Перерыв закончился. Артисты вышли на середину сцены, освещённые ярким светом прожекторов. Раскланиваясь на все стороны и улыбаясь, они проскандировали хором:

«А теперь — сюрприз!..» Оба, взявшись за руки, отошли от края сцены. Гилад, улыбаясь, держал в руках флейту, а Ронен вытащил из-за пазухи и поднял вверх… длинный, витой шофар. Публика замерла. Кое-кто уже откуда-то знал, что Ронен намеревался именно сегодня продемонстрировать свой необычный шофар.

Полились необычные звуки дуэта флейты и шофара. Оказалось, шофар в умелых руках, возле умелых губ способен на неслыханные чудеса. Он гремел грозными, призывными ткиа, и ему вторила, журча и переливаясь, флейта Гилада. А то вдруг он рассыпался удивительно мелодичными шварим, перекликаясь с неожиданно оказавшейся у губ Гилада свирелью. Сочетание звучаний шофара то с флейтой, то со свирелью, навевало ассоциации из глубины веков: картины живописных холмов, по которым весело идут древние пастухи в окружении своих стад под палящим солнцем этой древней и вечной земли. Люди завороженно слушали, погружаясь в магию древних и необычных звучаний. При этом артисты успевали озорно подмигивать близнецам Дорон, которые застыли, раскрыв рты и с нескрываемым восторгом смотрели на них.

Любимые мелодии, знакомые с детства не только слушателям, но и их дедам и прадедам, сменяли одна другую. Вдруг артисты заиграли известную популярную среди эранийской молодёжи песню. Все сидящие и стоящие в «Цлилей Рина» принялись ритмично бить ладонями. Кое-кто, в том числе Бенци, принялись тихо подпевать.

Гилад услышал это и весело улыбнулся и отнял флейту от губ, незаметно заменив её свирелью. В паузе Гилад проговорил, как пропел: «О-о-отлично-о-о-о! По-о-о-йте все, пойте вместе с нами!» Шмулик и Рувик, вопросительно глядя на отца, решились, и в необычное звучание дуэта шофара со свирелью вплелись их чистые детские голоса.

Вскоре запела вся «Цлилей Рина». Вокруг Доронов образовался круг, большие и маленькие снова пустились в пляс. Бенци и Ноам не отходили от близнецов. Когда мелодия отзвучала, артисты исполнили ещё несколько песен по заказу слушателей, которые, казалось, готовы всю ночь не отпускать любимых певцов.

Наконец, Ронен, незаметно положив шофар за пазуху, взял в руки микрофон и заговорил: «Молодцы, ребята! Мы очень рады: вы отлично нас поддержали! А теперь, хаверим, мы хотим вам сказать кое-что важное, что может кого-то заинтересовать.

Наверно, вам известно, что в Неве-Меирии мы открыли музыкальную студию «Тацлилим».

А сейчас мы хотим открыть такую же студию и у вас в Меирии, а там и создать целую сеть студий по всей Арцене. Мы будем принимать мальчиков с 9 лет, проживающих в Эрании и пригородах. Там будет хор, а для желающих и способных ребят — и сольное пение. Для желающих — с 10 лет обучение игре на музыкальных инструментах по выбору: скрипка, гитара, флейта… может, ещё группа ударных; для этого мы хотим привлечь опытных педагогов…» Гилад подхватил: «На базе студии будет организован ансамбль мальчиков, они вместе с нами будут выступать на сцене. В перспективе мы с братом мечтаем создать и ансамбль древних музыкальных инструментов, о которых упоминается в наших Книгах. Ещё есть идея — организовать в Неве-Меирии йешиват-тихон с музыкальным уклоном. Впрочем, я несколько увлёкся: это всё дело будущего… насколько далёкого — посмотрим…» Снова заговорил Ронен: «Мы уже некоторое время сотрудничаем с Институтом изучения древней музыкальной культуры в Шалеме. Там работают мастера, которые при содействии учёных историков и музыковедов, исследователей музыкальной культуры нашего народа изготавливают образцы древних музыкальных инструментов.

Вот мы и будем в нашей студии вместе их осваивать! Интересно, правда?!» Гилад улыбнулся: «Я надеюсь, что ребятам, которые придут к нам в студию, будет очень интересно».

Оба артиста застенчиво улыбнулись, потом огляделись кругом, явно выискивая кого-то глазами в толпе завороженных мужчин, парней и мальчишек. Наконец, Гилад подался вперёд и громко сказал: «А теперь мы просим подойти к нам родителей мальчиков-близнецов, которые так красиво подпевали нам. Мы ждём вас перед сценой, напротив главного микрофона».

Кто-то сзади подтолкнул Бенци, он покраснел от смущения, осторожно оглядываясь по сторонам. Ноам, покраснев, удивлённо посматривал то на отца, то на братьев.

