Тем временем Глиндор, обратив лицо к луне, не омраченной облаками, стлавшимися у горизонта, поднял свой посох и стал напевать древние заклинания. Неизвестные слова повторялись вновь и вновь, сила и глубина голоса росла, потрясая лес своей мощью. Словно в ответ на призыв, кристальный шар на конце посоха задрожал и осветился изнутри.

Тяжелый туман, колыхавшийся на краю поляны, сгустился, и молочно-белый жеребец с развевающейся гривой вырос из мрака. Приблизившись к Глиндору, конь встал рядом, кося большим влажным глазом. Старик прервал свою песню и, не обернувшись, скомандовал саксу:

– Садись на коня, Вульф.

Боясь разрушить туманного скакуна неосторожным словом или движением, Вульф не смел даже спросить, откуда взялся все же этот жеребец. Шершавый бок коня был вполне земным и реальным на ощупь. Запах конского пота не оставлял никаких сомнений в том, что конь не был призраком. Вульф вскочил на коня позади Глиндора. Старик, державшийся за густую гриву, произнес непонятную команду, и они понеслись сквозь лесную чащу. Конь уверенно скользил между темными стволами, время от времени делая головокружительные прыжки.

Стук копыт словно терялся в тумане, стелившемся по земле, и Вульф вновь подумал о призраках – так бесшумно двигался жеребец. Но взглянув на кристальный шар на посохе, торчавшем из-под мышки старика, решил не задавать вопросов.

Прошло немного времени, и уродливые очертания башни возникли в тумане, словно ржавый меч на сером бархате. В этот момент Вульф впервые услышал глухой стук копыт о влажную почву. Жеребец встал как вкопанный, едва старик произнес непонятное слово.

– За нашего Вульфэйна! Которому по праву принадлежит власть и земли его покойного отца. И пусть народ Дейра сплотится вокруг трона, на который взойдет наш друг! – И Ястреб поднял полный кубок, обращаясь к светловолосому человеку, сидевшему неподалеку от принца. Сделав большой глоток, Ястреб с силой опустил кубок на стол, так, что хрустнули доски и остатки вина выплеснулись через край.

Брина, оцепенев в задумчивости, вздрогнула, услышав этот стук. Тихие смешки, последовавшие после представления Вортимером илдормена Трокенхольта, показались Брине подтверждением мысли о том, что этот угрюмый человек – наглый самозванец.

«Конечно, он лжец», – решила Брина, и это отчасти успокоило ее натянутые до предела нервы. Теперь она поняла, почему этот человек сразу показался так похож на Вульфа.

– Знаешь, его отец ведь был королем Дейра, – произнес Вортимер и указал в сторону самозванного Вульфа большой обглоданной костью, которую хмельной принц держал нетвердой рукой. Мрачный мужчина средних лет с темнорусыми волосами отпрянул, не желая быть испачканным этим жирным жезлом Вортимера.

– А король пожаловал ему титул илдормена Трокенхольта. И король этот, хи-хи, скоро попадет в руки своего, хи-хи, друга, и вот тогда…

Фальшивый Вульфэйн плотно сжал губы. Его ноздри вздрагивали от безмолвного негодования и отвращения к изрядно подвыпившему хозяину, слова которого были слишком громкими, а движения – тяжелыми и неуклюжими.

Взгляд Брины упал на стол, уставленный кубками и прочей посудой. Рядом стояло блюдо с жареным фазаном, окруженным свежими овощами, обильно политыми желтым шафрановым соусом. Кушанье источало аппетитный аромат. Вокруг воины Вортимера с жадным чавканьем поедали гору снеди, усиленно двигая челюстями и опрокидывая один кубок за другим. Запах еды и вид этого безудержного обжорства вызвали у Брины тошноту. Она поспешно отвела глаза от стола и опустила ресницы. Девушка задумалась над словами Вортимера.

