Он отлично знал Барсега. И Барсег прекрасно понял его. В тот же день ювелир поведал тайну Мелкону Аврумяну.
Его забытая лавка стала теперь для всех привлекательным уголком, а сам он – интереснейшей персоной. Он рассказывал все, что знал, а чего не знал, дополнял, разумеется, собственной фантазией. Самолюбию его льстило уже одно то, что такой почтенный человек, как Папаша, в беседе с ним прохаживался насчет усиков мадам Гуламян. У Барсега тоже был зуб против Микаэла, прогнавшего его.
Вскоре сплетня стала достоянием обывателей. А так как Микаэл не совсем любезно принял и Марзпетуни, то журналист в своей статье допустил несколько колкостей в его адрес,
Петрос Гуламян стал мишенью явных насмешек и недвусмысленных намеков. Только теперь почувствовал он всю тяжесть своих рогов. Ему было стыдно смотреть на улице в глаза Папаше. А тот, знавший психологию обманутых мужей не хуже, чем национальные дела, из жалости к Гуламяну старался не разговаривать с ним.
Порою насмешка становилась до того явной, что Петрос Гуламян, как раненый кабан, готов был броситься на первого встречного. Как-то вечером, принимая кассу, он заметил у входа в магазин две знакомые фигуры – Мовсеса и Кязим-бека. Первый, подняв над головой два пальца, изображал рога, а второй, покручивая усы, хохотал во все горло. Оба были навеселе – возвращались с обеда, данного Папашей в честь недавно прибывшего английского журналиста.
Петрос, поняв оскорбительный намек, выскочил из-за кассы и стал в дверях магазина.
– Мы ищем Микаэла Алимяна, не здесь ли он случайно? – спросил Мовсес ехидно.
– Честь имею кланяться, – добавил Кязим-бек, приподымая тюбетейку.
– Шарлатаны! – заревел Петрос, готовый задушить Мовсеса:
Но тот успел вовремя улизнуть, схватив под руку Кязим-бека.
Невозможно было жить под одной кровлей с изменницей-женой. Петрос выгнал Ануш из дому, предварительно отшлепав ее по пышным плечам. Но этого мало. Он знал, что общество требует наказания и для соблазнителя; если Гуламян не накажет его, то все сочтут его трусом и человеком без чести. Оплеуху Петрос считал пустяком. Что такое пощечина для мужчины? Если карать, то беспощадно. Но как? С детства он привык склоняться, льстить, пресмыкаться перед людьми побогаче и посильнее. В нем укоренился органический страх перед Алимяном. Как же поднять руку на Микаэла, которого он считал настолько выше себя, насколько рубль больше копейки?
Однако Петрос не был лишен изобретательности. Как-то в сумерках, возвращаясь из магазина, он встретил знакомого бандита. Заложив под мышку правую полу чухи*, бандит подкрался к нему, поздоровался и расспросил о «здоровье аги». Петрос сообразил, куда он клонит, и, достав из кармана трешку, – обычную дань, – протянул бандиту. Но в ту же минуту его озарила блестящая мысль.