Сели в Сисиане, чтобы забрать госминистра, он же – фактический генерал-губернатор Зангезура, Вазгена Саркисяна, который был в это время в Горисе и захотел с нами на границу в Мегри. Прыжок по воздуху, и мы в вечно обстреливаемом азербайджанцами приграничном Кафане. Сели на футбольное поле. Попрощались с Тер-Григорянцем, который сюда и летел. Сверху Кафан выглядел ничего, следы обстрелов не очень заметны. Видимо, больших разрушений не было.
Мегри – самая низкая точка Армении, чуть выше 400 метров над уровнем моря, кругом горы, и климат здесь субтропический, поэтому не только цветут, но и вызревают гранат и инжир. К нашему прилету уже были на столе черешня и клубника и вот-вот должны были поспеть грецкий орех, абрикосы и сливы.
Помыли руки в Араксе у понтонного моста, ведущего в Иран. Его недавно чуть не унесло: нахичеванские умники без предупреждения открыли плотину, вода сорвала мост, хорошо, иранцам удалось его поймать до того, как он уплыл бы в Азербайджан.
Армянская таможня – вагончики, у пограничников 127-го отряда здесь тоже вагончик. На той стороне ничего не просматривается. Может, дальше от реки расположены иранские погранучреждения. Через границу в день проходит сто пятьдесят человек. Женщины, перейдя по мосту в Иран, тут же прячут лица под чадрой. Большой мост уже строится. Вазген продемонстрировал инспектирование стройплощадки, отдавая направо и налево ценные указания. Было заметно, что роль хозяйственного губернатора ему нравится, ибо, хоть он и причастен к военному строительству молодой республики, строительство моста ему больше по душе.
Вдоль Аракса – участок Закавказской железной дороги, что когда-то соединяла Ереван с Баку и Москвой. Дорога бездействует. Местные перевозки осуществляются по автодороге, что бежит вдоль берега Аракса.
Наша группа побывала в батальоне армянских войск, а потом в российском погранотряде. Когда мы въехали на его территорию, мне показалось, что я попал в санаторий на типичном кавказском курорте: белые стены, буйная зелень, синее небо, красавицы-горы. На жизнь нам здесь не жаловались, но служба серьезная, ибо не только Иран через границу, но и Азербайджан с двух сторон, Зангезур – как в тисках, и еще на него покушаются американские доброхоты вроде уже упоминавшегося мною Гобла, ратующего за соединение Азербайджана с Нахичеваном именно в этом районе.
Райцентр Мегри интересен церковью XVII века с необычными для армян фресками – очень симпатичный наив. В церкви пели дети. Мы с Вазгеном зажгли свечи. Самую большую я поставил за борющийся Арцах, который видеть мне пришлось только с борта вертолета. В Мегри есть отделение игитяновского Центра эстетического воспитания детей. Его мы тоже посетили, посмотрели выставку рисунка. Ко мне подошел отец Макарий, настоятель ереванской православной церкви, приехавший в Мегри к своей пастве. Он попросился в наш вертолет, и я ему помог в этом. Слава Богу, место нашлось. На площади пообщались с горожанами и – по машинам. Вазген был доволен демонстрацией российского присутствия в Мегри. Оказывается, я первый иностранный посол, появившийся здесь.
За городом, над горной речкой, нас принял ресторанчик, принадлежавший некогда местным партаппаратчикам. Представители властей угостили нас вкусным завтраком с непременными тостами за Россию, Армению и Арцах. И за нашу дружбу. Но ускоренным темпом, так как надо вовремя вылететь домой. В Кафан нас облачность уже не пустила, и мы не смогли забрать оттуда Тер-Григорянца. В Сисиане нас дозаправил другой вертолет. Его командир – тоже старый знакомый: полковник, пилотировавший вертолет, который возил меня в Красносельск. Освободившись от части горючего, он потом обогнал нас на полпути в Ереван. Пока шла дозаправка, я разглядывал обгоревший ЯК-40 на краю пустого летного поля. В прошлом году его подбил азерский наемник на СУ-25, но армянские летчики посадили свою машину на брюхо, и всех пассажиров удалось спасти, а везли в основном раненых.
В Эребуни прилетели засветло. Иду по летному полю, и вдруг сзади – хлоп! Как выстрел. Оборачиваюсь и вижу растерянную физиономию моего помощника Вити Симакова. Это он умудрился выронить на бетон трехлитровую банку с белым вином, таким же, что мы пили на границе у таможенников и пограничников, и оно нам понравилось. Я и не знал об этом подарке, пока Витя не грохнул банку, разгильдяй! Оставалось только посожалеть и удовольствоваться воспоминаниями.
