Наши друзья из американской военной разведки РУМО вели ежедневную игру по своим собственным правилам. После падения Берлинской стены мы установили с ними постоянный контакт, основав совместное подразделение на западноберлинской улице Фёренвег. "Совместное предприятие" на бывшей нацистской вилле получило в БНД сокращенное обозначение 12 YA. На этой фазе американцы получали всю информацию, какую только мы могли собирать на Востоке и особенно в среде возвращавшихся домой российских войск. Наши старшие братья позаботились о хорошей атмосфере сотрудничества, для чего коррумпировали некоторых неустойчивых немецких разведчиков. Из своего рога изобилия американцы в любом количестве доставали сигареты и виски, в отдельных случаях устраивали поездки в США и платили щедрые гонорары за услуги.
Очень успешное сотрудничество сначала продолжалось и в Нюрнберге. Но когда партнеры заметили, что их больше не снабжают информацией как приоритетных клиентов, они взялись за каждого из нас в отдельности. Я достался американскому разведчику Гансу Дитхарду. Любыми путями он хотел добраться до наших самых важных и секретных сведений, а по возможности даже до наших источников. Я быстро заметил, что Ганс слишком хорошо осведомлен именно о тех наших действиях, которые мы намеренно очень тщательно скрывали от американских партнеров.
Когда это все началось, я тут же попросил помощи у отдела безопасности БНД, у подотдела 52. Ганс Дитхард выразил желание снова встретиться со мной и побеседовать о нашем будущем индивидуальном сотрудничестве. Потому мы решили встретиться в городке Бухшвабах, в паре километров от Нюрнберга, на федеральном автобане 14. На конспиративной ночной встрече в отеле "Цур Пост" ("У почты") в Байербрунне под Мюнхеном я проинформировал обо всем сотрудников нашего отдела безопасности. Франк Оффенбах, главный сыщик БНД, был в восторге. Теперь, с радостью заявил он, мы дадим этим несерьезным американцам по рукам. Теперь в качающейся лодке поместилась и группа наружного наблюдения.
Меня снабдили полным ассортиментом "жучков". Во время встречи с Гансом Дитхардом я должен был незаметно надеть всю эту аппаратуру под одежду. Тогда они смогли бы подслушать нашу беседу и разоблачить этого типа. Встреча была назначена на следующий вечер в ресторане деревенской гостиницы "Красный конь". Мой американский друг, обычно выглядевший как ковбой со Среднего Запада, вдруг явился на встречу в светло-кремовом ("цвета яичной скорлупы") летнем костюме. На нем была шикарная белая рубашка и узкий темный галстук, завязанный прочным узлом. Таким я его никогда еще не видел. Казалось, что тридцатиградусная жара совсем ему не мешала.
Ганс побыл со мной всего несколько минут. Тон нашего разговора был более чем формальный. Он очень холодно поздоровался со мной, что никак не походило на его привычки. Его "декларация" звучала так, как будто компьютерная программа перевела ее на немецкий язык: – Я очень рад встретить вас здесь. Мы, то есть американская часть нашего двустороннего подразделения, постоянно старается активно поддерживать положительное развитие совместных действий. Ранее сложившееся столь успешное сотрудничество должно продолжаться в обоюдных интересах при соблюдении всех основных принципов честного и открытого взаимного общения…
Естественно, это означало, что так тщательно подготовленная операция провалилась. Похоже, американцы узнали о мероприятиях БНД заранее. Когда Ганс Дитхард закончил свой монолог, я поблагодарил его за теплые слова. Затем мы еще немного поговорили о погоде и о матчах футбольной Бундеслиги. Каждый из нас расплатился за свою минеральную воду. Потом мы вместе вышли из ресторана. Я больше никогда не видел Ганса Дитхарда. Мой день подошел к концу и вместе с ним – шанс доказать нечестные манипуляции американцев. Именно эта неудача в очередной раз пошатнула мое доверие к Службе. Уж слишком сильно мне хотелось бы знать, кто нас тогда предал.
