Он приехал в Вырицу вперед жены.

Когда строили этот дом, Геннадий заказал чтобы ворота сделали из металлической сетки. Теперь, когда подъезжал к даче, сразу было видать – кто дома. Чья машина стоит на полянке перед крыльцом.

Но Кириллов "опель" они продали, еще как только сын улетел в Америку… Когда он теперь вернется? А вернется при деньгах – купит себе сам что-либо более приличное. Пусто было на их полянке перед крыльцом. Не видать было и Настиной красной "пежо". Он звонил ей еще выезжая из офиса, Настя обещала что не станет задерживаться, только заскочит по дороге в супермаркет – купить чего-нибудь вкусненького.

Она не соблюдала никаких диет и была стройной, как в годы своей учебы в Вагановском.

Не глуша мотор, Геннадий вышел из машины, неторопливо открыл старомодный висячий замок, размотал звонкую цепь…

– Пора бы уж инфракрасный замочек, да автоматические воротца поставить, Гена, – послышался сзади добродушный басок соседа Николая Михайловича – коммерсанта, заработавшего свои миллионы в стародавние времена позднего Горбачева и раннего Ельцина, разбогатевшего на первых поставках водки Распутин из Германии, и чудом оставшегося тогда в живых… С той поры, видать, и был у Николая Михайловича непреходящий запас оптимизма и жизнерадостности – подельников то всех своих давно схоронил, а сам вот – живой.

– Не заработал я еще, Коля, на инфракрасные ворота, – в тон соседу отвечал Геннадий, – заработаю, тогда и телекамеры по периметру поставлю, и электропастуха из Англии выпишу, чтоб твою собаку гонять, чтоб она к нам на участок гадить не бегала…

– Да ладно тебе, если один раз и забежала…

Михалыч отстал, отвязался, побрел к себе, подметая дачную пыль задниками своих пляжных шлепанцев. Побрел, смешно ковыляя кривыми ногами, точащими из совершенно несерьезных шортов…

– Ни тебе здрасте, ни тебе до свиданья, – думал Геннадий про соседа, – загоняя машину на полянку, – вот воспитание! И откуда это он? Из магазина? С утра за поллитровкой…

Загнав машину, снова набрал Настин номер…

– Номер абонента выключен или находится вне зоны приема, – голосом голубоглазой блондинки ответил робот на связи…

Странно, она что, в метро зарулила что ли?

Геннадию хотелось есть, но он решил дождаться Настю.

У них так было заведено.

Ужинать вместе.

Вместе ложиться спать.

Вместе завтракать.

Включил было телевизор, но показывали какую-то несусветную муру, какое то шоу с подставными актерами, которые неумело, и даже не стараясь выглядеть натурально, разыгрывали подобие семейной драмы. Актриса, изображавшая обманутую жену, в блеске немыслимого бесстыдства, являла камере какое-то замысловатое аутодафе, ведая зрителям и ведущему тайны семейства, по которым муж изменял ей и с родной теткой, и с тещей, и с падчерицей…

– Триумф пошлости, – пробормотал Гена сквозь зубы, щелкая выключателем.

Можно было бы поставить кассету с фильмом, у Геннадия как раз лежала в машине одна новинка, он еще по дороге прикупил на сегодняшний вечер. Но смотреть без Насти было не интересно.

Сварил себе кофе.

Еще раз набрал номер ее мобильного.

Робот был неумолим:

– Номер абонента выключен или находится вне зоны приема…

Да где ж это она? – вслух воскликнул Геннадий, хлопая себя по задним карманам дачных джинсов.

Он снова вышел на полянку перед крыльцом.

Постоял, поглядывая на небо.

– Будет дождь?

Или нет, не будет дождя?

Лучше бы не было – Настя так гоняет на своей новенькой "пежо", а дороги у нас не подметают, и пыль, когда смешивается с первыми каплями, сразу превращается во что-то вроде мыла…

Михалыч, вероятно уже успев приложиться к бутылочке, теперь прогуливался вдоль условной границы их участков, обозначенной кустами малины и крыжовника. Настя не занималась садом-огородом. И ягодные кусты были хозяйством Михалыча, вернее его жены Лёли.

– Че, Генка футбол не смотришь? – крикнул Михалыч, срывая с куста очередную неспелую ягоду.

