Линия Сталина и его соратника Маленкова заключалась в постоянных перемещениях партийных руководителей высокого ранга и чиновников госбезопасности, не позволяя им оставаться на одном и том же месте более трех лет подряд, чтобы не привыкали к власти. Однако Сталин и Маленков предпочитали не наказывать преданных высокопоставленных чиновников, и ЦК не всегда принимал меры по фактам взяточничества, «разложения» и подобным сигналам, поступавшим из Комиссии партийного контроля и органов безопасности. Если же «провинившиеся» причислялись к соперникам, то этот компромат сразу же использовался для их увольнения или репрессий.
Руководство знало об издержках почти каждой крупной идеологической кампании, но цель, как говорил Маленков, оправдывала эти издержки.
В последние годы правления Сталина в небольшой круг руководителей входили Маленков, Булганин, Хрущев и Берия, и Сталин всячески способствовал разжиганию среди них соперничества. В 1951 году в немилость попал Берия. Сталин приказал поставить подслушивающие устройства в квартире матери Берия, решив, что ни Берия, ни его жена не позволят никаких антисталинских высказываний, но его мать, Марта, жившая в Грузии, вполне могла высказать сочувствие преследуемым мингрельским националистам.
Берия был мингрел, а мингрелы не ладили с гурийцами, которым больше всего доверял Сталин. Дело мингрелов, в сущности, основывалось на сфабрикованных обвинениях в заговоре с целью отделения от Советского Союза. Сталин затеял это дело, желая избавиться от Берия. Он потребовал, чтобы Берия уничтожил своих самых верных товарищей.
В 1948 году, за четыре года до грузинской «чистки», Сталин назначил министром госбезопасности Грузии генерала Рухадзе. В годы войны тот возглавлял военную контрразведку на Кавказе. Его антибериевские настроения были общеизвестны. По личному приказу Сталина Рухадзе с помощью Рюмина, пользовавшегося дурной славой, собирал компромат на Берия и его окружение. Вначале была просто ежедневная слежка за его грузинскими родственниками. Берия не скрывал ни от Сталина, ни от Молотова, что дядя его жены, Гегечкори, — министр иностранных дел в меньшевистском правительстве Грузии в Париже; не скрывал и того, что его племянник сотрудничал с немцами, будучи во время войны в плену.
В конце 30-х годов, а потом после войны советская разведка занималась грузинскими эмигрантами во Франции. Наиболее успешной в этом отношении была работа офицера НКВД Вардо Максималишвили, бывшего секретаря Берия.
В то время в правительственных кругах ходили слухи о том, что сын Берия Серго собирается жениться на Светлане Аллилуевой после ее развода с сыном Жданова.
Нина Теймуразовна, жена Берия, и сам Лаврентий Павлович были решительно против этого брака. Берия знал, что его противники из Политбюро используют этот брак в борьбе за власть, что силы Сталина уже не те и если Берия свяжет себя со Сталиным семейными узами, то в случае смерти Сталина он будет обречен. Ситуация породила их взаимную неприязнь, и с этой точки зрения можно объяснить, почему в 1951 году Сталин приказал генералу Рухадзе продолжать расследование о взяточничестве грузинских чиновников-мингрелов. Надо заметить, что в Грузии в органах безопасности и на руководящей работе прослойка мингрелов была очень значительной.
Сталин приказал Рухадзе найти доказательства и выискать свидетельства зарубежных связей мингрелов Грузии, тогда он мог бы подытожить: «Этим мингрелам вообще нельзя доверять. Я не хочу, чтобы меня окружали люди с сомнительными связями за рубежом». Этого было достаточно, чтобы Рухадзе понял, что он должен сфабриковать заговор. Вскоре после этой встречи Рухадзе присутствовал на званом ужине, где, сильно выпив, прихвастнул, что он близок к Сталину и тот давал ему инструкции по проведению диверсий и похищений в Турции и Франции. На ужине также присутствовал министр внутренних дел Грузии Бзиава, мингрел, который на следующий день написал письмо только что назначенному министру госбезопасности Игнатьеву в Москву и в нем сообщил о поведении Рухадзе на ужине. Игнатьев доложил об этом Сталину. Сталин приказал показать это письмо Рухадзе и в его присутствии уничтожить письмо. Игнатьев предупредил Рухадзе, что, хотя тот и пользуется еще расположением Сталина, «нельзя позволять себе распускаться».
