Василий Алексеевич Вишняков

Конструкторы

Повесть

От автора

«Во всякой книге предисловие есть первая и вместе с тем последняя вещь; оно или служит объяснением цели сочинения, или оправданием и ответом на критики». Короче, яснее и изящнее, чем автор «Героя нашего времени», не скажешь.

Что касается цели предлагаемой повести, то она следующая — рассказать, главным образом для молодёжи, а значит, по возможности живо и нескучно, о талантливых советских конструкторах, создавших в предвоенные годы знаменитые танки — средний Т-34, справедливо признанный лучшим танком второй мировой войны, и тяжёлый КВ — самый мощный танк первого периода Великой Отечественной.

В центре повествования — жизнь и деятельность главного конструктора Т-34 лауреата Государственной премии М. И. Кошкина и ведущего конструктора КВ, впоследствии трижды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственных премий Н. Л. Духова. Работали выдающиеся конструкторы, по существу, одновременно (танки Т-34 и КВ приняты на вооружение в один и тот же день — в декабре 1939 года), но в разных коллективах и даже в разных городах. Отсюда и несколько необычная форма повести — в первой части рассказывается о создании Т-34, а во второй и третьей — КВ, других тяжёлых танков и самоходно-артиллерийских установок.

Теперь об «оправданиях и ответах на критики». Беспокоиться об этом, возможно, преждевременно — в наше время публичную критику надо ещё заслужить. Но есть, как известно, читатели, которые иногда балуют авторов — спасибо им за это — письмами с вопросами, пожеланиями и предложениями. Бывают и «сердитые» отклики с замечаниями об ошибках и неточностях. Возникающие при этом почтовые дискуссии между дотошным знатоком и автором часто напоминают — увы! — спор слепого с глухим.

Учитывая это, автор хотел бы подчеркнуть, что предлагаемое произведение — именно повесть, а не научно-историческое исследование. Оно не претендует и по специфике жанра не может претендовать на точность и скрупулёзность научной работы. Главным для автора было правдиво показать М. И. Кошкина и Н. Л. Духова, чья яркая жизнь и творческий подвиг могут служить вдохновляющим примером для советской молодёжи. Забывать о таких людях, как М. И. Кошкин и Н. Л. Духов, мы не вправе: они — наша национальная гордость. Всех других лиц повести автор не стремился изобразить с такой же документальной точностью и поэтому там, где это возможно, счёл за благо изменить фамилии. И, конечно же, работа далеко не всех лиц, внёсших свой достойный вклад в создание Т-34, КВ и других советских танков и САУ, нашла в повести достаточное отображение. Автор просит извинить его за это и ещё раз ссылается на общепринятые различия в жанрах между научным трактатом и повестью.

Одного из героев книги автор знал лично. Мне посчастливилось видеть и слышать Николая Леонидовича Духова в далёкие уже теперь дни, когда тот был главным конструктором в знаменитом Танкограде. Поэтому не пришлось воображать образ главного героя этой повести. Достаточно потревожить память, и тот — перед глазами, причём в замечательную пору, в сорок лет, когда, по общему мнению, духовные и физические силы человека достигают полного расцвета. Дело, стало быть, было за малым — зная человека, изучив все факты его жизни и все замечательные свершения его неутомимой творческой деятельности, рассказать о нём так, чтобы читатель увидел его как живого, облечь в плоть и кровь. Увы, это то самое «малое», что во все времена повергало в уныние, заставляло перечёркивать страницы даже корифеев литературы. Напоминаю об этом читателю в надежде на его снисходительность…

Часть первая

Свой подвиг свершив

1. Необычное задание

Выйдя из наркомата на площадь Ногина и свернув влево на тихую улицу Разина, Михаил Ильич Кошкин постепенно успокоился и зашагал широко и ровно.

В кабинете наркома он не раз чувствовал, как становилось словно бы нечем дышать. И не от того, что в комнате не хватало воздуха, а от того, что и как говорил нарком. А нарком грубовато и просто заявил, что если задание не будет выполнено в срок, то с них обоих снимут головы.

— В этом, Миша, можешь не сомневаться, — добавил он почти весело. — Будет именно так.

Но самым неприятным для Михаила Ильича оказались даже не эти слова, а фотоснимки, которые достал из сейфа и из своих рук показал ему нарком.

…Пустынная, обожжённая солнцем долина, плоский холм. Редкие чахлые кусты, вросшие в землю серые камни. На склоне холма белый от пыли танк БТ-5. Гусеница разорвана, в борту зияющая пробоина. На других фотоснимках такие же израненные БТ…

Испания… Так вот какие вести идут с твоих далёких полей…

— Ну как, Миша, сделаешь хороший танк? — опросил нарком.

— Постараюсь.

— Если не сделаешь, снимут нам с тобой головы, — повторил нарком, убирая снимки и звучно щёлкая ключом сейфа. Потом вернулся к столу, сел в кресло, положив руки на стол и устало склонив голову.

— Давай договоримся, Миша, вот о чём, — задумчиво начал он. — Я знаю, ты в Питере работал над новым танком с противоснарядным бронированием. Вообще у вас там, в ОКМО,[1] интересные люди, смелые идеи. Это хорошо, но ведь все эти ваши новинки, как говорится, курочка в гнезде… Ваши опытные образцы чудесны, но они никуда не идут и вряд ли когда-нибудь пойдут.

— Мы так не думаем. Каждый новый образец — шаг вперёд в танкостроении.

— Согласен, Миша, согласен, — перебил его нарком. — Но теперь ты едешь на Особый завод, где производство танков — серийное. Ты должен быстро дать машину, которая пойдёт в серию взамен БТ, поступит на вооружение Красной Армии. А это совсем другое дело. Тут нельзя отрываться от грешной земли. Об этом я и хотел с тобою договориться.

— Не понимаю вас, товарищ нарком.

— Я вот о чём. Ну где мы сможем сейчас катать противоснарядную броню? Нет у нас пока такого стана. Сварка корпуса — прекрасно! Но где и как мы будем варить плиты такой толщины? Это дело тоже ещё в процессе освоения. Да и двигатель В-2, который вы повсюду ставите… Он же недоработан, сырой, для боевого серийного танка пока не годен. Обо всём этом надо крепко подумать.

— Надо подтягивать производство, а не закладывать в проекты вчерашний день. На это я не пойду.

— Не ершись. Ты что, не согласен думать?

— Думать согласен, но…

— Ну вот и хорошо, — примирительно сказал нарком, остро блеснув на Михаила Ильича прищуренными глазами. — Тактико-технические требования на новый танк разработаны военными, согласованы и утверждены правительством. Наше дело — выполнить их точно и в срок. Если будут трудности — звони. Машину на вокзал дать?

— Нет, доберусь сам. Мне надо зайти к Болховитину.

— Кто такой?

— Работал на Особом, а потом у нас — в ОКМО. Сейчас здесь, в Москве.

— Припоминаю. БТ — ведь это, кажется, его работа?

— Да, если не считать американца Кристи. Но сейчас Болховитин тяжело болен, хочу навестить.

— Дело твоё. Да, постой… Это ты, пожалуй, должен знать.

Нарком встал, доверительно нагнулся к Михаилу Ильичу, негромко, но веско сказал;

— Твоё назначение на Особый одобрил лично товарищ Сталин. И знаешь, что он сказал? «Я помню Кошкина ещё по Коммунистическому университету». Ты понимаешь, что это значит?