С Борисом у нас сложились дружеские отношения, несмотря на его попытки приударить сначала за мной, затем за Аллочкой. Поняв их бесперспективность, махнул рукой и стал нам старшим товарищем, помогая и направляя. Янкевич сыграл главную роль в нашем распределении на фабрику «Большевик». Позвонил в наш «кулинарный», и, отрекомендовав спортсменками и комсомолками, настоял на направлении нас в его распоряжение.

Так с благословения Янкевича мы с Аллочкой отдавали долг Родине на вотчине Бориса Насоновича технологами рецептурного цеха.

В цехе стоял устойчивый аммониевый запах. Несколько женщин в белых халатах и косынках закладывали в огромные котлы, положенные по рецепту печений ингредиенты.

Наша с Аллочкой задача состояла в том, что бы контролировать соблюдение технологических операций и рецептур, «вносить предложения по совершенствованию, упрощению и улучшению». Не пыльная работенка. Сотрудницами цеха были в основном пожилые, опытные женщины и студентки училища находящегося при фабрике.

Много времени мы проводили с Борисом, с ним было интересно, он умел удивлять и развлекать. Не стесняясь, обсуждали его пассий и подвиги на амурном фронте.

Борис поражал своей изощренностью в этом деле. Не брезговал самыми, не стоящими даже малейшего внимания, дурнушками.

— Это настоящий клад. Она считает себя недостойной моего внимания и что бы убедить меня в правильности моего выбора вытворяет такие вещи… Ой вэй!

Мы с Аллочкой надрывали животики, слушая Бориса. Он был умелым рассказчиком, и услышанное нами оживало и наливалось сочными красками. А что стоили его еврейские присказки! Своего еврейства он не стеснялся и всячески над собой насмехался.

Когда же пришло время нашего расставания, мы поделились с Борисом своими видами на будущее. Не сидеть же нам век в технологах на фабричке! Борис посоветовал не торопиться и обещал помочь с хорошей работой. Так он пристроил нас Амалии, и частенько названивал, узнавал новости, делился своими. Как говорят, держал руку на пульсе.

Сейчас, как никогда, мне нужен был дружеский совет. Совет умудренного жизненным опытом друга. Не Аллочки.

Борис взял трубку со второго звонка.

— Здравствуйте Борис Насонович. Вас беспокоит служба эскорта, хотим подтвердить заказ. Конопатая толстушка с сизым от пьянства носом и нехваткою двух передних зубов, ваш заказ? Нам стоило больших усилий осуществить его! Ваши фантазии Борис Насонович ставят нашу организацию на грань банкротства, наши доходы не покрывают наших затрат на розыск столь оригинальных особ.

— Смените управляющего. Он обманывает вас. Сей контингент, в достаточном количестве, представлен на площади трех вокзалов и всего-то за стакан портвейна.

Не путать с благородным португальским вином! Здравствуй, Неле.

— Привет, Борис. Есть нужда в добром совете.

— Всегда готов! Приезжай в любое время, где найти ты знаешь.

— Спасибо Борис, через час буду.

Стоя у фабричной проходной, вдыхая ванильный запах, я испытала чувство ностальгии о прошедших днях, дурачествах и сладкой жизни без проблем под крылом Янкевича.

Борис был свеж, подтянут и полон энергии, которая сразу передалась мне, растушевав мои печали и сомнения. Мы обнялись, расцеловались, пружинистой походкой, подхватив меня по руку, Борис привел меня в узбекское кафе находящееся по соседству. Мы пили душистый чай, и Борис внимательно выслушал историю моей любви к Анри. Я рассказала все, не скрывая первоначальных планов и грядущего заключения брака. Большая и самая эмоциональная часть моего рассказа была посвящена Мишелю. Из моего повествования выходило, что Мишель редкостная сволочь, интриган и выродок, запятнавший своим рождением цвет французской нации.

— Вообще-то он хороший друг для Анри, подходящий любовник для Аллочки, и если бы он не был тем Мишелем, о котором я тебе рассказала, я бы могла подружиться с ним, — закончила я.

Борис шумно отхлебнул чай. Посидел молча какое-то время. Думал. Пригладил ладонью свои короткие жесткие волосы. До меня донесся знакомый запах любимого Борисом одеколона «One man show».

— Ну, натворили вы делов…

— Что, так плохо, Борис?

— Куда там! Ты хоть понимаешь, что тебя могут выпереть с работы? Замуж собралась!

А если не получится? Что-нибудь пойдет не так? Твоему французику как с гуся вода, а вот тебе красавица везде дорога будет заказана.

