Джаспер, очевидно, не догадывался о мыслях Грея. Он с улыбкой сказал:
– Да, разумеется! Это будет чудесно! Девочки, обещаю, что, когда все уладится, я вернусь и останусь с вами надолго. – Он подмигнул Люси. – Я ни за что не хочу пропустить твою свадьбу, моя милая.
– Баткок, позаботься, чтобы все было готово к нашему отъезду.
– Да, сэр, – ответил камердинер недовольным голосом и нахмурившись. – А что делать с ним? – Он указал на Брауна.
– Пусть один из лакеев отведет его к судье, а затем вернется обратно.
Грею не хотелось оставлять здесь лишних слуг, но и без них в Харгейте не обойтись. Завтра он пришлет тех, кто здесь действительно нужен, а пока что достаточно лакея и еще двоих людей, которые были посланы Уэллсом. По крайней мере дом будет защищен. А что касается Кейт…
У Грея заиграли желваки на скулах. Он разберется с ней позже. Огромным усилием воли он заставил себя вначале поклониться Люси и лишь потом – жене, да и то не лично ей, а в ее сторону.
– До свидания, дамы, – холодно произнес он.
Выходя из комнаты, Грей вдруг подумал, что внешне его брак выглядит таким, каким он и желал когда-то его видеть. Они с Кейт взаимно вежливы, и только. Но от сознания этого легче ему не стало, а первобытный человек, которого Кейт разбудила в нем, скрываясь за рамками приличия, недовольно рычал оттого, что он с ней расстается. С неимоверным напряжением он обуздал свои животные инстинкты и пообещал себе, что час расплаты с Кейт скоро наступит.
Глава двадцатая
Входя в изысканный особняк леди Линфорд, Грей кивнул неулыбчивому дворецкому. Он бывал здесь много раз, но сегодня светский раут раздражал его. Грей устал не только физически от гонок по загородным дорогам, но и морально.
Когда он и Джаспер добрались до Лондона, солнце уже садилось, и они условились встретиться за ужином, куда приедет и сомнительный поверенный Джаспера. Когда же Грей, переодевшись в вечерний костюм, спустился вниз, надеясь получить ответы на некоторые вопросы, то увидел только Джаспера, с которым и провел бесконечно долго тянущиеся часы, так как поверенного не удалось разыскать, но Джаспер оставил ему записку. Дядюшка Кейт пообещал, что завтра они все встретятся.
Таким образом, Грею пришлось обедать в обществе Джаспера, о котором у него сложилось мнение как о совершеннейшем болване. Хотя Грей и привык иметь дело с людьми недалекого ума, но он устал за день и его терпение готово было вот-вот лопнуть, так что он поспешил воспользоваться возможностью уйти и избавиться таким образом от Джаспера.
Вот так он очутился в доме Линфордов, правда, собравшееся там общество оставляло желать лучшего. Но Грей постарался совладать с сумятицей и болью, царящими в душе. Он проходил сквозь толпы гостей и чувствовал, что к нему вернулось прежнее беспокойство, и это томление имело определенную цель – Кейт. Грей насупился и отправился наблюдать за игрой в карты, но это его мало заинтересовало. Он бывал свидетелем лучшей игры в клубе и игорных домах, которые он раньше часто посещал. Но прежняя страсть к игре исчезла, а новая страсть тяжело давила на него. Через застекленную створчатую дверь он вышел в сад, но и там не было спасения от женщины, заполнившей его жизнь. Она постоянно присутствовала в мыслях, душе и сердце. Грей не хотел с этим мириться и убеждал себя, что он думает о Кейт лишь потому, что они не могут выяснить отношения. Ему необходимо узнать, почему она покинула его, почему отвергла сегодня и какие чувства вообще питает к нему…
Облокотившись на каменную балюстраду, Грей уставился в темноту ночи. Никогда он не ощущал такого одиночества, и в голове закопошились мысли о краткости человеческой жизни, и его собственной в том числе. Оттого что они с Кейт расстались, его одержимость ею не прошла. К этому только добавилась еще тупая боль, преследующая его с каждым вздохом и биением сердца. – Роут?
Услыхав свое имя, Грей постарался совладать с печалью, но не сделал ни малейшего движения навстречу женщине, окликнувшей его. Большинство дам знали, что к нему лучше не подходить, а раз он ничего не ответил, то следовало поскорее удалиться. – Где Кейт?
