В понедельник мы уже рано утром явились в реферат 33 Н. Сначала мы узнали, что наше приглашение в аналитический отдел наткнулось на неодобрение начальника Первого отдела. Он якобы до последнего момента пытался через свой подотдел 12, которому подчинялся наш филиал в Берлине, помешать нашему приезду. Однако 33 Н удалось настоять на своем, сославшись на особые обстоятельства и на важность информации. Но это, указали наши противники, будет единственным исключением.

Аналитики с гордостью показали нам свои результаты. Что касается текста документов, переведенных Петером Пиларом, то из них американцы передали нам лишь выдержки из текста и двенадцать отдельных сообщений среднего качества. А аналитики БНД сделали из этого текста целых 80 разведывательных донесений. Большую их часть оценили на "отлично".

В качестве примечания: система оценок БНД делит источников по степени их надежности на шесть категорий, обозначая их буквами от A до F. "А" означает "абсолютно надежный". Качество донесений оценивается цифрами от 1 до 6. Как и в немецкой школе, оценка "1" и тут самая высшая. Итак, результат нашего теста был однозначен. Но чтобы быть уже совершенно уверенными, мы провели еще одну попытку. В этот раз мы использовали намного больше документов И тем не менее, конечный результат был катастрофическим. Через три месяца выяснилось, что на мелях кооперации с американской военной разведкой РУМО застряло от 70 до 80 процентов всей полученной нами информации, не говоря уже о потерях качества.

После этого обработка информации команды Даннау-Тойбнер шла по четкой схеме. Материал по системе "обходного маневра" отправлялся аналитикам в Мюнхен. Большая его часть потом возвращалась к нам, чтобы мы смогли передать ее американским партнерам. Раньше, до того, как мы придумали этот маневр, в Мюнхене оценивалось лишь то, что возвращалось нам от американцев, и именно это вносилось в досье агента. Этого было порой совсем мало. Но и того, что поступало в Мюнхен таким путем, хватило для БНД, чтобы классифицировать нашего "Мюнхгаузена" как суперисточник.

Итак, из источника "Мюнхгаузен" струилось множество информации, и все были довольны. Но это ничего не изменило в основной проблеме. Внутренний источник такого рода требовал инфраструктуры, чтобы работать четко и надежно. Нужно было создать пути получения информации и связи. В БНД на это обычно требуется несколько лет. Но у нас такого времени не было. Потому мы в очередной раз решили вести работу за закрытыми дверьми в наших "кельях" в жилом доме в Букове. То, что мы задумывали и планировали наши действия здесь, вдали от суматохи филиала на Фёренвег, себя полностью оправдывало. Наша работа в команде складывалась великолепно, а Фредди был в лучшей форме и потому, что его нервы снова успокоились, придя в норму. Он все еще, правда, ругал "шарашкину контору", но ко всему подходил теперь сдержанней, был очень надежным, трудолюбивым и прилежным.

"Стэй-бихайнд" снова в деле

Эту кажущуюся идиллию в конце лета 1992 года взорвало сообщение "Мюнхгаузена" о том, что в начале 1993 года его отправляют на родину. И вот теперь нам приходилось со скоростью ветра создавать целую структуру с курьерами, связниками, адресами прикрытия, телефонными номерами и всем прочим. Запрос в Пуллах в очередной раз не принес результата. Нам нужны были практические советы по подготовке источника такого большого порядка, по работе с нашим новым сотрудником, по обращению с ним. Один оперативник-ветеран шепнул нам: – Тут вам никто не поможет, у нас еще не было внутренних источников такого калибра.

По дороге от вокзала Ваннзее к придорожному кафе Цизар у меня вдруг возникла идея, которую я тут же высказал Фредди. – У меня есть решение. Мы мобилизуем всех наших источников "Стэй-бихайнд" и сделаем из них агентурных помощников для "Мюнхи" и всех, кто последует за ним. Их всех завербовали на самой последней фазе существования "Стэй-бихайнд", потому со всей вероятностью их еще не успели "засветить".

