Все потенциально — посмотрите, как это может быть использовано. Посмотрите в будущее. Никогда не думайте о себе в понятиях полной луны, оставайтесь новой луной.

Итак, подход Дао никогда не связан с причиной, но всегда с целью. Он является эсхатологическим, направленным на конечный итог, он не является причинным. И он является потрясающе прекрасным, ведь Бог — цель всего сущего. Это — то предельное, куда мы движемся, куда мы направляемся. Это — то, чем мы собираемся быть. Все можно поставить на правильный путь для того, чтобы мы могли более легко, более мягко, более радостно достичь этой цели.

И последнее перед тем, как мы войдем в притчу: философия разделяет знание надвое — субъект и объект. С объектом у вас не может быть никакого диалога. Скала — это объект; у вас не может быть с ней никакого диалога. Вы можете смотреть, вы можете разбирать, вы можете наблюдать, вы можете найти несколько подходов к ней, но у вас не может быть никакого диалога, поскольку вы не верите, что скала является личностью. Она объект.

Слово «объект» прекрасно. Оно происходит от «объектум» — это то, что стоит на вашем пути, что не дает вам двигаться, что загораживает ваш путь. Объект означает то, что стоит на пути как преграда, как стена. Если вы верите, что весь мир объективен, как верит наука, тогда весь мир — это Великая Китайская Стена. Никакой диалог невозможен.

Если вы смотрите на свою жену, как на объект, подлежащий сексуальному, или финансовому, или иному применению; если вы смотрите на вашего мужа, как на объект, как на средство обеспечения безопасности или на что-то вроде этого, как на кого-то, на кого можно опереться, кого можно использовать, на кого можно положиться, но как на объект, тогда диалог невозможен. Между мужем и женой диалог не происходит, поскольку они думают друг о друге, как об объекте, как о средстве. Они не думают о другом, как о личности.

Дао говорит, что все является субъектом; даже то, что стоит на вашем пути, имеет свою собственную субъективность. Вы можете вызвать диалог со скалой, вы можете вызвать диалог с деревом. А что говорить о человеческих существах? Вы можете вызвать диалог с чем угодно: с самой вселенной, с небом, с ветром, — и тогда есть связь, вы связаны. Когда вы думаете о вещах, как о вещах, а не как о личностях, когда вы думаете о мире, как об объективности, как тому учит вас наука, тогда вы можете выколотить несколько фактов, но истина останется неоткрытой. Истина открывается только тогда, когда вы убеждаете существование, когда соблазняете существование великой любовью и симпатией, когда вы в согласии с существованием, когда вы касаетесь скалы, как если бы вы касались личности: вы ощущаете её покровы, вы закрываете глаза, вы создаете своего рода взаимосвязь с ней. И если вы готовы, если вы понимаете Дао, вы будете в состоянии создать со скалой взаимоотношение. Она рано или поздно начнет говорить с вами, она будет откликаться.

Все сущее наполнено Богом. Нет ничего мертвого, не может быть. Как что-то может быть мертвым? Все живо, пышно цветет, пульсирует. Послушайте тихо, и вы повсюду ощутите биение сердца — и в скале тоже. И тогда возможен диалог.

В старых священных индийских книгах говорится, что великая наука аюрведа была найдена не объективными исследованиями, но субъективным диалогом. Врачи аюрведы ходили к деревьям, медитировали с деревьями, сидели тихо рядом с деревьями, и, когда они впадали в согласие с существом дерева, они спрашивали: «Сэр (или мадам — в зависимости от случая), не хотели бы вы сказать нам что-нибудь? Я ищу лекарства для определенного заболевания, не скажете ли вы мне, могут ли мне помочь ваши листья, или ваши плоды, или ваши корни, или ваша кора? Или еще: для чего их можно использовать? Как вы можете помочь человечеству? Каким образом?» И говорят — это красивая история, — что вот так были открыты растительные лекарства аюрведы. Не объективным исследованием, не путем расчленения дерева, не химическим анализом, но диалогом.