«Я сразу поняла, что Вульф – настоящий этлинг. И наверняка он не лгал, называя себя илдорменом Трокенхольта, – луч надежды забрезжил в сердце. – Не может быть, что золотой волк так чудовищно лгал! Но я не должна думать о нем, ведь он не пара мне, он не может стать членом рода жрецов-друидов…»

– Он настоящий этлинг, хотя и не находится в такой милости у короля, как его сводный брат, но он так похож лицом на своего брата, какое удивительное сходство! – Ястреб видел недовольство этлинга и не мог удержаться, чтоб не уколоть его самолюбие. – Настоящий этлинг слишком высоко ценит свою честь, чтобы нарушить клятву верности королю Нортумбрии лишь ради своих личных выгод… – В его голосе слышалась зависть. Благородное происхождение – вот чего не хватало Ястребу.

– Это не личные выгоды, не собственная прихоть движет мною! – воскликнул лжеилдормен. – Это не прихоть, я лишь хочу взять то, что принадлежит мне по праву! Я на два года старше Вульфа, я старший сын своего отца, настоящий наследник Дейра! Годами я находился в тени моего брата, получал лишь объедки с его стола! И сейчас я хочу лишь, чтобы за несправедливость по отношению ко мне заплатили сполна и мой брат, и тот никчемный человек, что правит мной! – Он дрожал от возбуждения, голос его срывался. – А это придает еще большую убедительность моим словам – меч королей Дейра с изумрудной рукояткой – символ королевской власти! – И он выхватил из ножен меч, с которым не расставался с того момента, как столкнул бесчувственное тело брата в глубокое ущелье.

В отсветах свечей лезвие горело так же, как свирепый взгляд Эдвина.

Ястреб с удивлением заметил, как зажглись холодным зеленым огнем бледные глаза лжеилдормена.

«А я уж думал, что вся сила характера досталась младшему. Но и этот, оказывается, на что-то способен», – подумал он, спокойно глядя в глаза Эдвина. Через минуту изумрудные искры погасли, и старший брат отвел свой пепельно-серый взгляд.

Ястреб удовлетворенно хмыкнул. Усмирить благородного этлинга оказалось совсем не сложно.

– Вульфэйн был еще лишь тэном, когда его отец, виновный во многих преступлениях против Нортумбрии, был убит по приказу самого нортумбрийского короля, – произнес Ястреб, с тайным удовольствием вороша кровавое прошлое.

При упоминании имени Вульфэйна, Брина тут же превратилась в слух. И хоть эти люди были большими лжецами, от них можно было услышать слова правды о ее золотоволосом саксе. Глядя невидящими глазами на стол с едой, внушавшей ей отвращение, Брина с трепетом ожидала дальнейшего рассказа Ястреба. Но тот молчал. Пауза затянулась. Девушка взглянула в его широкое обветренное лицо. Ястреб пристально разглядывал прелестную колдунью – вот почему он прервал свой рассказ.

Она сжала кулаки и призвала на помощь все свое самообладание. Васильковое платье стягивало ей грудь, теснило дыхание. Преодолевая желание прикрыть рукой слишком глубокий вырез, куда был устремлен взгляд Ястреба, Брина прищурила глаза и продолжала смотреть на него.

Ястреб медленно перевел свой взгляд с пышной высокой груди на ее толстые тяжелые косы, перевитые лентами, оттенявшими их глубокий черный цвет. Глаза девушки были холодны и глубоки, как озера, подернутые мглистым туманом. Продолжая любоваться ею, Ястреб сказал:

– Король Осви был редкостным дураком! Проявив свое христианское мягкосердие, он допустил ко двору наследника человека, свершившего страшные преступления против его короны, да к тому же вырастил этого мальчишку вместе с собственным сыном. А теперь за отцовскую глупость придется поплатиться сыну.

Брина облегченно вздохнула, когда Ястреб перестал рассматривать ее, словно лошадь на рынке. И хотя внешне ей удалось сохранить спокойствие, внутри она вся трепетала, вспоминая тяжелый взгляд этого зловещего человека. Но что же будет дальше?

Вортимер решил вмешаться в разговор, ему явно не нравилось, что на его пленницу может положить глаз кто-то еще. Его дребезжащий голос прервал плавную спокойную речь Ястреба.

– Вульфэйн вернется в свои родные края, где его, кстати, не видели с детских лет, и поднимет там смуту против Нортумбрии, которая силой присоединила к себе королевство Дейра. Воинам Дейра Вульф пообещает возвратить былую славу и могущество их королевства и провозгласит себя законным наследником трона. И если все это у него получится, у нас всегда под рукой будет храброе войско Дейра с дружественным королем во главе.