С пограничниками я и мои сотрудники, в том числе упомянутый Витя, поддерживали с той поры тесный деловой и просто дружеский контакт, встречаясь в ереванском штабе и на границе. И у нас в посольстве.
Было очень приятно познакомиться с Андреем Ивановичем Николаевым. Он прилетал в Ереван весной и летом 1994 года для встреч с президентом Левоном Тер-Петросяном и его военными помощниками во главе с Вазгеном Саркисяном. К этому интеллигентному генералу я сразу же проникся глубоким уважением и меня обрадовало, что именно он возглавил погранслужбу. Мне было особенно важно, что он очень хорошо представляет себе огромное политическое значение для России ее военного присутствия на закавказских рубежах СНГ, и легко находит общий язык и взаимопонимание со своими армянскими собеседниками. И погранвойскам стало лучше. Это я сам почувствовал, общаясь с офицерами.
Во время визита Николаева в Ереван 15-16 марта 1994 года было подписано соглашение о порядке комплектации и прохождения службы гражданами Армении в российских погранвойсках на территории республики, а 19 августа того же года – соглашение о транзите грузов для пограничников. Армянские руководители, с которыми Директор ФПС России имел продолжительные и весьма содержательные беседы, продемонстрировали четкое понимание огромной важности для безопасности Армении присутствия на ее рубежах российских погранвойск и их тесного взаимодействия с находившейся в стадии становления армянской погранслужбой. Естественно, собеседники не прошли мимо и таких тем, как открытость азербайджано-иранской и азербайджано-турецкой (в Нахичеване) границ для наркодельцов и контрабандистов, бандитов-моджахедов и всякого рода шпионов, цель которых – проникновение в Россию. Шла речь и об очередных попытках турок провести карательные акции против курдов, не останавливаясь перед обстрелом и армянской территории. Особую озабоченность вызывало накопление турками оружия в Нахичеване, связанном с Турцией мостом через Аракс. Оружие это предназначалось для азербайджанской армии, чьих специалистов турки готовили с помощью американцев. На все это надо было смотреть открытыми глазами и пристально, преодолевая преклонение господ вроде Козырева перед всем западным, натовским, американским в ущерб интересам России, которую США начали теснить на всех фронтах сразу же после распада СССР, опираясь в Закавказье на Турцию.
СТАТУС РОССИЙСКИХ ВОЙСК
Добрые отношения у меня сложились и с нашими военными, подчиненными министерству обороны. Я с удовольствием бывал в 127-й дивизии в Гюмри у генерала Бабкина. Почти ежедневно виделся с начальником Группы боевого управления ГРВЗ в Ереване полковником Третьяковым, произведенным в генералы осенью 1993 года. Нет-нет, да прилетал в Ереван из Тбилиси командующий ГРВЗ Реут, за год превратившийся из генерал-лейтенанта в генерал-полковника. Вместе, каждый в меру своих возможностей, мы делали все, чтобы российско-армянское военное сотрудничество прочно стояло на ногах как в материальном, так и в юридическом плане.
В конце марта 1993 года я отправился в Гюмри на «уазике» Канакерского полка в сопровождении знакомого прапорщика по имени Рубен. Вечером прибывший из Тбилиси Реут пригласил меня на собрание личного состава дивизии с участием жен. Пришлось послу отвечать на самые разные вопросы. Многих интересовала возможность проведения офицерских собраний. Реут сказал, что надо ждать приказа министра обороны. Неожиданно для меня возник вопрос о сроках вывода наших войск из Армении. И тут я вместе с офицерами и солдатами услышал дату – декабрь 1995 года. Правда, заметил Реут, сроки есть, но совсем не обязательно все войска уйдут, вполне возможно продление их пребывания, поэтому какого-либо графика вывода нет. Вот из этой «возможности» и родилась очень скоро идея учреждения военной базы на месте дивизии. Идея эта пришлась по душе прежде всего армянам, что и вызвало не совсем адекватное отношение в Армении к уже ратифицированному Верховным Советом России договору о правовом статусе российских войск от 21 августа 1992 года. С помощью всякого рода придирок, порой просто казуистических, постоянная комиссия по вопросам внешних сношений Верховного Совета Армении во главе с Давидом Варданяном начала затягивать ратификацию с армянской стороны и, в конце концов, практически сорвала ее не без пособничества со стороны парламентского большинства.