Джулия не знала, стоит ли рассказывать Монике о том, как с ней обошелся ее муж. После недолгих колебаний она все же решила не расстраивать Монику подобными откровениями. В конце концов, если подруга считает свой брак счастливым, а Энрике – идеальным мужем и отцом, то зачем ее расстраивать? Может быть, это она ошиблась, приняв темперамент гавайца за флирт? Впрочем, как бы там ни было, сейчас не самый подходящий момент для объяснений и разоблачений коварного изменника.

Разрушать семейный очаг подруги только из-за собственных глупых фантазий… Нет, нет и нет. Джулия улыбнулась и вошла за Моникой в холл.

– Проходи и чувствуй себя как дома, – сказала Моника, поставив чемоданы на пол. – Девочки, сбегайте на кухню и поторопите Хуаниту с обедом. Джулия, ты наверняка ужасно проголодалась.

– Честно говоря, я только сейчас, после твоих слов осознала, что у меня во рту не было маковой росинки со вчерашнего обеда.

Моника закатила глаза.

– Я так и знала! Нисколько не сомневалась, что ты плохо питаешься. Мне сразу показалась подозрительной твоя бледность. Я за тебя возьмусь. Пока ты у меня в гостях – настраивайся есть шесть раз в день как минимум. Особенно налегай на фрукты. Гавайи – рай для любителей сочных тропических плодов. Половину из них ты вряд ли даже видела. Плоды хлебного дерева, гуава, «фрукты страсти», папайя, личи и рамбутан, орехи макадамия и гавайские апельсины… Уф! Я даже немного тебе завидую: столько новых впечатлений.

– «Фрукты страсти» – это еще что за чудо? – спросила Джулия.

– Предполагается, что, отведав лиликои, как их здесь называют, в человеке пробуждается ураган страсти. Хотя гавайцы и без того удивительно любвеобильны.

Вот уж точно, про себя согласилась с подругой Джулия.

– Не волнуйся, милая, все попробуешь в свое время. Твое питание я беру на себя.

– Моника, ты снова собралась играть роль моей мамочки? – с улыбкой спросила Джулия.

– Может быть, и так. Что мне еще остается, если ты сама не желаешь заботиться о себе? Тысячу раз говорила, что ты должна воспитывать в себе здоровый эгоизм!

Джулия рассмеялась.

– Ох, Моника, прекрати! Здоровый эгоизм – нонсенс!

– Чепуха, милая. Каждый человек, особенно женщина, должен любить себя чуточку больше, чем всех остальных. Поверь моему опыту. Во-первых, так ему самому станет легче по жизни. Во-вторых, он осчастливит себя и близких людей. Что может доставить большее удовольствие, чем видеть, что любимый тобой человек счастлив? Как только ты это осознаешь, все твои проблемы решатся сами собой.

– Моника, тебя послушать, так ты – самая великая эгоистка в мире!

– Вряд ли я дотягиваю даже до среднего уровня, – с сожалением заметила Моника. – Знаешь, мне бы часа по три в день сидеть перед зеркалом и твердить: «Я самая прекрасная и восхитительная женщина в мире».

Джулия помотала головой, как бы говоря: ох, Моника, ты так и осталась маленькой девочкой, мечтающей о всеобщем поклонении и обожании.

После обеда Моника показала Джулии ее комнату. Довольно скромная, по словам Моники, спальня была едва ли не больше всей квартиры Джулии в Лос-Анджелесе, на содержание которой уходила добрая половина ее заработка. Кроме того, эта комната удивительным образом сочетала в себе стиль, новомодные тенденции и домашний уют. Полу так и не удалось создать ничего подобного в квартире Джулии. Видимо, у него попросту не хватило духу посоветоваться с женой по поводу декора спальни любовницы, горько заметила про себя Джулия. А сам Пол как дизайнер – ничто. Джулия иной раз поражалась тому, что даже ее дилетантские находки в обустройстве интерьера куда оригинальнее, чем «профессиональные» рекомендации Пола.

