— Немножко не так, Светочка. Если моя догадка верна: кафравцы на самом деле пустили Голову Горгоны, то значит, они вот-вот станут виновны в уничтожении нашей цивилизации, в убийстве миллиардов людей: стариков, маленьких детей, беременных женщин. Мы перед лицом безмерно чудовищного преступления. Что перед ним Холокоста, весь геноцид предшествующих веков?! Все войны, все самые кровавые преступники человечества — только мелкие шалости в сравнении с происходящим сейчас, — Красина жадно затянулась и выбросила окурок в раковину. — За оставшееся время мы должны хотя бы попытаться найти правду, и если кафравцы действительно виновны — ненавидеть их всей душой до последней своей минуты. А вместо этого мы трусливо принимаем помощь у этих ублюдков, величайших космических убийц!

— Я не поняла, что ты предлагаешь? Виновны инопланетяне, что астероид летит к нам, или нет, доказать сейчас невозможно. Что ты предлагаешь, Ириш, отказаться от их помощи и твердить: «Мы ненавидим вас! Чтоб вы сдохли, уроды!»?

— Я не хочу лететь с ними, Свет. Если они — убийцы нашего мира то, как мы смеем довериться им, сесть на их отвратительные корабли и вручить им свою судьбу? Ведь вполне возможно, что они готовят нам такую участь, что лучше умереть здесь, в своем доме!

— Дорогая моя, я не хочу умирать ни в своем доме, ни на улице, ни за сотни световых лет отсюда. Я хочу жить. Очень хочу. Пусть даже в бедах, несчастьях, любых чертовых испытаниях, — Хитрова потянулась к бутылке коньяка. — Всеми силами я буду цепляться за жизнь. И тебя заставлю.

Она собиралась сказать что-то еще, но в открытую дверь донесся звук переливчатой сирены — сработала сигнализация на Светкином Форде.

— Вот же дряни еще! Бежим! — Светлана вскочила, опрокинув кофе и не выпуская из руки бутылку. — Не забудь багаж. Двери не запирай.

Выбежав из квартиры, Хитрова метнулась к лифту и чуть не сломала ноготь об кнопку вызова. Красина появилась через полминуты, волоча за собой сумку. В другой руке она сжимала баллончик со слезоточивым газом, приготовленный вечером для Руслана Агиева.

— Лифт не работает — света нет, — бросила Ира и начала спускаться по лестнице.

— Точно, блин! — Хитрова едва не выругалась матом.

Как она могла забыть?! Знала же, поднимаясь сюда! А теперь из-за своей глупости потеряла драгоценное время. Это могло стоить машины — ее новенького Форда «Си-Макс». Сейчас, в дни глобального бегства машины были в особой цене, почти такой же как бензин или хорошее оружие. Их угоняли при всяком удобном случае, взламывая замки, разбивая стекла и вышвыривая неосмотрительных владельцев.

— Пропусти, — на следующем повороте Светлана обогнала подругу, слишком медлительную из-за шлепающей по ногам сумки.

Они были только на седьмом этаже. Впереди еще семь площадок — четырнадцать лестничных пролетов. Через разбитое окно слышалось, как жалобно стонет сирена внизу.

Хитрова вспомнила, что вчера у родственника Кузнецова из под носа угнали старенькую «Волгу». Машину потом бросили недалеко, на Рязанском проспекте, выцедив из бака весь бензин. Бензин! В багажнике ее Форда под пледом покоилось пять алюминиевых канистр — сто литров. Целое состояние. Состояние, которое уже не измеряется деньгами. Кто бы раньше мог подумать, что за сто литров бензина будут предлагать квартиру в центре города, много квартир, целые дома. Да пусть хоть Кремль, хоть Третьяковку с храмом Христа Спасителя — они уже не стоят ничего!

Оглянувшись, Светлана заметила: Красина отстала от нее на целый этаж. До выхода оставалось три. Машина еще не уехала — выла, плакала как обиженный ребенок.

Со второго кто-то поднимался навстречу Хитровой. Пенсионер в толстых очках с огромной картонной коробкой. Как не вовремя!

— Пустите! — крикнула ему Света.

Старик остановился, пятясь к стене. Неловко, видимо без умысла, перегораживая объемистой картонкой проход.

— Да пустите же! — Хитрова попыталась протиснуться.

— Так это ваша там машина? — поинтересовался он.

— Что с ней, Владимир Иванович? — Красина остановилась на лестничной площадке, переводя дух.