— Не каркай…

— Я смотрю глубже. Ты думаешь, что за неприятность, друг против вашей свадьбы!

Это все ерунда. Вот если подключатся другие силы, тогда, действительно, жди беды!

Знаешь, сколько наших хотели уехать, но их не отпускали из страны? И какую при этом жизнь для них создали? Быть парией, в своей стране, отвергаемым своим народом, даже своими близкими в ожидании, когда же тебя выпустят… А наша Родина никого еще просто так не отпускала, не замучив, не унизив, не искалечив, в конце концов.

— Борис ты сгущаешь краски. Сейчас не те времена, и я не диссидент. Я люблю и хочу быть рядом со своим любимым. Он будет работать в Москве, и я буду жить здесь с ним до тех пор, пока это будет необходимо.

— Я буду молиться за тебя своему еврейскому Богу. Только прошу тебя, будь осторожна! Не делай опрометчивых поступков, не горячись, обдумывай каждый свой шаг. С дружком его советую помириться, лучше худой мир, чем добрая ссора. Ты девочка умная, подход найдешь. Поверь мне, все средства хороши.

Похлопал ободряюще ладошкой по моей руке нервно постукивающей чайной ложкой.

— Завидую я, Неле, твоему жениху. Такую красотку отхватил! Я на тебе бы хоть сейчас женился. А то! Выходи за меня.

— Все б тебе шутить Янкевич!

— Кроме шуток, я своих страшил враз побросаю. Зачем мне чужая горбушка, когда рядом свой тортик! За границей хочешь жить? Оформлюсь на ПМЖ, в Америку, в США.

Лет десять нас помурыжат, да отпустят с легкой душой. Что взять с Борьки Янкевича?

— А как же любовь, Боренька?

— Стерпится — слюбится. Я тебе подарки делать буду. Корзина «Юбилейного» подойдет?

— Сам лопай свое печенье, у меня до сих пор стойкое отвращение к продукции нашей славной фабрички! Переела в свое время. Спасибо тебе, Борис, за совет, за ласку.

— Всегда обращайтесь. Теперь не шутя, Неле, если от меня что-нибудь будет зависеть, все сделаю. Держи меня в курсе. Звони. На свадьбу не забудь пригласить.

— Почетным гостем будешь!

На этом мы и расстались.

Объяснения с Янисом вышло каким-то неуверенным. Ничего не понимающий, он несколько раз переспросил меня — не шучу ли я? Сказать твердо, что я люблю другого, у меня не хватило духу. Пролепетала что-то про то, что так будет лучше для нас обоих, что выхожу замуж за иностранца и, скорее всего, скоро покину Россию. Скомкала конец разговора и, пожелав ему счастья, повесила трубку. Еще один камень с души.

Но слишком рано я посчитала себя свободной.

На следующий день, утром, открыв дверь на звонок, я от неожиданности присела в коридоре. Янис собственной персоной. Протянув через порог руку, больно сжал мой локоть и дернул меня к себе. Выскочив на лестничную клетку, я захлопнула дверь квартиры.

— Ты, зачем…? — пролепетала я.

— Я решил приехать сам, хочу выяснить, что это за бред, смотря тебе в глаза. Кто он? Когда вы познакомились? Что за чушь ты несешь о каком-то замужестве?

— Янис, войдем в дом, не будем беспокоить соседей, — попыталась я погасить назревающий конфликт.

— Нет. Иди, соберись, посидим где-нибудь, поговорим, — он подтолкнул меня к двери.

— Хорошо, я быстро. Только, пожалуйста, войди в дом.

— Нет.

Я собралась быстрее, чем солдат на утреннюю поверку. Лерка следила за мной, покачивая головою.

— Что, систер, земля горит под ногами? Женихи-то весь подъезд теперь испишут.

Рядом с «Цой — жив» корявенько «Нелька — дура». Только вот, на каком языке? На латышском или на французском? Какому отдаешь предпочтение?

— Изыди, Лерка!

— И тебе удачи, систер.

Янис ждал меня сидя на ступеньках. Спустились вниз, не говоря ни слова. Я шла конвоируемая Янисом вдоль нашего дома к кинотеатру «Рубин». Зашли в кафетерий расположенный рядом. Вкусно пахло кофе. Уборщица мыла полы, шаркая затхлой тряпкой и зло громыхая ведром. Я давно заметила, что человек, который моет полы отчего-то и на кого-то злится, будь-то мужчина или женщина, уборщица по профессии или просто домохозяйка.