– Приляг, Лина, милая, приляг. Тебе сейчас надо обязательно полежать. – Он подхватил легонькую Ангелину на руки и аккуратно, как тяжелораненую, уложил на кровать. – Все будет хорошо. Я обещаю. Ты полежи немножко, а я сейчас кое-что предприму. Я знаю, что сделать, чтобы этот ублюдок угомонился. Чтобы он пожалел, что вообще появился на свет. А ты лежи, лежи. И ни о чем не беспокойся.

Ангелина так и не назвала имени звонившего, не сказала, кто такой этот «он». Но Леониду все было ясно и так. Константин, эта уголовная сволочь, этот урка позорный, каким-то макаром сумел вьгаислить их новый адрес. Вот только как? Ведь они были так осторожны. Ведь по пути сюда так внимательно следили, чтобы за ними не было никакого хвоста. И все же. Ч-черт!

– Он пообещал, что теперь будет разговаривать с нами уже при личной встрече, – простонала Ангелина. – И угрожал. Говорил, что какая бы охрана у нас ни была, хоть милицейская, хоть рэкетирская, ничего не поможет.

– Враки. – Леонид нежно погладил жену по голове. – По-настоящему сильные люди силу свою никогда не афишируют. Так что кишка тонка у нашего Костика… Ты лежи, лежи, Линочка. А я пойду звонить Хопину… Не-е-ет, все же допрыгается наш уголовничек. Изловят его не сегодня, так завтра. Сидел бы уж тихо, коли сбежать удалось, радовался бы, что на свободе, так нет же! Что-то еще дураку проклятому надо! Вот и допрыгается… Ты лежи, лежи, милая. А я пошел звонить Хопину…

То, что Хопин был рад этому звонку, сказать нельзя.

– Ну, чего там еще у тебя? Я уже лег.

– Только что нам звонил Константин.

– Что, на эту квартиру? – На этот раз в голосе Хопина не было того интереса, что в прошлый раз. И не было даже слабенького оттенка удивления. Совершенно нейтральный, будничный тон. Создавалось впечатление, будто он ожидал такого разворота событий. – Откуда он его узнал?

– Без понятия. – Хотя собеседник видеть его не мог, Леонид непроизвольно пожал плечами.

– Дурак, значит, что без понятия. Наследил где-то, он вас и выследил.

– Но при чем здесь я?! За то, чтобы он не узнал, куда нас везут, отвечали ваши охранники.

– Охранников я накажу.

– И все же. Я даже не знаю, что думать. Быть может, случайно. Может, нашу машину здесь во дворе увидел кто-нибудь из его дружков. Он хвалился, что у него их навалом.

– Может быть, – вздохнул Хопин. – Все может быть, Леня… Так чего ты от меня-то хочешь? Все, что мог, я для вас уже сделал. Дал вам квартиру. Вы ее провалили. Что теперь? Телохранителей вам предоставить? Поверь, не могу. Самому людей не хватает. Обращайся в милицию.

Леонид не сдержал ехидной ухмылки.

– У них тоже людей не хватает. Еще сильней, чем у вас. Никто нашими проблемами там заниматься не будет. Аркадий Андреевич, нам надо где-то укрыться на время. В надежном месте. Пока этого урода не схватят. Быть может, все же у вас? Обещаю, мы вас совсем не стесним…

– Исключено! – резко перебил Хопин. – Никаких «у меня». Единственное, что могу еще для вас сделать, так это дать дельный совет: немедленно, не откладывая ни на минуту, убирайтесь из города. Чем дальше, тем лучше. Есть куда?

Леонид на секунду задумался.

– У Ангелины дальние родственники в Тверской. В деревне. Можно туда.

– Вот и отлично. В Тверскую область твой Константин не полезет. Ему до нее попросту не добраться. Даже если каким-то чудом разведает, куда вы направились, он не сможет ни спокойно сесть на поезд, ни по шоссе миновать посты ГАИ. Да он просто не рискнет это делать. Останется в Питере. А его здесь накроют не позже чем через неделю. Так что, Леня, езжайте с Линой, отдохните в деревне. Молочко пейте парное и ни о чем не беспокойтесь. Вы не откладывайте с отъездом-то. Положишь трубку – и сразу в машину. Квартиру заприте как следует. Ключи отдашь потом, как вернетесь. Все ясно?

– Все, – вздохнул Леонид. На ночь глядя переться куда-то к черту на куличики, в Тверскую, дьявол ее побери, область так не хотелось. Но делать нечего. Надо спасать свои задницы от мстительного маньяка. – До свидания, Аркадий Андреевич. Спасибо за добрый совет. Спокойной ночи.

Он положил трубку и поспешил к жене. Вещи, которые вчера сложили для переезда на эту квартиру в большую дорожную сумку, к счастью, так и стояли нераспакованными. Все сборы сводились только к тому, чтобы одеться и побросать в пакет кое-какую жратву. Это займет не более десяти минут. А потом – самое сложное – предстоит выйти из квартиры, преодолеть пять пролетов пустынной плохо освещенной лестницы, пробежать примерно тридцать метров до машины и уже в ней можно чувствовать себя в относительной безопасности. М-да, проблемка. Остается надеяться, что Константин не столь оперативен, и поблизости ни его, ни его дружков пока не наблюдается.

– Ну что, пришла в себя? – Леонид наклонился и поцеловал жену в покрытый холодной испариной лобик. – Вижу, пришла.

Ангелина действительно выглядела на порядок лучше, чем десять минут назад. Перестали дрожать губы, лицо приобрело розоватый оттенок. Она даже нашла в себе силы улыбнуться.

– Разговаривал с Хопиным? – Да и голос у нее опять приобрел привычный чуть низковатый тембр. – Что он сказал?

«Слава те, Господи, – облегченно вздохнул Леонид, – хоть с ней, похоже, не будет проблем».

– Он сказал, что нам надо немедленно убираться из города. И чем дальше, тем лучше. Что у тебя с теми родственничками в Тверской области? Примут на время нас, пока не изловят этого уголовника?

– Ну-у… Я с ними очень давно не контачила. Считай, с самой школы. Они меня и не помнят, наверное. Но примут. Почему не принять? Заплатим, в крайнем случае. В деревне сейчас деньги нужны.

– Отлично! Тогда одевайся. Быстро. На сборы десять минут. Давай-давай, поднимайся. – И больше не говоря жене ни слова, Леонид снова, чуть ли ни бегом, поспешил на кухню.

Там из набора кухонных ножей он отобрал тот, который показался наиболее подходящим для обороны, если по пути к машине на них с Линой кто-нибудь нападет. В свое время ножиком поработать ему довелось. В том числе и обычным кухонным дерьмом. Опыт в подобных делах Леонид имел. «Так что, братец Костенька, – злорадно размышлял он, пристраивая нож за брючным ремнем так, чтобы в случае надобности его можно было выхватить быстро и без помех, – если надумаешь устраивать со мной гладиаторские бои, еще тысячу раз пожалеешь, каким бы крутым ты там ни был, чему бы там ни выучился в своих колониях и тюрьмах».