Все это вызвало негодование знати. Борьба в думе приобрела драматический характер. Польский посол писал из Москвы, что раздоры между московитами скорее всего закончатся кровопролитием.

Власти ждали нового мятежа. С наступлением весны 1584 года в Москве участились пожары. В царскую столицу хлынули разбойники. Их подозревали в поджогах. В страхе перед народом московские власти наводнили столицу войсками и караулами.

Царь Иван не слишком удачно выбрал опекунов для сына. Они ненавидели друг друга и бранились по любому поводу, невзирая на присутствие царя. Распри в думе вспыхнули с новой силой после того, как Никиту Романова хватил удар.

Романов готовил расправу с Мстиславским, но не успел довести дело до конца. Став преемником, Годунов завершил борьбу.

Земщина не простила Годунову его опричного прошлого. Чем выше он поднимался по лестнице власти, тем острее чувствовал непрочность своего положения. Борис был временщиком царя Федора. Но тот обладал слабым здоровьем, и гадатели предрекали ему короткую жизнь. Федор смертельно заболел и едва не умер в первый же год царствования. Кончина Федора привела бы к мгновенному крушению карьеры правителя.

Через год после смерти Грозного Борис направил в Лондон агента с тайной миссией. Гонец помчался к границе, с такой поспешностью, будто за. ним гнались, и в пути забил насмерть двух ямщиков. В Лондоне он почтительно изложил королеве просьбу правителя о предоставлении ему убежища в Англии в случае беды.

В Москве назревала смута. Именно в это неподходящее время сюда прибыл стрелецкий голова Киреев с казаками. Борис обладал трезвым взглядом на вещи и лучше других мог уразуметь значение «сибирского взятия». Но его голова была занята одной мыслью: как удержаться на поверхности и не пойти ко дну в разбушевавшемся море.

Послы Ермака были приняты подьячими Посольского приказа. Власти не пригласили казаков во дворец. Лишь их пленник царевич Маметкул один удостоился такой чести.

В Москве умели ценить степных воителей и охотно брали их на царскую службу. По совету Бориса царь Федор пригласил Маметкула в Кремль и повелел, чтобы «встреча ему была честна». Подле Красного крыльца стояли длинной шеренгой стрельцы. Вышедшие из хором дворяне «здравствовали» хана у крыльца и, взяв его под руки, препроводили внутрь.

В толпе придворных, теснившихся у трона, Маметкул тотчас приметил -хсвоих»: в тот день во дворце собралось немало татарских царевичей и мурз. Среди них – Муста-фалей Капбулатович, Арослан Канбулатович и Иль-мурза. Подле трона важно восседал Симеон Бекбулатович.

Симеон был внуком Ахмат-хана, последнего «царя» Большой орды. Кайбулатовпчи происходили из семьи астраханского хана. Иль-мурза был сыном ногайского хана Уруса.

Служилые «цари» владели удельными княжествами на Руси. Старший из них сидел на «царстве» в Касимове, другие – в Звенигороде, Городце и Романове. Их владения оставались мусульманскими княжествами. Лишь Симеон получил много русских волостей за то, что отказался от веры предков.

Дьяк Андрей Щелкалов объявил Маметкулу, что великий государь всей Руси решил пожаловать его и «устроить» в своем государстве.

Московские власти щедро одарили сибирского «царевича» волостями и деревнями. У них был свой расчет.

Над Россией вновь сгустились тучи войны. Король Ба-торий собирал войска для нового похода на восток. Москва старалась как можно скорее закончить войну с «сибирским султаном». Посольский приказ рассчитывал использовать посредничество Маметкула, чтобы замирить Кучума и привлечь его на царскую службу.

После смерти Грозного знать перестала считаться с распоряжениями слабоумного Федора. Бояре и столичные дворяне по любому поводу затевали местнические споры. Всяк требовал себе высших постов, ссылаясь на «породу» и службу своих предков.

Борис Годунов и Андрей Щелкалов в конце концов нашли средство образумить знать. По их распоряжению Разрядный приказ объявил о назначении на высшие военные посты служилых татар.