Удивленный, Грей повернулся. Перед ним стояла Шарлотта в модном серебристом платье. Грей впервые разглядел следы увядания на ее лице. Он вдруг с удивлением подумал: что же он в ней находил когда-то? Непослушная грива волос совсем не напоминала гладкие локоны Кейт, а слишком пышные формы не сравнить с хрупкой фигуркой жены.
Господи, как он скучает по ней! Пальцы сами сжались в кулаки.
– Она уехала домой, – натянуто ответил он.
– Но почему? Она же тебя любит. Слова потрясли Грея, и он замер, стараясь не поддаваться их магии. Если Кейт питает к нему какие-то чувства, то зачем она уехала? Он был хорошим мужем, добрым, внимательным, щедрым, предоставляя ей свой кошелек и… свою постель. И все время он боролся со своей тягой к ней, считая это низменным и стыдясь своей слабости… Грей глубоко вздохнул и сказал:
– Ты ведь знаешь, каковы браки в высшем свете.
– Прекрати, – с неожиданной горячностью обрушилась на него Шарлотта.
Не в силах вынести ее взгляд, он снова уставился в темноту.
– Черт возьми, Шарлотта, не все же разделяют нелепые причуды твоего чудака мужа! У нас с женой вполне корректные отношения.
– И могучий Роут этим вполне удовлетворен? – возмутилась Шарлотта. – Любовь, искренние чувства – называй это как хочешь – стоят больше, чем сотни легких флиртов и миллионы корректных брачных отношений.
Грей молчал, а Шарлотта, чуть отодвинувшись, внимательно на него посмотрела.
– Ты славишься своей честностью. Позволь спросить тебя, но отвечай не задумываясь: ты бы предпочел жениться на мне?
Грей от удивления заморгал – настолько ошеломил его вопрос. Когда-то она казалась ему подходящей женой, но теперь… У него бешено заколотилось сердце при мысли, что Кейт досталась бы кому-то другому.
– Думаю, что нет, – с улыбкой ответила за него Шарлотта и постучала его по руке веером. – Жить по условиям обычного брачного стандарта, конечно, легче. А большая страсть требует части тебя самого. Нельзя иметь одновременно оба варианта, Роут, – мягко сказала она. – Либо у тебя неполноценный брак, как у большинства несчастных, либо ты жертвуешь чем-то, находя в нем что-то лучшее, более прекрасное и ценное. Ты – человек сильных страстей. Зачем же тебе соглашаться на меньшее?
Потому что это признак слабости, с горечью думал Грей. Но почему? А может, слабость как раз и заключается в следовании по торному пути, проложенному теми, кто не питал никаких чувств к женам или любовницам? Выходит, Уиклифф достоин восхищения за то, что осмелился любить и признаться в этом, размышлял Грей.
Словно предвидя, что он готов сдаться, Шарлотта наклонилась к нему и прошептала, прикрывшись веером:
– Езжай к жене и расскажи ей о том, что творится у тебя на душе.
Кейт беспокойно ворочалась в постели. Так происходило каждую ночь с тех пор, как она вернулась в Харгейт. Но сегодня ей было особенно одиноко, так как она могла бы лежать рядом с мужем. Его образ стоял перед глазами, и она зажмурилась, чтобы нарисовать себе его, с отливающей золотом, блестящей в лунном свете кожей. Он отдавал ей любовь если не своего сердца, то своего тела.
Когда она сегодня увидела Грея, то едва не забыла, что клялась выбросить его из своей жизни, и стала сомневаться, уж не убежала ли она от своего счастья. Яростно взбивая подушку, Кейт подумала, что Люси, вероятно, права: она так привыкла страдать, что разучилась быть счастливой. Разве Грей был невыносим? Наверное, она просто искала причину спрятаться от самого сильного чувства, какое когда-либо испытывала.
Кейт повалилась на подушки. В комнате стояла тишина, но в ней чудилось что-то зловещее. У Кейт зашевелились волосы на затылке, как это часто бывало в Лондоне. Широко раскрытыми глазами и прерывисто дыша она вглядывалась в темноту, но никого не увидела. Она была одна, а в соседней комнате спала Люси.