Стрельцов надо было не только прокормить, но и разместить на зимние квартиры. Еще до начала сибирской экспедиции Строгановы получили от пленных сведения о том, что столица Сибирского ханства не имела каменных стен, а была окружена осыпавшимся земляным валом и неглубоким рвом. Попав в Сибирь, казаки скоро убедились, что тамошние городища очень мало напоминали русские посады с их теплыми рублеными избами. Кашлык не был городом в собственном смысле. Располагавшаяся на вершине крутого яра площадка имела малую площадь. За невысоким валом помещались мечеть и несколько построек, служивших резиденцией для Кучума и его ближних людей.

Казаки зимовали не в Кашлыке, а на Карачине острове, имевшем большую территорию. Сюда свозили они соболей, собранных с ясашных людей. На острове хранили с трудом собранные запасы дичи и мяса, которые были для них в тысячу раз дороже меховой казны.

Среди казаков было много опытных плотников, сооружавших струги за несколько дней. Каждый из них орудовал топором не хуже, чем саблей. Для таких людей не составляло труда отрыть землянки и построить теплые бревенчатые срубы. По обыкновению, казаки довольствовались тесными клетушками. Разместить в них на постой дополнительно несколько сот стрельцов оказалось не так-то просто. Но в конце концов и эта задача не была неразрешимой.

Стрельцы снаряжались в поход в весеннее время и не позаботились о шубах. Долгий изнурительный поход утомил их до крайности. Воеводы рассчитывали дать отдых ратным людям в столице Кучума. Вместо отдыха их ждали худшие испытания.

Пришла зима. Грянули жестокие сибирские морозы, когда температура падала ниже сорока градусов. Казачьи землянки на Карачине острове были завалены снежными сугробами. Проснувшись после вьюжной ночи, ратные люди разгребали снег, чтобы открыть двери жилища.

Скоро снега намело столько, что казакам пришлось проделать отверстия в крыше и рыть норы в снежной толще, чтобы по временам выбираться из жилищ.

Но на поверхности дули ледяные ветры, сбивавшие с ног людей, едва передвигавших ноги. Подле лагеря бродили стаи голодных волков. Когда наступил голод, в отряде рухнула дисциплина. Вятичи, пермяки и казанские стрельцы не повиновались своим командирам.

Ермак помнил о трагедии на Абалаке и строго-настрого запретил ратным людям покидать окрестности лагеря. Вятичи собрались ватагой из нескольких земляков и ушли в тайгу. Охотники не вернулись к вечеру. Не дождались их и на другой день. Снежная пурга замела следы.

Казанские стрельцы также пытались «прокормиться собой» и, таясь, уходили из лагеря небольшими группами. Мало кто из них вернулся назад. Кто замерз в лесу, кого умертвили татары из окрестных улусов.

Ермак хорошо знал своих людей и умел пробудить в них надежду даже при самых гибельных обстоятельствах. Он держал людей в руках, и казачий отряд понес куда меньшие потери, чем государевы ратные люди.

В разгар зимы смерть стала безжалостно косить стрельцов. В Погодинской летописи находим донесение о гибели отряда, написанное сугубо деловым слогом, без каких бы то ни было литературных ухищрений: «которые люди присланы были с воеводою со князем Семеном Волховским и с головами казанские да свияжские стрельцы да пермичи и вятченя, а запасу у них не было никакого, и те все присылные люди… померли в Старой Сибири з голоду». Сколь бы удивительными ни казались слова донесения о том, что стрельцы не имели при себе никаких запасов, их достоверность не вызывает сомнения. Причиной беды была как нерасторопность Волховского, так и незнание им особенностей Сибирского края. Воевода надеялся, что ратники прокормятся «собой», как в любых других походах. Но в Сибири хлеба не оказалось. Стрельцам пришлось горько пожалеть о грузах, покоившихся на дне Чусовой и на горных перевалах.

