Искупавшись, я расположился на камнях, подставив своё утомлённое прогулкой тело солнышку. Так я провалялся пару часиму, остановившись, я сказал:

— Нет! В ресторан я не пойду!

— Дурачок, — произнесла Влада.

И вдруг, прижавшись ко мне вплотную, обняв меня, она прильнула к моим губам поцелуем. Это оказалось так неожиданно, что я растерялся. Влада воспользовалась моей растерянностью и взяла всё под свой контроль. Я не мог и не хотел отрываться от её губ, они оказались нежными и требовательными. Уловив, что я не сопротивляюсь, её натиску, Влада ещё сильней прижалась ко мне и, запустив свои пальцы в ков, пока не услышал над собой уже знакомый голос:

— Ну что, молодой человек, чайку пойдём попьём?

Я открыл глаза, надо мной стояла та же женщина, она была абсолютно раздетая. Я не мог видеть выражение её лица, так как солнце слепило меня из-за её плеча.

— Пойдёмте, — ответил я, — только накину что-нибудь.

Мне было стыдно идти с ней обнажённым.

— Хорошо, подходи, — женщина отвернулась и отправилась к стоящей рядом палатке.

Быстро надев спортивные штаны, я последовал за ней.

Помимо уже знакомой мне женщины, близ оранжевой палатки находились ещё две особы. Были они помоложе и выглядели лет на тридцать. Увидев, что я подхожу, они сели и, улыбнувшись, по очереди сказали: «Здравствуй!»

— Здравствуйте, — ответил я и присел рядом на камень.

— Будем знакомиться, — предложила самая старшая из них, — но не называй нам своего имени. Мы тебе дадим новое.

— Зачем?

Женщины переглянулись, будто недоумевая, зачем я задал этот вопрос.

— Ты будешь Малышом.

— Но у меня есть имя.

— Забудь его, мы на отдыхе! Отдыхай от всего, что тебя напрягает, в том числе и от своего имени.

— Но меня не напрягает моё имя.

— Давай попробуем договориться по-другому, — предложила женщина, — мы трое играем в игру, но правила этой игры устанавливаю я одна, никто не знает цели, все играют и получают от этого удовольствие. Мы играем уже не один год и нам нравится, мы живём этим. Я решила принять тебя в нашу игру. Это мой выбор и для тебя я специально поменяла правила. До сегодняшнего дня никто не мог участвовать в этой нашей игре. Я не буду рассказывать тебе ни цели, ни смысла игры. Пускай для тебя это будет интригой. Одно из правил для тебя, как для новичка, заключается в том, чтобы ты не задавал нам никаких вопросов. Ты можешь войти в игру прямо сейчас, тогда мы садимся вместе пить чай. А можешь отказаться, тогда иди и дальше грей свои яйца на солнце. Судя по тому, как ты загорал, это чертовски интересное для тебя занятие.

— А в процессе игры я могу выйти из неё?

— На все твои вопросы никто из здесь присутствующих не будет давать ответ. А если всё же любопытство не уйдёт, то советую поискать ответы на свои вопросы у себя самого. Для этого к каждому вечеру чётко сформулируй то, что ты хочешь узнать. Я хочу тебя заверить, если у тебя будет достаточно оснований для удовлетворения твоей любознательности, то через определённое время ты научишься получать ответы на поставленные вопросы. Эти ответы и будут истиной. Истина одна, но для каждого своя. Я, говоря тебе, не в состоянии передать истину, она не передаётся словами, а приходит изнутри. Не отвечая на твои вопросы, мы будем стараться держать тебя в неведенье, создавая тем самым информационный голод, распаляя твоё стремление познать истину. И если она для тебя действительно жизненно необходима, то ты ее, несомненно, получишь. А если тебя гложет простое любопытство, вопросы отпадут сами собой. Так что? Хочешь чайку?

Я подумал, что, принимая правила этой странной игры, я ничего не теряю и никаких обязательств никому не даю. Мне было интересно, что за игры придумали эти три женщины и почему они меня удостоили чести вступить в их коллектив. Также меня заинтриговали философские рассуждения по поводу игры. Когда моя новая знакомая говорила про истину, я вспомнил Добрыню и мне показалось, что эта игра есть звено цепи, ведущее меня к какой-то неведомой цели. А потом, если меня не устроит эта странная игра, то я, по всей видимости, могу выйти из неё в любой момент, мне в этом никто не помешает. В конце концов, целыми днями валяться, загорая под солнцем, скучновато. И я согласился:

— Хорошо! Давайте пить чай.

