Борн встал, подошел к шкафу и снял с полки черный, матово блестящий ребристый конус, поверхность которого была покрыта прихотливой, узорчатой вязью, блестящей тёмным, синеватым металлом. Он бросил узкий конус длиною в полметра в руки Велимента и премьер-магистр подивился тому, каким тяжелым он был. В нём было не менее шестидесяти килограммов веса. В его широкой части, а шириной конус был в ладонь взрослого мужчины, Велимент увидел узкие щели, как в теле коралла, что действительно указывало на живое происхождение этой железяки, похожей на артиллерийский снаряд. Передав конус Болдрику, он сказал:

– По мне так он похож на коралл, Борн, а не на губку.

– И всё же эти конусы куда больше похожи на губки. – Возразил Борн Ринвал и добавил – Видишь, в острой части конуса торчат усики? Это своеобразные корни. Вам кажется, ребята, что вы держите в руках хладный труп губки Кьяри, но это не так. Она живая и если её бросить в воды Паланталейна, то тотчас оживёт и кратчайшим путём направится к одному из черных курильщиков, расположенных на дне. Острая часть губки тяжелее широкой и к тому же под водой она откроет свои устьица и превратится в миниатюрную подводную ракету. Прочность тела губки Кьяри просто невероятная. Она крепче самой лучшей стали и даже крепче вольфрама и лишь немного не дотягивает до алмаза. Вот такие существа обитают у нас на Галане, парни, но я пригласил вас вовсе не за тем, чтобы показать вам губку Кьяри. Посмотрите-ка лучше на это. – Борн Ринвал положил на стол сначала миниатюрную губку зеленовато-черного цвета, а затем продолговаты, плоский овальный предмет точно такого же цвета величиной в свою ладонь и сказал, указывая на губку – Это губка Кьяри, которую Теффи вырастил в этой лаборатории. Когда-то он выпросил у Сорквика десять килограммов терзия для того, чтобы провести несколько экспериментов с губками Кьяри и узнать, какими они станут получив в качестве добавки к рассолу растворимые соли этого металла. В итоге он вырастил несколько таких губок, прочность которых уже превосходит не только алмаз, но даже самый лучший субметалл. А это, парни, уже не губка Кьяри, а конечный результат его научных опытов, – борнит. Можно сказать, что это живой металл из которого, как полагает Теффи, можно выращивать самые прочные боескафандры. Ему не страшен даже выстрел из энергопульсатора и луч лазера. Для того, чтобы Теффи мог продолжать свои опыты, мне нужен терзий. Много терзия. Сегодня его производят Милзы, которым я поставляю часть добываемого нашей компанией урана, но они продают весь терзий Сорквику, а ему сейчас точно не до борнита, вот я и предлагаю вам, ребята, давайте скинемся по-братски и построим здоровенный циклотрон. Ты, Вел, предоставишь нам участок на Нейле, она ведь принадлежит ордену, ты, Теффи, вытрясешь из отца пятьсот тонн терзия, чтобы мой сын смог продолжать свои опыты, ну, а мы с Микки и Болдриком вложим в проект по десять миллиардов роантов. Ну, как, договорились, парни?

За всех ему ответил герцог Болдрик Иркумийский, который сказал после короткой паузы:

– Борн, от такого предложения невозможно отказаться. Разумеется, мы в деле, старина. Хотя борнит твоего сына даже близко не похож на ткань и мне, старому повелителю ткачей вроде бы и даром не нужен, я уже вижу то, во что его можно превратить. В суперскафандры, а в таком бизнесе, как производство живых боескафандров невероятной прочности, я ни за что не откажусь участвовать и никаких денег на это не пожалею. Парни, а что вы на это скажете.

Все остальные гости Борна Ринвала высказались в том же духе и на столик немедленно легла папка с документами, которые нужно было подписать, чтобы начать строительство нового циклотрона. Даже принц Тефалд, узнав о том, что имперский космофлот может обзавестись принципиально новыми боескафандрами, радостно заулыбался и воскликнул:

– Бо, старина, да, я ради такого дела из отца и тысячу тонн терзия вытрясу. Тем более, что его империи столько и не требуется, сколько производят Милзы.