– Вы, стало быть, служили мельнику… – начала Ольга, стараясь выдержать серьезный и деловой тон.

– Как вы уже догадались…

– А до того чем занимались?

– Тем же самым, – сказал Джафар. – Очень долго, знаете ли. Такая уж у созданий вроде меня судьба – к хозяевам попадаем помимо своего желания и сменить очередного не вправе. Порой это так мучительно… – в его голосе звучал надрыв певца из цыганского хора. – И не объяснить, как я несказанно рад, что после длиннейшей вереницы пошлых субъектов, среди которых так редко попадались достойные люди, мне выпало стать верным слугой столь очаровательной…

– Я о чем предупреждала? – прикрикнула Ольга.

– Виноват, каюсь… – покладисто откликнулся Джафар. – Какие будут приказания?

Ольга спросила в лоб:

– А какие вообще бывают приказания? Что я, собственно, должна делать?

– Должны? – удивленно поднял брови Джафар. – Никому вы ничего не должны. Делайте, что хотите. Что в голову взбредет. Вы теперь ни от кого не зависите и ни к кому не обязаны прислушиваться. Ну, разумеется, возможности ваши, надобно знать, далеки от всемогущества. Звезду с неба вы не достанете, зато дождь с градом устроите запросто – на весь уезд. Столицу с четырех концов не запалите – а вот стог сена или там дом, в котором мы с вами сидим, – весьма даже свободно. И так далее. Говорю вам с большим знанием дела: и того, что у вас есть, вполне достаточно, чтобы устроить себе распрекрасную жизнь. Клады можете искать, людей очаровывать… Как это – что делать? Согласно моему, не удивляйтесь, многовековому жизненному опыту, всякий, обладающий даром, подобным вашему, принимался устраивать собственные дела… – его лицо озарилось. – Вот, скажем, что далеко ходить! Возьмем вашего опекуна. Военные – люди предусмотрительные, из-за того, что ходят под смертью, и потому привыкли составлять завещания загодя… Не угодно ли ознакомиться?

На его лице появилась хмурая сосредоточенность, он наклонился вперед, протянул руку, и она исчезла, словно заслоненная зеркалом фокусника. Джафар задумчиво приговаривал, делая такие движения плечом, словно откручивал что-то или ворошил:

– Завещание у нас, стало быть, в ящике стола, а ящик заперт на двойной замок, сработанный в славном немецком городе Бремене… От людей сойдет, да не от нас, так что мы быстренько сделаем… ага!

Он откинулся назад, рука вновь появилась, держа несколько листов гербовой бумаги.

– Интересуетесь? Вас это, пленительная хозяйка, тоже затрагивает…

– Читайте сами, – сказала Ольга. – Мне как-то неудобно.

– Теперь вас такие предрассудки не должны тревожить. Вы, хозяюшка, стоите в стороне от рода людского. Он – сам по себе, а вы – сами по себе. Так что вырабатывайте умение не особенно и обращать внимание на прежние правила и прочие этикеты. Ну, ладно… Итак, что у нас? Ну вот… Все, как и следовало ожидать, в случае кончины его сиятельства достается родной дочери Татьяне Андреевне. А чем же облагодетельствовали воспитанницу, Ольгу свет Ивановну? Ага, ага… А Ольге Ивановне светит капиталец в двадцать тысяч, помещенный на ее имя в петербургский банк господина Штейнгауза, да двести душ в этом и соседнем уездах. Негусто…

– По-моему, это достаточно щедро, – возразила Ольга.

– Скажете тоже! Тут и сотой доли не будет от того, что получит Татьяна.

– Но она-то, в конце концов, родная дочь, а я – приемыш, воспитанница…

– Все равно, это страшно несправедливо, – убежденно сказал Джафар, одним движением руки отправил бумаги в никуда, так что они моментально исчезли с глаз, развалился в кресле и заговорил серьезно: – Так вот, вы, хозяйка, можете без особых усилий эту несправедливость исправить. Вам совсем нетрудно будет устроить так, чтобы по новому завещанию вы генеральское достояние поделили поровну. Что вы, что вы, я вас и не подстрекаю отобрать у Танюши все. Я ж не зверь какой, у меня тоже сердце имеется… – продолжал он вкрадчиво. – А поровну – это как раз справедливо. Чем она лучше вас? Только тем, что ее, а не вас угораздило родиться генеральской дочкой? Вот мы справедливость-то и восстановим…

– Не пойдет, – сказала Ольга.

– Ценю ваше великодушие и душевное благородство. При виде столь совершенных добродетелей мои чувства к вам становятся еще более… Ах, простите, хозяюшка, увлекся. Что бы вам еще посоветовать? Езжайте в Петербург, а там вы в два счета подтолкнете какого-нибудь сановника на вас жениться. Императорские балы, высший свет и все такое… Ей-ей, это вполне в ваших силах.

– Почему у вас все идеи какие-то скучные?

– А что еще человеку нужно? – с искренним недоумением спросил Джафар. – Милая Оленька, я которую сотню лет наблюдаю за человечеством, кручусь как белка в колесе по воле очередного хозяина и ни разу не видел, чтобы дело обстояло иначе. Всегда одно и то же: люди жаждут золота и почестей… Неважно, как именно называются монеты и какой титул носит верховный властелин. Потому что желание одно: собрать как можно больше этих самых монет и оказаться как можно ближе к этому самому властелину. Где бы ни происходило дело, куда бы меня ни заносило. Даже у голых дикарей в жарких странах – а меня однажды угораздило там побывать в услужении – то же самое. Разве что некоторые жаждут еще военной славы или возможности без труда заполучить любую приглянувшуюся женщину – или, соответственно, мужчину, если владелец моего… в общем, меня – женского пола. Всегда одно и то же…

– Вот тут я вас и поймала, – сказала Ольга не без торжества.

– Простите?

– А прежний ваш хозяин? Мельник? Он-то, насколько я знаю, совершенно не стремился куда-нибудь поближе к императорскому двору, на золоте не ел, в карете шестеркой не ездил. Что-то у вас не складывается…

– Ах, мельник… – усмехнулся Джафар. – Тут дело другое. Он с некоторых пор попросту пресытился, понимаете? Ему это наскучило – блеск двора, генеральские мундиры, горы брильянтов и все такое прочее. Прискучило, понимаете? А допрежь Сильвестр наш – кстати, никакой и не Сильвестр – форменным образом блистал, забавляясь чинами и титулами. Долго жил на свете, вот и наскучило. Назови я вам то его имечко, под которым он в истории значится, вы б ахнули и не поверили, хотя это чистая правда. Ну, так тоже бывает, когда живешь дольше, чем обычный человек. Наскучило, вот он и сидел последние сорок лет в вашей глуши. Согласитесь, основной тенденции, про которую я вам толкую, это нисколечко не противоречит: одному прискучит, другому нет, но прежде-то оба с превеликим азартом и удовольствием извлекали выгоду из своего умения…