Женщины, улыбаясь, переглянулись.

— Я рада, Малыш, что ты согласился, другого решения от тебя и не ожидала. Значит, продолжим знакомство! Мы знаем, как тебя зовут, не так ли, Малыш?

— Конечно, кто бы сомневался!

— Меня зовут Рада, — представилась она.

— Меня Лада, — представилась светловолосая женщина. У неё были тонкие черты лица, стройное подтянутое тело.

Я встретился с ней взглядом. Её большие, выразительные синие глаза будто тянули к себе какой-то необъяснимой магнетической силой. Я с трудом отвёл свой взгляд в сторону.

— А меня зовут Влада, — сказала третья участница неведомой мне игры.

В отличие от Лады глаза у неё были узкими, темно-карими, но не восточного типа, а скорее южно-европейского. Благодаря им лицо Влады казалось хитроватым. Телосложение у неё было атлетическим, но в меру. Тёмные, мокрые от купания в море волосы лежали аккуратно и были зачёсаны назад.

Все три женщины имели лёгкий розоватый загар. Видимо, они недолго проводили здесь свой досуг.

— И сразу вот тебе следующее правило: друг друга называть на «ты», — продолжала Рада.

Место, где стояла их палатка, было по-женски аккуратным, чистым, облагороженным. Сама палатка стояла на невысоком пьедестале, вероятно, чтобы во время дождя не намок пол. От палатки до моря была выложена дорожка из плоских камней. В отличие от меня с моим доисторическим способом приготовления пищи на костре, женщины готовили на бензиновом примусе. Он со всех сторон был обложен камнями, которые не давали теплу от пламени рассеиваться, да и пограничникам ночью огонь будет виден хуже, если захочется поздно перекусить горяченьким или вскипятить воду для чая.

ГЛАВА 4

ЛАДА

Лада встала, зашла за палатку и вынесла две пустые канистры. Изобразив на лице удивление, она сказала:

— Ой! А у нас вода кончилась!

— Придётся идти за водой, — сделала вывод Влада.

— Малыш, давай вместе сходим к родничку? — предложила Лада.

— Я могу и сам сходить, — пробормотал я, думая, что всё подстроено и женщины специально пригласили меня на чаёк, когда закончилась вода, чтобы я вызвался сходить к источнику.

— Можешь! Не сомневаюсь, — Лада улыбнулась, — но я тебе хочу помочь.

Она явно знала, о чём я думал, и, предложив сходить со мной, немного смутила меня.

Я взял канистры, она надела на своё обнажённое тело лёгкий сарафанчик, и мы пошли к тропе, ведущей к родничку.

Мы шли молча, не разговаривая, мне от этого сделалось неловко. Видимо, надо было о чём-то говорить, чтобы как-то сблизиться, но в голову ничего не приходило, хотелось задавать вопросы, но они были запрещены по правилам игры. Мы дошли до начала подъёма.

Лада остановилась, повернулась, подошла ко мне почти вплотную и, глядя немигающим взглядом в мои глаза, сказала, будто читая мысли:

— Малыш, не мучай себя тем, что тебе надо разговаривать с нами. Чем больше ты будешь молчать, тем лучше. Пробуй чувствовать нас без слов. И слова станут не нужны.

Она была так близко, что я никуда не мог деться от её огромных синих глаз. Мне казалось, будто её глаза говорили мне. Они мгновенно ввели меня в состояние волшебной нереальности, где не было ничего, кроме синевы её глаз.

Лада внезапно повернулась к тропе, круто уходящей в скалы, и ловко вскарабкалась по ней на каменную глыбу.

Вся эта вроде бы простенькая сцена оказалась для меня такой неожиданной, что я ещё несколько секунд продолжал стоять на месте, приходя в себя. Постепенно шум прибоя вновь стал для меня слышен. Он вернул меня к реальности. Я поискал взглядом Ладу. Она уже была далеко, и я поспешил за ней. Лада легко поднималась по крутому склону, казалось, что она идёт по прямой плоскости. Имея хорошую физическую подготовку, я с трудом её догнал.