Прожектора, освещавшие Малую Ракушку, погасли, осталось обычное вечернее освещение Парка. Публика начала потихоньку расходиться. Бенци оглянулся, но не увидел на обычных местах, где он их оставил, ни жены, ни дочерей. Он растерянно глянул на сыновей: «Наверно, мама и девочки уже пошли в «Шоко-Мамтоко». — «Да, они собирались… — подсказал ему старший сын Ноам. — И мне показалось, что ушли как раз до того, как Ронен начал говорить. Шофар они точно послушали… Наверно, Шилат устала, а мама решила, что речь Ронена не столь интересна, как его исполнение. Если бы она знала!..» — «Пап! Пошли и мы туда! А-а!» — заныли близнецы. Но Бенци, махнув им рукой, направился к сцене: «Погодите! Стойте тут… я сейчас!»

Гилад с улыбкой протянул Бенци обе руки: «Невозможно ошибиться — вы отец близнецов? Адони… простите?» — «Дорон, Бенци Дорон…» — улыбнулся Бенци и ответил на рукопожатие. Заговорил Ронен: «Адон Дорон, мы сейчас слышали, как пели ваши сыновья-близнецы. У вас очень талантливые мальчики, и грех не развить их талант! — он застенчиво улыбался, но тон разговора был серьёзен: — У вас вообще-то в семье кто-нибудь поёт, или играет?» — «Мы начали в этом году учить наших мальчиков играть на гитаре, ведь им уже 10 с половиной. Шмулик, кроме того, хочет учиться игре на флейте. Хотя они, вроде, маловаты для этого…» Бенци назвал имя учителя, который начал обучать мальчиков. Ронен просиял: «Да ведь это известный педагог, мы его пригласили в студию! Обучение мальчиков в студии вам обойдётся гораздо дешевле…» — «Вообще-то, у жены отец — раввин и кантор… — заметил Бенци. — Вот у кого голос! Может, слышали? — рав Давид Ханани, они с женой, рабанит Ривкой, уже больше 6 лет живут в Неве-Меирии. Там же и их два сына с семьями…» Гилад и Ронен восхищённо воскликнули хором: «Конечно! Кто же не знает рава Ханани! И его сыновей тоже!» — «Собственно, он и увлёк внуков музыкой, чтобы меньше шалили на пару… Такие шалуны были — спасу не было от их проделок! — Бенци ласково улыбнулся, потом прибавил: — Как уж ему это удалось, Б-г ведает… У нас в семье все любят музыку… А вообще-то я программист, жена — дипломированная медсестра…» — «Внуки рава Давида! — Гилад не сводил глаз с Бенци, и его лицо осеняла добрая улыбка. — Да мы сочли бы за честь учить внуков рава Давида! Надеюсь, вы согласитесь отдать их в нашу студию? У нас они шалить не будут, просто будет некогда!» Помолчав, Гилад заговорил на не менее важную тему: «Мы сейчас ищем спонсоров, которые согласятся субсидировать наш проект. Ведь мы-то знаем, что в многодетных еврейских семьях талантливых детей немножко больше, чем денег на их обучение.

Значит, необходимы спонсоры! Может, найдутся в Америке, в Европе, или в Австралии».

Бенци и артисты обменялись телефонами, он кликнул сыновей, и они направились в сторону кондитерской «Шоко-мамтоко». Ронен окликнул удаляющегося Бенци: «Только не злоупотребляйте мороженым и холодным питьём!» — «Берегите голоса ваших мальчиков! — проговорил и Гилад. — Вы себе представить не можете, какое это сокровище — их голоса!»

Бенци, нежно приобняв за плечи Шмулика и Рувика, медленно шагал по аллее. Вдруг он услышал за спиной знакомый мягко рокочущий басок, говоривший на иврите с английским акцентом: «Ну, как, Максим, доволен, что я тебя вытащил на этот концерт? А то всё барды да барды!» Ему отвечал высокий мягкий голос с сильным русским акцентом: «Ну, моя любовь к бардам не исключает любви к другой хорошей музыке. Тем более к такой потрясающей! Спасибо тебе, Ирми, большое спасибо!

Разве мог я когда-нибудь представить, что попаду на такой прекрасный концерт? И что весь зал будет в нём участвовать?» Бенци замедлил шаги: он, не оборачиваясь, угадал, кому принадлежит знакомый басок, мягко и восторженно рокочущий: «А как тебе шофар? Сила, а? Я почему-то не представлял, что на нём можно исполнять мелодии, пусть и простенькие, что его возможности это позволяют. А ведь сам, будучи мальчишкой, ещё в Лос-Анджелесе, трубил в шофар. Но играть?..» — «А мне показалось, что он просто вёл что-то вроде аккомпанемента…» — «Держу пари, он что-то туда встроил. Тогда это не совсем шофар… С одной стороны, акустика позволяет, но для извлечения мелодий, даже таких простеньких, нужно, наверно, нечто вроде мундштука. Или есть какие-то другие технические приёмы… Интересно этот шофар в руках подержать, со всех сторон его осмотреть…» «Так и есть — это Ирмиягу Неэман!» — подумал Бенци, продолжая прислушиваться к разговору.