Комната, которую Моника предложила Джулии, была выдержана в теплых бежевых и персиковых тонах. Огромная кровать с высоким резным изголовьем была покрыта атласным покрывалом. Сверху расчетливо небрежно были брошены две атласные подушки. А в ногах… Джулия замерла в восхищении, увидев белое пушистое чудо на полу. Мягкий, если не сказать воздушный, белый ковер с длинным ворсом покрывал все пространство вокруг поистине королевского ложа. Джулии не терпелось скинуть босоножки и ощутить уставшими за день ступнями нежное прикосновение пушистых ворсинок.

Напротив кровати висело большое зеркало в старинной резной раме. Столик перед зеркалом был заставлен всевозможными косметическими средствами. Чего здесь только не было! Нельзя сказать, что Джулия не следила за собой вовсе. Она старалась ежедневно подпитывать кожу легким увлажняющим кремом, раз в неделю делала очищающие и освежающие цвет лица маски… Но сейчас перед ее глазами предстал чуть ли не весь ассортимент крупного косметического магазина.

Моника, заметив удивление подруги, проворковала:

– Я знала, что тебе понравится моя забота. Я решила, что ты не потащишь с собой много косметики, поэтому поделилась своей. Это, безусловно, далеко не все, что имеется в моем арсенале. – Моника улыбнулась. – Так что если я забыла что-нибудь из необходимого, то не стесняйся. Я буду рада помочь.

– Не все? – Джулия удивилась еще сильнее. – Вот уж не думала, Моника, что ты злоупотребляешь разными дамскими примочками.

– Милая, нам уже не пятнадцать лет, когда кожа молода и здорова. – Грустные нотки в голосе Моники давали понять, что тема ушедшей юности не лучшая для обсуждения.

– Моника, ты дашь фору любой юной красотке. Они не умеют так выгодно использовать свои достоинства, как это дано зрелым женщинам, – подбодрила подругу Джулия. – Поверь мне, мужчинам больше по душе осознанная красота.

– Не пытайся меня успокоить рассказами о мужских предпочтениях. Мне теперь абсолютно все равно, что думают обо мне мужчины. Вернее все, кроме моего мужа. Энрике любит меня такой, какая я есть. – Моника загадочно улыбнулась. – Вот поэтому я и решила законсервировать, так сказать, свою красоту при помощи всех этих косметических средств.

Джулия отошла от зеркала и еще раз оглядела комнату. На этот раз более внимательно.

Первое впечатление ее не обмануло: спальня действительно была обставлена со вкусом. Маленькие резные тумбочки по обе стороны кровати, светильники под шелковыми абажурами, несколько пейзажей, выполненных в спокойных тонах. Все дышало покоем и умиротворенностью. После шума гавайских улиц этот тихий уголок манил к себе и приглашал ко сну. Джулия едва сдерживала зевоту. Она внезапно ощутила, что действительно устала. К тому же масса новых впечатлений… и любвеобильный гаваец со жгучими оливковыми глазами. Его магнетизм, страстность, сквозившая в каждом движении, в каждой фразе… Джулия закрыла глаза, пытаясь восстановить образ Родриго. Правда, закрывать глаза вовсе не было необходимости. Джулии, наоборот, стоило неимоверных усилий изгнать запретные фантазии из своей головы.

Моника заметила, что подруга помрачнела.

– Если тебе здесь не понравилось, скажи сразу. Я постараюсь к вечеру приготовить другую комнату для гостей. Она больше по размеру, но я решила, что здесь тебе будет уютнее. Главное достоинство этой спальни в том, что из окна открывается великолепный вид на океан. К тому же будь уверена: тебе никто не помешает. Девочки обычно встают рано, пока еще не слишком печет солнце, и играют на лужайке перед домом. Так что они вряд ли разбудят тебя своими криками.

– Ерунда! Даже если бы они разбудили меня посреди ночи, я и не подумала бы на них злиться. Дети есть дети. Пусть играют, как им заблагорассудится. Радостный детский смех будет напоминать мне о моих подопечных.

– Но, Джулия, если им дать волю… – начала было возражать Моника.

Джулия не дала ей закончить, сказав с улыбкой:

– Разве ты не хотела, чтобы я чувствовала себя, как дома?

Моника согласно кивнула.

– Дело твое. А сейчас по твоим сонным глазам, я вижу, что тебе надо прилечь отдохнуть. Душевая вон за той дверью. Тебе даже нет необходимости надевать халат и тапочки: в этой части дома ты – единственная хозяйка, а пушистый ковер – настоящая мечта.