
Внутри меня все холодеет от неприятного предчувствия.
- Факер, вы тогда правда трахнули с Алексом на хор Алину? - спрашивает Стомп.
- При чем тут это? - по спине текут горошины холодного пота.
- Я трахал Алину, - начинает причитать Стомп и он, бля, он плачет.
- Ты трахал Алину…, давно? - спрашиваю я.
- Давно, год назад…, - стонет Стомп.
- И что?! - ору я, - ты, сука, вызвал меня только для того, чтобы сказать это.
- Факер, ты пользовался резиной? - спрашивает Стомп.
- Какого хуя? - спрашиваю я.
У меня появляется едва преодолимое желание вскочить и некисло надавать уроду пиздюлей.
Мой голос дрожит. Пользовался ли я? Не помню… Какая на хуй резина, если мы все трое были готовые… мы бля были под всем… это была групповуха… святой господи…
- У меня СПИД, - говорит Стомп тихо.
- Да, ну? - спрашиваю я.
Внутри все оборвалось.
- Уже давно, - шепчет Стомп, - я уже ухожу, друг.
- Как давно? - я пристально смотрю на него.
- Я же говорю, это все, два года, три…, чертова ширка, - плачет Стомп.
- Ты же пользовался резиной, тогда? - спрашиваю я.
Стомп не отвечает. Он лежит закрыв глаза. Мне не нужен ответ.
Почему-то, я думаю про Алекс: фирма, ребята, все такое…надежды, блядь, чертовы надежды.
А еще…Бэкс? Кто еще?
- Может, все же, я приготовлю чай, друг? - спрашивает Стомп.
Все как в тумане. Я - вне реальности. Я вижу себя со стороны.
Факер берет со стола, стоящего возле кровати, тяжелую лампу и начинает наносить равномерные удары по голове Стомпа. Бедняга что-то кричит, пытается закрыться руками. Очередной удар приходится ему между глаз. Слышен неприятный глухой хруст. Факер отбрасывает окровавленную лампу в сторону и тихо уходит, закрывая за собой дверь квартиры. Он спускается по лестнице, застегивает пальто на несколько пуговиц.
Снег все идет. Серый. Холодный и очень мокрый.
Факер медленно идет по улице, тупо глядя перед собой.
Впереди появляется тусклая неоновая вывеска метрополитена.
Факер спускается в метро, роется в карманах, находит какую-то мелочь и покупает себе жетон.
Факер спускается эскалатором и оказывается на перроне.
Резкий звук громкоговорителя возвращает меня в реальность: ОСТОРОЖНО! ПОЕЗД ПРИБЫВАЕТ НА ПРАВУЮ ПЛАТФОРМУ!
На стене висит облупившаяся белая табличка. Черные буквы глася: ВЫХОДА НЕТ.
На перроне толпятся люди: черные, однотипные, мокрые от снега.
Я подхожу к краю платформы, раздвигая человеческую массу, под неодобрительные крики каких-то старушек, и как завороженный смотрю на черные буквы, которые, словно заклинание, звучат в моей голове: "ВЫХОДА НЕТ".
Я слышу оглушительный гудок прибывающего поезда.
- Действительно, нет, - думаю я, и делаю шаг вперед.
Киев-Москва, февраль-март 2004 года
1