Ни царь Иван, ни сменивший его Федор понятия не имели о том, какую роль сыграл Ермак в «сибирском взятии». В их глазах князь Семен Волховский больше подходил к роли царского наместника в Сибири, чем предводитель вольных казаков. Однако Волховскому эта миссия оказалась не по плечу. Переход через горы дался ему с трудом. Морозы и голод довершили дело. Пока в погребах оставались кое-какие крохи, Волховскому не угрожала голодная смерть. Но и его паек был урезан до крайности. Не выдержав испытаний, воевода умер посреди зимы. Тело его похоронили в окрестностях Кашлыка, неподалеку от казачьего лагеря.

Присылка царских воевод в Кашлык не достигла цели. Стрельцы погибли почти все поголовно, не приняв участия в борьбе с Кучумом. Казаки лучше перенесли голод и мороз. Но и их отряд заметно поредел. Прибытие подкреплений не облегчило, а осложнило положение русских в Сибири.

Вольный атаман Ермак Тимофеевич дважды не подчинился царской воле. В первый раз он ушел в Сибирь вопреки распоряжению Грозного. Во второй раз он остался во вновь присоединенном крае, невзирая на приказ, полученный из Москвы. Тщетно воевода прельщал атамана обещанием наград, которые ждут его в России. Если бы Ермак жаждал чести и богатств, ему в самом деле стоило бросить все и возможно скорее отправиться в Москву. Царский указ сулил ему жизнь и благоденствие. Но вождь вольных казаков, оставив товарищей, изменил бы себе.

ОСАДА

Голодная зима тянулась бесконечно долго. Измученные люди устали ждать весны. Наконец повеяло теплом и по-весеннему заблестело солнце.

Казаки не теряли времени и при первой же возможности отправились в дальние места за продовольствием. Вскоре в казачий лагерь прибыли первые обозы с рыбой, дичью, кониной.

На Руси казаки жили в нужде и не раз сталкивались с голодом. Нужда научила их скупо расходовать продукты. Товарищество позаботилось о том, чтобы поставить на ноги слабых и больных. Они могли рассчитывать на усиленное питание.

Пополнив запасы дров, казаки первым делом выбрали место для братских могил, прогрели землю и вырыли в промерзшей земле глубокие ямы. Могилы скоро были заполнены до краев, а из заброшенных землянок несли новые трупы. На каждого уцелевшего приходилось по четыре-пять мертвецов. В сибирскую землю легло несколько сот русских людей.

Чтобы сберечь остатки отряда, Ермак старался избегать столкновений с татарами. Он с готовностью откликнулся на мирные предложения, поступившие из стана врага. Казакам надо было во что бы то ни стало выиграть время и дождаться новых подкреплений.

Пленение Маметкула, главного военачальника Сибири, выдвинуло на авансцену визиря Карачу. Лишившись улуса на Тоболе, Карача перенес свои кочевья на Тару. Но тут его стали теснить владетели Казахской орды. Тогда Карача прислал в Кашлык гонцов и просил Ермака оборонить его от недругов. Казаки созвали «круг» и после обсуждения постановили ‹-по приговору всего товарищества» – отпустить к Караче атамана, а с ним 40 человек. Отправка союзного отряда к татарам сопряжена была со смертельным риском. Руководить операцией мог человек, обладавший исключительной отвагой и хладнокровием. Выбор пал на атамана Ивана Кольцо.

Когда вольные казаки собрались на Иргиз, Кольцо был главным соперником Ермака. Казаки, громившие ногайцев и объявленные вне закона, не прочь были сделать главным предводителем похода своего атамана. Но сотни Ермака оказались более многочисленными.

Как бы то ни было, на протяжении всего похода казаки имели двух войсковых атаманов. Недаром с вестью о «сибирском взятии» в Москву выехали два «сеунча»: один – Черкас Александров – представлял Ермака Тимофеевича, другой, Савва Волдыря – Ивана Кольцо. Если бы в ходе экспедиции Ермак был убит или надолго выбыл из строя из-за ран или болезней, его место немедленно занял бы Иван Кольцо.

Взаимные отношения двух вождей были трудным пунктом на протяжении всей экспедиции. Иван Кольцо обладал таким же неукротимым характером, как и Ермак, и его боевые заслуги ценились в волжских станицах ничуть не меньше, чем подвиги Ермака.