— Парни какие-то. Разбили в дребезги боковое стекло и лазают, — объяснил пенсионер. — Крикнул на них, хотел прогнать — какой там! Иди отсюда, дед, говорят, пока лицо не набили. Сейчас хулиганье ничего не боится: ни милиции, ни бога с чертом.

Оставшиеся ступеньки Хитрова одолела за несколько секунд и выбежала на улицу.

Пытаясь запустить двигатель, парень лет двадцати энергично орудовал в машине под рулевой колонкой. Второй постарше в грязной майке с надписью «Bad Balance» — наверное, знойный поклонник рэпа — стоял у открытой двери. Он помахивал бейсбольной битой, иногда приударяя по машине и давая советы дружку. Завидев выскочившую из подъезда хозяйку, он ничуть не смутился, напротив, напустил на лицо хищную улыбку и шагнул к ней.

— Проваливайте от машины! — вскрикнула Светка.

— Рот закрой, сука, — отозвался тот, с некоторой опаской глянув на окна нижних этажей.

— Спускается мой брат! Тебе конец! Понял! — зная, что помощи ждать не от кого, Хитрова замахнулась бутылкой, расплескав на блузку коньяк.

— Я сказал, рот закрой! — он описал угрожающую петлю битой.

Светлана изо всех сил запустила в него бутылкой, слыша за спиной шаги Красиной — Ирина только выбежала из подъезда. Бутылка пролетела рядом с левым ухом грабителя. Тот выматерился и пошел в атаку на Хитрову. С первого же замаха он достал ее концом биты ударом снизу вверх в живот. Светлана не смогла даже вскрикнуть, воздух с хрипом вылетел из груди, в глазах потемнело, и она согнулась, с жадностью пытаясь вдохнуть. Такую боль она испытывала только однажды, неудачно упав с брусьев на скамейку, когда дурачилась перед тренировкой по художественной гимнастике.

Подонок не остановился на маленькой победе, замахнулся еще раз и ударил сбоку по голове. Лишь в последний момент он испытал то ли страх, то ли какие-то сомнения. Удар получился не слишком сильным — иначе он бы толстый конец биты раскроил череп. Света упала на колени возле блестящего на солнце стеклянного крошева. Ключи от машины выпали из ее руки, и ремешок белой лаковой сумочки слетел с плеча.

7

На второй день в больнице Витальке стало лучше, хотя его одолевал сильный жар. Лугин с Климентьевым успели смотаться в Вятское по указанному заправщиком адресу и привезти родителей мальчишки. Чтобы их найти пришлось немало поколесить по дачному поселку, поругаться со сторожем на шлагбауме и сжечь порядком бензина. Мать, худенькая, угловатая женщина лет тридцати пяти, беззвучно плакала всю дорогу, даже не слушала новости об инопланетянах, которые передавали практически без перерыва по Кристалл-FM и Премьер-радио. Отец тоже был молчалив, сосал пиво на заднем сидении с горлышка пластиковой бутылки и поглядывал в затылок Климентьеву красными слезящимися глазками с затаенной ненавистью, словно сам Денис пустил эту злосчастную пулю в пацана.

Когда с Виталькой все утряслось: врач заверил, что мальчишка выкарабкается и будет бегать через пару недель (хотя какие к черту пару недель, если к этому сроку Земля обернется мертвой пустыней!), Климентьев заторопился в Москву. Он уже подходил с Лугиным к джипу, но неожиданно появился заправщик Володя и вынес из УАЗика две тридцатилитровых канистры.

— Ребята, вам, — сказал он, ставя пластиковые емкости вряд перед фырчащим на малых оборотах «Лэнд Крузером». — За то, что вы — мужики.

— Сколько должны? — Сергей полез в карман, купюры захрустели в пальцах.

— Это я вам должен. Девяносто пятый, кстати, — Владимир поскреб щетинистую щеку.

Мичман в растерянности еще держал истончавшую пачку тысячарублевок, потом усмехнулся и душевно хлопнул заправщика по плечу.

— Теперь куда собираетесь? В Сибирь или на запад? — поинтересовался тот. — По телевизору с утра болтают, где-то у немцев и во Франции будут приземляться корабли этих… — он щелкнул пальцем и невнятно выговорил: — ферс-кафравцев. Охрененные дуры. Такие, что с гору размером. Не видели? Одну показывали над американскими небоскребами, так те в сравнении с инопланетной техникой жалко выглядят. Будут кафравцы людей забирать на свои безопасные планеты — вывезут, сколько успеют. ООН с инопланетянами быстро договорилась.