По случаю ожидавшейся войны со шведами была составлена роспись полков. По этой росписи Симеон Бекбулатович занял пост первого воеводы большого полка – главнокомандующего полевой армией. Командиром полка левой руки стал «царевич Мамсткул сибирский».

История сибирской экспедиции была богата многими невероятными событиями. Судьбы людей претерпевали мгновенные перемены. История Маметкула может служить ярким тому примером.

Дважды разгромленный Ермаком и посаженный казаками в яму, Маметкул был обласкан при царском дворе и незамедлительно назначен на один из высших постов в русской армии.

Ермаковы казаки, привезшие пленника в Москву, ждали своей очереди. Щелкалов велел выдать им кое-какое жалованье и обеспечить кормами.

Вновь прибывших ермаковцев разместили на постой на тех же дворах, что и Черкаса Александрова с товарищами. Известия, доставленные из Кашлыка, были тревожными, и казаки вновь начали обивать пороги в приказных избах.

Ермак просил незамедлительно прислать в Сибирь ратных людей, провиант и боеприпасы, без чего вновь удержать завоеванное царство никак не удается. Но среди столичных воевод не нашлось охотников вести войско в далекую и неведомую страну, на край земли.

Обсудив дело, Разрядный приказ вызвал в Москву стрелецкого командира Ивана Мансурова и велел ему п› гоьнться в путь.

При Грозном Мансуровы служили во дворце. Один из них был постельничим у молодого Ивана. Другой был удостоен особой милости и принят в опричный Постельный приказ. Служба в «государевой светлости» опричнине была почетна и опасна. Мансуров кончил жизнь на плахе.

Посланный в Сибирь Иван Мансуров был мещерским помещиком и воевал в Ливонии как командир стрелецкого дозора. До сибирской «посылки» Мансуров подобно Волховскому не получал самостоятельных воеводских назначений.

Мансурову были подчинены «семьсот человек служилых людей разных городов, казаков и стрельцов». Сбор служилых людей из разных уездов потребовал много времени.

Мансуров долго совещался с Глуховым и хорошо уяснил себе, какие трудности ждут его в Сибири. Он позаботился о том, чтобы его войско было снабжено всем необходимым. Мансуров спешил, сколько мог. Но он опоздал, хотя и ненадолго.

ВЕЛИКИЙ ГОЛОД

В Сибири природа была еще менее благосклонна к человеку, чем в России. Для людей главная проблема заключалась в том, чтобы обеспечить себе и ближним пропитание.

На втором году пребывания в Сибири ермаковцы пережили голодное время. Запасы зерна, привезенные из России, давно были израсходованы.

Татары под Кашлыком и манси на Тавде держали небольшую запашку. Но даже в благоприятные годы они собирали немного зерна. В неурожайный год пашня не давала почти ничего.

Многие необходимые продукты Сибирь получала из Средней Азии. Отступив в верховья Иртыша, Кучум затворил все торговые пути из Средней Азии а Кашлык.

Ветераны сибирской экспедиции помнили, что трудности с продовольствием у них начались до прибытия стрельцов, и голод лишь усилился, когда появились лиш-ние рты. Посольский дьяк придирчиво расспрашивал престарелых ермаковцев о постигшей их беде и лишь потом записал на страницы летописи: «в то же время бысть во граде Сибири глад крепок, да егда приидоша воинстие людие, наипаче гладу обдержасце».

Казаки сумели кое-что заготовить на зиму, исходя из собственных потребностей. По приказу Ермака «казацы запас пасяху, сметеся по своим людям»- При самом бережливом расходовании можно было растянуть продовольствие до весны. Забывшие вкус хлеба люди рассчитывали также на то, что Москва вот-вот пришлет им не только порох, но и продовольствие.

Когда в Сибирь прибыл Волховский, ермаковцы встретили стрельцов с ликованием и на радостях щедро одарили их мехами – «мягкой рухлядью». Но радость сменилась унынием, когда выяснилось, что с воеводой не было никаких припасов.