– А ты че не смотришь? – вопросом на вопрос ответил Геннадий.

– А я сейчас пойду…

Гена все понимал. Михалыч – спрятал от Лёли бутылку где то под кустом и теперь выходит, вроде как подышать кислородом и прикладывается по глоточку…

– Ну-ну, давай иди смотри свой футбол, потом расскажешь, – неслышно для Михалыча пробормотал Геннадий, снова набирая номер Настиного мобильного.

– Да что же это? Почему она его отключила?

А Настя не отключала телефона.

Просто – этот модный мужнин подарок, что Гена сделал ей на прошлую их годовщину, разбился вдребезги, когда новенькая красная "двести шестая" "пежо" Насти была лоб в лоб снесена с дороги тяжелым грузовиком…

Но об этом Гена узнал через два часа, когда ему позвонили из милиции.

А пока.

А пока он ждал.

Ждал свою жену.

Как живую, ждал ее в последний в их жизни раз. …

– А если у нас ничего не получится? – задал себе вопрос Кирилл, – а если у нас ничего не получится, что мы будем делать?

У Кирилла еще хватило ума не задавать подобного вопроса Боссу или бригадиру его горилл, приставленного к конспиративной квартире…

Кирилл понимал, что неудача в их деле означает самую скорую ликвидацию всех посвященных. И в этом фьючерсном мартирологе – его Кирилла имя стояло самым первым.

– А если ничего не получится? – еще раз спросил себя Кирилл.

И он тут же ответил себе, что при любом раскладе, как бы ни легла в его игре карта, Инна должна получить достаточно денег на то, чтобы вырваться из под опеки своего менеджера.

– Если не получится с банком Чейз Манхэттен, то придется взять денег у Босса, – решил Кирилл, – придется взять у него без отдачи, потому как отдавай – не отдавай, а игра идет в одни ворота, и при любых рамсах, напротив его Кирилла имени – в бухгалтерской книге личных должников Босса – уже записана смерть.

Поэтому, никаких сомнений – Босса надо грабить. Вор у вора дубинку спер!

Кирилл уже сам себя отпел.

Как тех монахов, Пересвета и Ослябю, что шли биться с Челубеем.

Кирилл видел впереди только одну задачу – освободить Инну.

А сохранение своей жизни при этом, уже не имело большого значения. ….

Часть третья

Хаген благородный

Сын, жена и теща Геннадия беспокоило то обстоятельство, что никак не удавалось связаться с сыном.

Он полагал, что Кириллу непременно надлежало успеть к Настиным похоронам.

Что там из Америки? Рейсы прямые, без пересадок, причем на Москву и на Питер из Нью-Йорка по два по три в день.

Но даже опытной и исполнительной секретарше Геннадия, уже сутки как все никак не удавалось отыскать Кирюшу.

Геннадий поговорил по телефону со своим старым институтским приятелем Гришей Розенбаумом, с тем, у кого по контракту в нью-йоркской лаборатории моделирования грунтов и оснований должен был работать Кирюша, но Григорий ничего не знал о том, где сейчас находится Кирилл.

– Да он три недели как смылся куда то, – кричал в трубку Григорий – Как? Куда смылся? – недоумевал Геннадий – А я знаю? И адрес сменил, с квартиры съехал, и более того, сроки мне по договорам срывает, работу забросил, не знаю что и делать, – жаловался американский приятель, -подвел меня твой сынок.

– У меня Настя погибла, жена моя, Кирилла мать, – сказал Геннадий, – надо в любом случае Кириллу передать чтобы он успел к похоронам…

– Я передам, если найду, но я не уверен, что найду, – упавшим голосом ответил Григорий, – я сочувствую, извини…

Хлопоты, связанные с похоронами настроили Геннадия на то, чтобы погрузившись в дела он не оставил бы себе времени на эмоции. На горе.

Внешне Геннадий даже изумлял своих коллег – оставался все таким же подтянутым, вежливым, приветливым.

Подчиненные, узнав о горе, постигшем их шефа, боялись входить к нему в кабинет, но неотложные дела заставляли делать это, и люди были удивлены… Взяв ту или иную бумажку, отчет, смету или платежную ведомость, Геннадий Сайнов живо включался в работу, делал замечания, звонил, накладывал резолюции…