– Почему?

– Она из этапов посвящения состоит, где каждый год ты должен подниматься на очередную ступень. Не сдал экзамен – опускаешься на одну ступень с той, на которой стоял. Кроме того, там ведь комплекс, включающий не только физические упражнения и трюки, там медицина, математика, физика, языки, всего не перечислю. И заниматься этим ты должен всю жизнь, если прервался хотя бы на месяц в занятиях – всё, начинаешь сначала. Вот мы навыки стрельбы стараемся заложить с детских лет и потом ежедневно в течение жизни надо обязательно стрелять, кроме этого система упражнений есть для зрения, слуха, мышц и нервных узлов рук.

– Мне ясно,- произнёс Курский.

– Исторические письменные наследия изучать надо, но искать в них истину не стоит. Они для себя писали, не для потомков, уже понимали в те далёкие тысячелетия назад, что у каждого времени свой особый менталитет,- вывел Сашка.

– Разве умного в них нет совсем ничего?- спросил Панфилов.

– В переложении на наше время есть, конечно, только за чистую монету брать нельзя. Как вы думаете, что бы написал Карл Маркс в конце нашего столетия, окажись он в наших рядах?

– Я думаю, перебрасывать не стоит,- ответил Панфилов.

– Вы сами себе ответили. Стало быть, брать за основу сработанное в прошлом не надо. Это не пасхальные яйца Фаберже и не картины ван Гога.

– Естественно,- отозвался Панфилов.- Со словом сложнее.

– Выходит только в целях познания надо их изучать?- спросил Курский.

– Когда кто-то ссылается на писанное греками, израильтянами, римлянами, вон – один даже на съезде новгородское вече вспомнил – меня тошнит. Такие ссылки – не показатель ума говорящего, как раз наоборот. У нас своя селяви, неподражаемая и её ни в какие рамки, тем более старые, не всунуть. Лопнут.

– Тогда последний вопрос. Чисто технический,- обратился Курский к Сашке.

– Задавайте.

– Вот пистолеты ваши сделаны из высокомолекулярной биопластмассы…

– Сейчас не делаем,- перебил его Сашка.

– Я не о том. Она ведь не берёт на себя тепло. Как вы решали отвод температуры из ствола?

– Мы делали две партии. В одной – с сеткой мелких отверстий. Это те, что под обычный патрон.

– Тот, что я исследовал, без отверстий.

– Это пистолет под специальный патрон. Ах, да! Мы же вам патроны не передавали,- Сашка достал свой ТТ, вынул обойму и быстро извлёк из неё патроны. Горстью протянул Курскому со словами:- Они в термоизоляционной обмазке.

Осмотрев, Курский спросил:

– Дорого стоит так покрывать?

– Не дёшево. После выстрела покрытие под воздействием температуры и давления разлетается в порошок, в невидимое облачко. Это вы хотели узнать?

– Да. Мне сам пистолет не позволили проверить на химический состав, показывали только данные, сделанные кем-то, но так понимаю, у этого вещества возможности применения огромны.

– Для сохранения тепла – да. В энергетике особенно,- подтвердил Сашка.- Можно гвозди делать и из золота – вечные будут.

– Нет, мне понятно, что дорого, но ведь всегда есть выход. К примеру, теплоотводы от ядерных реакторов.

– Мозговали мы об этом, но не решили пока всё-таки выпускать этого монстрика на свет.

– Но пистолеты продавали, и значит, уже работают в лабораториях мира над его получением.

– Безусловно. В поте лица пашут.

– Не боитесь, что обойдут?- спросил Курский.

– Могут. Только мы застраховались, подготовив ряд изделий в широком ассортименте из этого вещества. При любой развитии событий опередить себя не позволим.

– Так они ведь патентами оформят?

– Нет, этого не будет. Мы запатентовали уже давно, без технологической информации.

– Понятно,- Курский замолчал и потом продолжил:- А как вы хотите познакомить меня с вашими химиками?

– Сразу об этом надо и было спросить, а то кругами ходите почему-то.

– Привычка, доставшаяся от советской власти.

– Вы когда в очередной раз собираетесь в Европу?

– В ноябре конференция в Париже. Раньше нет ничего.

