Если честно, парад Верещагин не очень запомнил, хотя близнецы на его плечах выражали свой восторг весьма бурно. Только когда в самом конце пошли БМСы - боевые машины сопровождения, заменившие в новой армии архаичные танки и самоходки - и грянул марш:
- Не надо нас пугать - бахвалиться спесиво!
Не стоит нам грозить и вновь с огнём играть!
А если враг рискнёт
Проверить нашу силу -
Его мы навсегда
Отучим проверять! - Верещагин словно бы очнулся. И увидел, что за "оборотнями" и "рысями" начинают выходить пионерские отряды.
- Первый пионерские отряд города Воронежа - отряд имени Дмитрия Самойлова! - говорил диктор. - Созданный почти в самом начале блокады, этот отряд…
- Знаю. Всё знаю, - прошептал Верещагин, ссаживая бурно запротестовавших мальчишек на руки матери и явно к ним привязавшейся Катьке. Ему внезапно очень захотелось остаться одному - и он начал потихоньку выбираться из толпы. Ларионов спросил, оглядываясь:
- Куда собрался-то?
- Прогуляюсь, - ответил Верещагин через плечо. - Я сейчас.
Спустившийся на Воронеж летний вечер был тёплым и тихим - тихим, так сказать, от природы, потому что праздник не утихал, переместившись с центральных улиц на концертные площадки, в Дома Культуры и просто в квартиры. Уложив младших - с ними изъявили готовность остаться Юрка со Светкой - в доме Ларионовых (Ларионов-старший как бы автоматически считал, что Верещагины остановятся у него, начисто забыв, что дом Елены целёхонек), остальные отправились в город, но Серёжка с Димкой опять тихо "слиняли", на этот раз прихватив с собой и Катьку. А двое мужчин и две женщины оказались около всё того же Мемориала, где уже была возведена большая временная эстрада и собрались тысячи людей.
Эстрада была не освещена. Но потом вдруг откуда-то сверху ударил поток необычайно тёплого, золотистого света, выхватившего из темноты фигуру очень красивой девушки в легком платье, с пышной, небрежно уложенной копной волос искристого, металлического цвета. Шагнув к краю эстрады, девушка подняла руку свободным жестом и звонко, громко отчеканила…
- Вечная
Слава
Героям!
Вечная слава!
Вечная слава!
Вечная
Слава
Героям!
Слава героям!
Слава!!!
…Что-то шевельнулось в темноте - с левого края эстрады. Все скорей угадали, чем увидел - чёрный сгусток, имевший форму человеческого силуэта. Странно холодный, безликий, но сильный голос прозвучал из тьмы:
- Но зачем она им, эта слава - мёртвым?
Для чего она им, эта слава, - павшим?
Всё живое - спасшим.
Себя - не спасшим.
Для чего она им, эта слава, - мёртвым?..
Если молнии в тучах заплещутся жарко и огромное небо от грома оглохнет, если крикнут все люди земного шара, - ни один из погибших даже не вздрогнет.
Знаю: солнце в пустые глазницы не брызнет.
Знаю: слава тяжёлых могил не откроет…
…Резкий взмах во тьме - словно махнуло чёрное крыло. И девушка, ломаясь в поясе, упала на колени и спрятала в ладонях лицо. Круг золотистого тёплого света начал сужаться, тускнеть…
Но вдруг - тьму полоснула золотая дорога! Раздались чёткие, уверенные шаги. Чернота брызнула в разные стороны, и человек в форме РНВ, подойдя, поднял с колен и обнял девушку, с надеждой повернувшую к нему лицо - и в тишину упали слова сильного юного голоса, в котором звенел металл:
- …Но от имени сердца,
От имени жизни повторяю:
Вечная!
Слава!
Героям!
И голос девушки вновь зазвучал:
- И бессмертные гимны, прощальные гимны над бессонной Россией плывут величаво…
Пусть не все герои, - те, кто погибли, - павшим
Вечная слава!
Вечная слава!..
…Свет погас совсем. В темноте прозвучал звук колокола - размеренный и странный. Потом мужской голос, похожий на голос диктора ради военного времени, отчеканил:
- Вспомним всех поимённо, горем вспомним своим…
Это нужно - не мёртвым!
Это надо - живым!
Вспомним гордо и прямо погибших в борьбе…
Есть великое право: забывать о себе!
Есть высокое право: пожелать и посметь!..
Стала
Вечною Славой мгновенная смерть!
Колокол умолк. Зажглись круги холодного голубоватого света. В них стояли люди в разной форме - чэзэбэшники, регулярные военные старой армии, ополченцы, интернационалисты, казаки… Молодые мужчины и женщины, юноши и девушки. Мальчишки и девчонки… Но форма лишь просвечивала сквозь накидки, похожие на саваны, и головы стоящих были опущены.
Потом они разом подняли лица. Губы их не шевелились - но один за другим начинали звучать горькие, недоумённые голоса - казалось, над эстрадой, сталкиваясь, бьются людские мысли…
- Разве погибнуть ты нам завещала,
Родина?! - горько спрашивал молодой мужчина.
- Жизнь обещала, любовь обещала,
Родина… - тихо сказал девичий голос.
- Разве для смерти рождаются дети,
Родина?! - звоном взорвался крик мальчишки.
- Разве хотела ты нашей смерти,
Родина? - хрипловато произнёс ещё кто-то.
…Страшный грохот заставил всех вздрогнуть. Голубоватый свет погас; его сменило сплошное кровавое свечение, и на заднем плане всплыли зубчатые руины города. Верещагин почувствовал, как по коже побежал мороз, на миг он подумал: боги, неужели всё заново?! Елена сжала руку мужа.
Саваны полетели прочь. И зазвучали уже живые, настоящие голоса…
- Помнишь - ударило пламя в небо слепое,
Родина?! - спросил почти яростно парень.
- Тихо сказала:
"Вставайте на помощь…", -
Родина! - почти прошептала девушка.
- Славы никто у тебя не выпрашивал,
Родина! - запальчиво и гордо сказал мальчишка.
- Просто был выбор у каждого: я или
Родина?.. - спокойно и уверенно подытожил немолодой мужчина.
Золотые, серебряные и голубые лучи побежали по развалинам, стирая их вместе с тьмой и алым светом. Вновь появились девушка и тот парень, и они читали попеременно:
- Самое лучшее и дорогое -
Родина!
- Горе твоё - это наше горе,
Родина!
- Правда твоя - это наша правда,
Родина!
- Слава твоя - это наша слава,
Родина!
Тишина лопнула и разлетелась в куски. Каждый в огромной толпе принял всё сказанное, как обращение лично к себе.