Жанне очень понравился изящный полукафтан из белого сукна, сделанный для нее турским портным. Такие полукафтаны командиры надевали поверх лат. Это была открытая спереди одежда, обрамленная красивой вырезной бахромой, спадавшей на руки и бедра.
Рыцари подобрали Жанне лошадь — сильное и выносливое животное, послушное узде и привычное к боевой обстановке.
Оставались меч и знамя. Здесь девушка не хотела ни па кого полагаться и доверилась целиком своему вкусу.
Жанна имела меч, подаренный ей капитаном Вокулёра. Но, зная любовь народа к чудесному, она хотела достать особый клинок, равный по славе Дюрандалю.[11]
Девушка вспомнила, что когда перед прибытием в Шпион она отдыхала в Фьербуа, ей бросилось в глаза обилие старинного оружия, хранившегося в местной часовне. К управителям церкви в Фьербуа было отправлено письмо с просьбой прислать один из мечей, лежавших под алтарем часовни. Через короткое время меч был доставлен. Это оказался древний заржавленный клинок, помеченный пятью крестами. Ржавчину очистили, сделали красивую рукоять и три пары ножен. Говорили, что это тот самый меч, которым знаменитый воитель Карл Мартелл семьсот лет назад поразил арабов в битве при Пуатье…
Знамени Жанна уделила особенно много забот.
В те времена знаменем обладал каждый командир отряда. На знамени обычно изображался герб его владельца. По знаменам солдаты отыскивали в битве своих закованных в железо начальников.
Никто не назначал Жанну командиром. Но она чувствовала, какая ей предстоит роль. Она становилась народным вождем и нуждалась в большом знамени, которое было бы хорошо видно отовсюду на марше и во время сражения. На этом знамени она хотела изобразить свой «герб», простой и ясный, хорошо понятный всем солдатам, крестьянам и горожанам.
Она разыскала художника, шотландского мастера Пауэра, который понял и воплотил се идею. Пауэр изготовил большое белое полотнище, обшитое шелковой бахромой. На одной стороне знамени, усеянной золотыми лилиями, художник изобразил благословляющего господа. Эту эмблему Жанна назвала словом, близким и дорогим всему простому люду: «мир». Символ мира в виде голубки был изображен и на оборотной стороне полотнища.
Знамя прикрепили к высокому древку. Жанна поцеловала его и поклялась никогда с ним не расставаться.
Теперь все было в порядке. Закончили приготовления и спутники девушки. Оставалось собраться и ехать в Блуа, ближайший к Орлеану крупный город, где шло формирование частей, предназначенных для помощи осажденным.
Шумно и людно на узких улицах Блуа. Гонят стада коров, баранов и овец. Провозят и проносят бочонки с порохом, целые штабеля дротиков и пик. Тащат тяжелые пушки и легкие кулеврины. Все это предназначено для обоза будущей орлеанской армии.
Армия комплектовалась медленно, но тщательно. Каждый день под степами города появлялись новые отряды. Они шли из разных мест. Их вели командиры, многие из которых уже бывали в Орлеане и хорошо знали друг друга. Встретились старые знакомые — Ла Гир, Потон Сентрайль и маршал де Буссак. Всеобщее внимание привлекал блестящий аристократ из рода Лавалей, молодой сеньор Жиль де Ре. Приехали главные советники короля — канцлер Франции, монсеньер Реньо де Шартр и сенешал де Гокур. К ним присоединился герцог Алансонский. Этим знатным господам Карл VII поручил наблюдать за всеми приготовлениями к походу.
Орлеанская армия, состоявшая из наемников, все же резко отличалась от обычных шаек мародеров. В нее влилось много людей, искренне желавших освобождения родной земли. Присутствие их придавало всему войску характер национально-освободительной армии. И душой этой армии стала девушка, принесшая в нее свою белую хоругвь мира.
В Блуа Жанна не была одинока. У нее образовалась маленькая свита, состоявшая из верных и преданных людей, твердо веривших в Деву и готовых биться рядом с нею до последней капли крови.
Кроме обоих лотарингских рыцарей, в эту свиту входили бедный всадник Жан д'Олон, бывший секретарем и оруженосцем Девы, два пажа и два герольда. К ней присоединились также Жан и Пьер, младшие братья Жанны, выехавшие вслед за сестрою из Домреми.
Жанна принимала большое участие в подготовке орлеанской армии. Она знакомилась с людьми, старалась узнать их настроения, делилась с ними своими мыслями и надеждами. Девушка придавала огромное значение воинской дисциплине. Она стремилась внушить капитанам и солдатам, что только при твердом единоначалии, при полном отказе от разудалой жизни наемных банд можно одержать победу. Она заставляла воинов воздерживаться от грубой брани и пьянства, нещадно изгоняла из армии девиц легкого поведения, предостерегала от воровства и грабежей, обычных в лагерной жизни.
Капитаны с удивлением смотрели на небывалого полководца в белых доспехах и покачивали головами. Многое повидали они на своем веку, но такого еще никому не доводилось…
Ну и девка! Подумать только, как она смело действует, как уверена в своих словах и поступках! Она бесстрашно идет одна в общество заядлых рубак и сквернословов, ничего не боится и почти всегда добивается своего! Ее слушают! Ее распоряжения выполняют! Даже такой отпетый богохульник и ругатель, как седовласый Ла Гир, воздерживается в ее присутствии от своих словесных вывертов! Находятся, конечно, отдельные бродяги, которых и ей не прошибить. Кое-кто пытается скабрезничать, кое-кто насмехается над ее военными «познаниями». Но насмешки не задевают девушку, а зубоскалов она быстро ставит на место.
Ну и девка, ну и главнокомандующий! При ней и де Буссак, и де Гокур, и даже сам герцог Алансонский выглядят начальниками второго сорта. Солдаты, кроме нее, никого не желают признавать. Да, с такой — это можно сказать заранее — хлопот и неприятностей не оберешься!..
Жанна диктует письмо. Это очень трудная работа. Девушка то и дело морщит лоб. Секретарь д'Олон быстро строчит пером по пергаменту. Жанна думает и говорит по нескольку слов, а капеллан, брат Паскерель, поправляет ее обороты и придает мысли нужный оттенок.
Это письмо она отошлет годонам. Уже находясь в Пуатье, Жанна продиктовала краткое воззвание к английским военачальникам. Новое письмо будет подробнее и обстоятельнее. Основная его цель — внушить врагу, что мир лучше войны.