Следующим шагом Рухадзе был арест бывшего министра госбезопасности Грузии Рапавы, генерального прокурора Шония и академика Шариа — члена мандатной комиссии Совета Национальностей Верховного Совета СССР, некоторое время работавшего заместителем начальника внешней разведки НКВД. Всех их обвинили в связях с эмигрантскими организациями через агента НКВД Гигелия, который вернулся из Парижа с женой-француженкой в 1947 году. Гигелия и его жена, невзирая на ее французское подданство, были арестованы по приказу Сталина, их пытали, чтобы заставить действовать по заранее продуманному сценарию.
Так началась «чистка» грузинского руководства, близкого к Берия. Кампания против взяточничества в Грузии переросла в обвинения в заговоре с целью отделения мингрелов от Советского Союза. Сталин начал эту кампанию в 1951 году, вскоре после заметного роста популярности Берия в связи с успешной работой по атомной проблеме и проведением второго испытательного взрыва атомной бомбы. Хозяин знал, что это было особое достижение, потому что советское ядерное устройство не копировало американские образцы атомной бомбы. Но вместо того чтобы поощрить успех своего протеже, Сталин захотел, чтобы теперь этим делом занимался более зависимый от него человек.
Политбюро предложило Берия возглавить партийную комиссию по расследованию дела «мингрельских уклонистов», отправив его в Тбилиси, чтобы тот разоблачил «мингрельский национализм» и уволил своего ближайшего соратника, первого секретаря ЦК Компартии Грузии Чарквиани, которого по приказу Сталина сменил давний враг Берия Мгеладзе. Берия, кроме того, пришлось закрыть мингрельские газеты.
Сталин направил в Тбилиси к арестованным мингрелам группу следователей, чтобы получить признания, которые опорочили бы Берия и его жену. Мингрелы ни в чем не признались. Они полтора года провели в тюрьме, им не давали спать, их пытали. Берия освободил их лишь после смерти Сталина. За восемь месяцев до своей смерти Сталин арестовал Рухадзе, который стал для него нежелательным свидетелем. Официально же его обвинили в обмане партии и правительства.
Отец в своих воспоминаниях описывает, в частности, ситуацию, в которой он оказался в Грузии в 1952 году, когда Игнатьев приказал ему выехать в Тбилиси: «Я должен был оценить возможности местной грузинской разведслужбы и помочь им подготовить похищение лидеров грузинских меньшевиков в Париже, родственников жены Берия, Нины Гегечкори. Докладывать я должен был лично Игнатьеву. Мне сообщили, что инициатива по проведению этой операции исходила из Тбилиси, от генерала Рухадзе, и Сталин лично ее одобрил. Рухадзе настаивал на том, чтобы грузинские агенты взяли эту операцию на себя. С этой идеей он прибыл в Москву и пошел на прием к Игнатьеву. Отправляясь обратно в Тбилиси, он пригласил меня лететь вместе с ним. Я предпочел поехать поездом.
То, что я увидел в Тбилиси, меня глубоко потрясло. Единственный способный агент с хорошими связями во Франции Гигелия, сидел в тюрьме по обвинению в шпионаже и мингрельском национализме. Агентам Рухадзе нельзя было доверять; они даже отказались говорить со мной по-русски. Заместитель Рухадзе, планировавший поехать в Париж, никогда не был за границей. Он был уверен, что если привезет грузинским эмигрантам шашлык и корзину грузинского вина, устроит пирушку в самом знаменитом ресторане Парижа, то завоюет их расположение. Предлагали также послать в Париж делегацию деятелей культуры, но все понимали, что эти грандиозные планы маскируют желание Рухадзе отправить в Париж свою жену. Она была скромной женщиной и хорошей певицей, но могла представлять в делегации только Тбилисскую консерваторию. О планах мужа она не имела ни малейшего понятия.
Группа следователей из Москвы, занимавшаяся делом мингрелов, между тем радостно сообщила Рухадзе, что они уже почти установили связь между семьей Берия и арестованными националистами. Тогда в кабинете Рухадзе я заметил под стеклом на столе портрет молодого Берия — одного из его заклятых врагов. Рухадзе стал союзником Абакумова, который еще в 1946 году пытался компрометировать сначала бывших подчиненных Берия по разведслужбе, а потом и его самого.