И то же говорят о медицине унани. Величайший врач унани Лукман делал такие же вещи. Он шел к растениям. Он прикладывал ухо к корням дерева и тихо слушал. Он впадал в глубокое согласие, становился безмысленным, тихо присутствовал, слушал биение сердца дерева, и, когда наступал нужный момент, и дерево было готово открыть свой секрет, он брал его.

И представляется, что эти истории — не просто истории, ведь еще не было инструментов отыскивать что-либо. Инструменты совсем еще не были известны. А все, что говорили о деревьях, оказалось истиной. Так что эти истории кажутся истинными буквально. Только один человек, Лукман, рассказал о полумиллионе растений. Другого способа быть не могло, ведь не существовало лабораторий для химического анализа. Всего лишь один человек? Как он мог найти все, о чем рассказал? Его способ не был связан с анализом, не был связан с синтезом, не был связан с умом — способ был связан с сердцем, диалогом. Когда вы в диалоге, дерево переходит на «ты». Вы — «я», дерево — «ты», и возможность диалога открывается.

Исследуйте эту возможность. Это займет время, поскольку ваш ум сформирован быть объективным. Это потребует времени, но это случится. Вы можете развить эту чувствительность. И когда такая чувствительность разовьется, вы станете даосом.

Нет объекта как просто объекта. Каждый объект полон субъективности, поскольку в каждом объекте есть его душа. Все имеет душу. Все остальное, как и вы, полно души, «внутреннего мира».

Теперь эта потрясающе красивая притча.

Герцог My из Цинь сказал По-ло: «Вы состарились. Есть ли в вашем семействе кто-нибудь, кого я могу послать найти мне лошадей?»

В древнем мире лошади были очень важны, примерно, как сейчас самолеты-истребители. Лошадь была самым центром внимания на войне, она была скорейшим средством передвижения. Лошади очень высоко ценились. Они были единственным источником силы — вот почему мы до сих пор говорим, что двигатель автомобиля имеет пять лошадиных сил. Поскольку они были единственным источником силы, они были единственным средством измерения. До сих пор мы говорим: «Сколько сил в этой машине? Пять лошадиных сил? Десять лошадиных сил?» Измерение все еще остается, по крайней мере, в языке. Лошади исчезли мало-помалу; в них больше нет нужды, их больше не применяют, как раньше.

Но в те дни люди, способные найти великую лошадь, были великими Мастерами. Они были уважаемыми. Императоры содержали их, платили им, почитали их — ведь все зависело от великой лошади. И великая лошадь... мы не знаем, что они понимали под «великой лошадью», потому что тот язык стал почти бесполезен для нас. Для нас лошадь — это просто животное, для них это было не так. Лошадь — очень разумное животное, и иногда разумность лошади имела огромную ценность для короля. Это могло спасти жизнь.

Этот человек, По-ло, должно быть, был знатоком, мастером-знатоком, знающим, какая лошадь хорошая, какая плохая, а какая лошадь по-настоящему великая.

«Хорошая лошадь может быть определена по её форме и виду, по её костям и мускулам, но великие лошади в мире, должно быть, угасли, исчезли, погибли, потерялись. Такие лошади не поднимают пыли и не оставляют следов. У всех моих сыновей талант меньше моего: они могут отобрать хорошую лошадь, но не великую. Но есть человек, я знаю, который носит, запасает и собирает для меня дрова, Цзю-фан Као. Как знаток лошадей, он равен мне. Я предлагаю вам повидаться с ним».

Этот человек, По-ло, стал очень старым и не мог отправиться на поиски лошадей. Герцог спросил его, может ли он предложить кого-нибудь другого.

Прежде всего, его определение:

«Хорошая лошадь может быть определена по её форме и виду...»

По своим характеристикам. Хорошая лошадь — это тренированная лошадь. Тренировка никогда не проходит бесследно. Она дает свои плоды. Человек характера подобен хорошей лошади. Моральный человек подобен хорошей лошади. Он культивирован, хорошо развит, правильно сформирован, имеет правильные ценности. Неправильные ценности были подавлены, а правильные подчеркнуты. Хорошая лошадь имеет характер, как у хорошего человека, но это не великая лошадь.