Я продолжал: Перед обычными агентурными помощниками у них есть определенные преимущества, потому что они даже прошли некоторое разведывательное обучение. Нам просто нужно посетить их всех и сообщить им новое задание – и вот у нас готова целая сеть поддержки для нашего источника. Кроме того, она сможет послужить, как минимум, и для еще трех внутренних источников.

Фредди, как всегда, проявлял скепсис, но был не против попробовать. Он был убежден, что с окаменевшими структурами нашей Службы у нас все равно ничего не выйдет.

Мы составили план, нарисовали круги и линии связи. Мы записали все, что нужно для ведения такого важного источника. Вскоре у нас уже была система на бумаге, которую можно было обсуждать и дорабатывать. Кроме того, мы сформулировали наш стратегический план.

Следующим утром в здании филиала присутствовали почти все. Все подразделение стояло в коридоре и даже позволило себе, на глазах начальства, опрокинуть по стаканчику. Был какой-то повод для праздника. Я прошел через толпу и в очень формальном тоне попросил у Гассинга назначить мне время для встречи. Доброжелательно он предложил мне зайти к нему в 13.00. Шеф был в прекрасном настроении. Он наслаждался окружавшим его почетом, купался в лучах славы.

С определенным напряжением, потому что мы не знали, как он отреагирует на наши предложения, мы вошли в кабинет Гассинга. На его столе лежало несколько маленьких коробочек. Он как распаковал пару новых моделек автомобилей. Стеклянная дверь его трюмо, в котором стояли модели старинных машин, была открыта. Гассинг сидел за письменным столом и обеими руками держал воздухе синюю машинку. Затем последовал самый комичный диалог, который мне доводилось слышать в моей жизни.

– Здравствуйте, шеф, мы явились, как напуганные! – попробовал я с самого начала оживить разговор.

– Заходите и присаживайтесь. Ну, разве это не драгоценность, достойная копирования?

– У нас есть концепция для "Мюнхгаузена", чтобы вести его в будущем, – выдал я мой заранее заготовленный текст.

– Да, интересно. Посмотрите-ка, "Дюзенберг" 1933 года. Гениально, правда?

– Мы думали, что, может быть, стоит активировать наши старые источники "Стэй-бихайнд" в качестве агентурных помощников…

– А теперь посмотрите сюда, у него независимая подвеска. Старик нажимал то на один, то на другой уголок машинки, отпускал его, и она покачивалась. Я сидел прямо у стеклянной дверцы трюмо, а Фредди уселся на кожаном кресле. Я пожал плечами в его сторону. Фредди ответил мне жестом, который меня подстегнул.

– Итак, господин Гассинг, это было бы идеальным, подумали мы. Мы можем легко и быстро снова задействовать этих людей. Я думаю, большинство из них будет…

Он снова меня прервал: – Посмотрите сюда, даже рулевые тяги работают. Он покрутил руль "Дюзенберга".

Когда Фредди заметил, что я начинаю закипать, он еще подлил масла в огонь своим веселым замечанием: – Черт побери, классная тачка. Я показал на шефа и промямлил в сторону Фредди: – Он радуется тому, что колеса крутятся. – Да, – ответил тот с огромной заинтересованностью, – это просто фантастика. Колеса ведь должны двигаться, не так ли, господин Гассинг? Если бы они не крутились, это не было бы хорошей моделью! – добавил он тоном мудреца. Я чувствовал себя так, будто надо мной издеваются уже они оба. – Так что вы думаете об этом? Это же было бы идеальным решением – снова ввести в дело "Стэй-бихайнд", верно?

Наконец, последовала заметная реакция Гассинга: – Да, да, так и делайте. Посмотрите-ка лучше сюда. Капот открывается, и весь двигатель точно как на настоящем. Я могу и вам достать. Ниже розничной цены, само собой разумеется. Потом он еще минутку поразмышлял и тут же принял решение: – Но еще получите благословение у Розиполя.

Мы уже уходили, когда Фредди еще раз повернулся и, с трудом сдерживая наглую ухмылку, спросил: – А шины тут цельные или пневматические? Я сильно стукнул его по ребрам и подтолкнул к двери. Тут я услышал голос Гассинга: – Шины? Не знаю, надо посмотреть. Зато вот тут, крышка багажника…