– Я конференций и симпозиумов не организую. Могу предложить только подпольную поездку по липовым документам.

– Я так никогда не перемещался.

– Тогда ждите парижских сборов. Наш человек вас отыщет и всё организует. Вы там доклад делаете?

– Нет, она всего три дня.

– Делегация большая будет?

– Человек семь.

– С сердцем у вас как?

– Нормально. А что?

– Болезнь есть какая-нибудь?

– О, Господи!- произнёс Курский и стукнул себя по лбу.- Только дошло. Язвенная есть, была вернее, резали семь лет назад.

– Вот и отлично. Организуем обострение, обследование и лечение в лучшем госпитале дней на двадцать.

– Юрий Ефимович,- обратился Курский к Гунько.- Подозрений не вызовет?

– Какие там подозрения,- Гунько ругнулся.- Вся элита за границей лечится.

– Я ведь не принадлежу к элите,- засомневался Курский.

– Не волнуйтесь,- заверил Сашка.- Мы всё устроим чисто. Официально, с билетом назад и визами, оплатой лечения и прочим. Конференция от какой организации?

– Химическое общество за мир и прогресс.

– Тогда без проблем. Это общество зарегистрировано по линии ЮНЕСКО, значит возьмут оплату на себя.

– Как-то неудобно,- воспротивился Курский.

– Да бросьте вы, все пользуются, оплата идёт от взносов, которые наша страна выплачивает регулярно,- урезонил его Сашка.

– Уговорили, согласен. Желание увидеть перевешивает.

– Вы, Геннадий Фёдорович, мораль оставьте дома, брать её с собой на запад не надо, не рекомендую. Они там всё имеют и в немалой степени от нашего интеллекта, а у вас и машины собственной, наверное, даже нет, не говорю о приличном жилье.

– Почему, квартира есть двухкомнатная, хватает. Мы с сыном живём вдвоём. И машина у меня есть, от отца осталась, "Победа". Конечно не "Мерседес", но бегает прилично.

– Всё равно.

– Не могу вам возражать из-за отсутствия аргументов.

– Я бы на месте правительства озолотил людей, делающих науку. В отличие от западных научных кадров, наши столпы в материальных вопросах – бессеребренники. Академиков не беру в учёт, ибо они гребут не стесняясь.

– Не все такие хапуги, как вы рисуете,- не согласился с Сашкой Курский.

– Тот, кто работает, не успевает лезть за благами, времени не хватает, да и отбрасывает он эту суетность вокруг льгот. А вот тот, кто рядом сидит, но в науке – ноль, тот только этим и занимается.

– С этим спорить не стану. Есть и у нас такие кандидаты наук и доктора. Формулы спирта не знают, но живут в центре Москвы в огромных апартаментах, раскатывают на "Вольво" последних моделей. Откуда они имеют – я не знаю, не интересовался. Наверное, они более практичны.

– Вы практичность понимаете не правильно. На западе имеет тот, кто делает дело. Тупой ни званий, ни должностей получить не может, а стало быть, доступ в материальное благополучие им закрыт. Это закон рынка.

– Из нас семерых, что поедут в Париж, только академик Туманов величина – остальные в науке – случайные люди и будут больше бегать по магазинам, скупая всё подряд, а не на симпозиуме сидеть.

– А дома перепродавать там купленное. Таким действительно не до науки,- добавил Сашка.

– Да где уж!- произнёс Курский, вздохнув.

– Такие на западе не очень нужны. Они, кстати, кормушку тут имеют, продают ведь секреты именно они. Я вам статистику приведу. Из почти трёх тысяч отправившихся за пределы страны в поисках лучшей доли учёных только сто девять устроились по специальности, остальные работают в ранге посудомоек, мусорщиков и так далее, одним словом, оказались там, где им и положено быть.

– Мне такая статистика неизвестна, но верю вам на слово.

– Это информация из отделов эмиграционных по линии государственной системы занятости, так как получивший работу снимается с дотационных выплат. Деньги на западе считают хорошо.

– Александр, чем ещё кроме науки, образования и техники, вы плотно занимаетесь? Это я из личного интереса,- Курский смутился своему вопросу.