Вульф свел меня в аэропорту Ганновера с женщиной-резидентом британской внешней разведки МИ 6. В Мюнхене тоже состоялась встреча с англичанами. За соседним столиком сидели наши сыщики из группы наблюдения. По окончанию операции трое наших немецких коллег предстали перед судом по обвинению в мошенничестве, растратах и взяточничестве. Но они вышли сухими из воды, отделавшись большими денежными штрафами. Операция "Мяч" стала началом нашего сотрудничества с людьми из отдела безопасности.
Однако после этого начальники стали с недоверием относиться к собственным работникам. Они предположили, что Фредди и я виновны в случившемся позоре и в последовавшем роспуске нюрнбергского филиала. За одну ночь нас в глазах всего подразделения заклеймили как клеветников и злопыхателей, превратив в "козлов отпущения". Они не хотели или не могли тогда понять, что наши действия, возможно, уберегли сотрудников филиала от гораздо больших бед.
Особенно некрасиво повела себя в то время руководящая элита, вплоть до наивысшего руководства в Пуллахе. Из страха перед последствиями деятельности внутренней безопасности мешали, где только могли, как в преддверии операций, так и потом.
Соответственно холодно и недружелюбно встретили нас, когда мы вошли в кабачок, где нюрнбергская группа отмечала свой "прощальный рождественский праздник". Было около полудня, когда Фредди закрыл за нами дверь. Перед нами в левой части помещения мы увидели длинный стол, занятый нашими коллегами из БНД. Справа были обычные столики с посторонними посетителями, которые, похоже, с напряжением вслушивались в разговоры за длинным столом. С нами почти никто не поздоровался. Большинство сотрудников даже не удостоили нас взглядов. Руководители вплоть до начальника реферата с серьезным выражением лица пожали нам руки. Как только мы повесили свою одежду, все разговоры затихли.
Лишь одна женщина, сидевшая к нам спиной, вдруг повернулась и взглянула на нас сияющими глазами. Это была Сузанна. Она встала, подошла к нам и взяла нас обоих за руки. В такой атмосфере холода и презрения, что царила в зале, это была открытая и честная демонстрация благосклонности, доброжелательности и искренней радости. Мы были очень рады увидеть ее в кругу коллег.
Но Фредди и я пришли сюда не ради нее, да и пришли мы не с пустыми руками. Собственно нас распирало лишь одно желание: выпустить пар, еще раз открыто выразив наше негодование в адрес высшего начальства. Нам так осточертело их трусливое поведение во время операции "Мяч". Потому мы хотели поставить символическую точку. Причем в присутствии коллег. Именно для этого мы принесли подарки для начальников. Это были маленькие марципановые тортики.
В короткой речи я так объяснил смысл этого предрождественского дара: – Этот марципан имеет очень много общего с поведением некоторых руководителей в нашем учреждении.
Я надеюсь, никто из присутствующих не примет это на свой счет. Снаружи все выглядит безупречно и даже полито сверху восхитительным шоколадом. Но если дотронуться пальцами, то окажется, что это жирная пленка. И автоматически марципан становится скользким. Потому если соприкоснуться с ним, то просто запачкаешь пальцы. При малейшем нажатии вы заметите, насколько он мягок. Вы просто не найдете ничего прочного. Все равно, в каком месте вы бы ни тронули его. И ко всем прочим бедам все это еще и лежит на мягком кексе.
Один из присутствовавших сердито зашептал: – Даннау /таким был мой оперативный псевдоним в БНД/, хватит, это уже слишком! Но я и сам уже закончил. Только Фредди дополнил мой "тост" еще одной фразой: – К сожалению, тут только марципановые талеры, марципановые свинки все закончились! Некоторые из коллег не смогли сдержать улыбки. Сопровождая вручение пожеланиями счастливого Рождества, мы раздали полдюжины сладких подарков. А затем мы ушли.
Монтевидео, ах, Монтевидео
Сузанна присоединилась к нам. Так как я ехал в сторону Ганновера, а она собиралась провести праздники у родителей в Гамбурге, большую часть пути мы проехали вместе. Она экономила на проезде, а мне совсем не хотелось ехать в одиночку. Из уважения к личной жизни Сузанны Хартунг я перескажу не все, что с ней произошло в Бразилии, но передам основные факты, особенно те, которые важны для анализа тогдашней ситуации.