– Хочешь сказать, что очень дорого? – улыбнулся Абхаз. – Пусть эти проблемы тебя не колышут. А то, что доктор будет кому-то трепать… Зачем ему это? Чтобы его потом замочили? А заодно жену и детей… Нет, Коста, этот мужик имеет с таких операций такие хрусты, что ничего не расскажет легавым даже под пытками… Заодно он уберет тебе этот дурацкий шрам. И наколки. Станешь другим человеком.

– Почему именно в Пермь? Я слышал про такого воровского спеца где-то в Питере.

– Хочешь спалиться? Так спалишься, – рассмеялся Абхаз. – В Питере тебя ждут, не дождутся… Ты почему-то не хочешь в Пермь? – насторожился смотрящий. – Объясни.

– Так нет… – смущенно замялся я. – Просто я знаю, насколько сложна черепно-лицевая хирургия. Такие операции возможны только в стационарах, на дорогостоящем оборудовании.

– Будет тебе и стационар, и оборудование, – хлопнул меня по плечу Абхаз. – За четыре года ты слишком отстал от жизни и даже не представляешь, скольким уже поменяли кости на морде. К тому же тот мужик, с которого тебе будут рисовать новый портрет, действительно очень похож на тебя. Доктор заверил, что не будет никаких проблем. Он сказал, что тебе повезло. Вот так.

Этим «Вот так» смотрящий давал мне понять, что все уже давно решено, и моего желания никто спрашивать не собирается – слишком уж много фишек и времени было вложено в то, чтобы меня выковырнуть из Ижмы и подготовить мне эту «перелицовку».

А впрочем, я совершенно не был против. Новая рожа, так новая рожа. Лишь бы дали возможность рассчитаться со своими должниками в Санкт-Петербурге. А с измененным внешним видом подобраться к ним будет даже проще.

Гораздо проще!

Гораздо интереснее!

Мы отправились в путь на старенькой, «лохматой» «Волге» рано утром, когда на улице стояла еще кромешная темень. А уже километров через пятнадцать, которые мы преодолели меньше чем за десять минут по узкой извилистой, хотя и асфальтированной дороге, я понял, почему в командировку из Перми вместе с Евгением Валерьевичем прибыл Тоша Тагильский. Узколобый детина был водилой от Бога.

– Бывший раллист, – не преминул похвастаться мне Евгений Валерьевич. – А тачка с форсированным движком. И подвеска специальная. Для мусоров эта старая рухлядь представляет ноль интереса. А в натуре она сделает любого серийного «мерина»[35] . И даже не запыхается.

Я очень надеялся, что для мусоров, если все же найдутся дураки, что нами заинтересуются, мы тоже представим ноль интереса. Евгений Валерьевич, который с потрепанным портфельчиком на коленях вальяжно развалился рядом с водителем, изображал из себя некоего агента по закупке пиломатериалов в Республике Коми. При этом все его полномочия были подтверждены целой кипой разнообразных документов, заверенных какой-то там пермской коммерческой фирмой.

– Фирма реальная? – поинтересовался я как бы между прочим.

– Естественно, – обернулся ко мне Евгений Валерьевич. – Туфты ноль. Кстати, очень солидная фирма. И мы с Тошей там числимся официально. А тебя везем принимать туда на работу.

– Я помню…

Я действительно выучил наизусть легенду о том, как я оказался в этой машине. Сманили меня, квалифицированного сортировщика леса, Кулика Михаила Михайловича, из таежной глуши в большой цивилизованный город. И вот я сижу на заднем сиденье «Волги» моих будущих сослуживцев, клюю носом, и еще раз прогоняю в голове свой вчерашний разговор с Сашей Малиной…

– Короче, слушай сюда, – сказал он, когда мы уединились с ним для беседы, – что братва в Питере думает. С Хопиным, псом смердячим, надо кончать. Главный паук, сети раскинул свои, так, что не подобраться. Это по-официальному. Теперича о другом – если мочить. Тоже хрен! Сидит у себя в замке, нос наружу оттуда не кажет даже по праздникам. Не выковырнуть пидера. Никак! – Малина стукнул кулаком по столу. – А крови он многим попортил… Короче так, Коста. Денег дадим. Народу, сколько захочешь, дадим. А ты приезжай и работай пса этого.

– Я даже не киллер. И как же я достану его, по-вашему, если спецы уже отказались?

– А ты, главное, его из гнезда достань. Он в курсах, что ты соскочил. И, думаю, ждет тебя в гости. И весь на изменах. А ты подъезжай и добавь ему их, братан. – Малина жестом продемонстрировал, как я, по его мнению, должен добавить измен Хопину. – Вытяни его на себя. Шантажни. Подключи братца, жену, мусоров, что в «Крестах» тебя раскрутить попытались… Короче, сделают тебе новую рожу, подрулишь в Питер, а там и решим, как действовать. Катит, братан?

– И куда же я денусь? – улыбнулся я. – Сам знаешь отлично, зачем из Ижмы валил. Так что ж, сиднем сидеть теперь буду?

– Ну вот и молоток. Мыслишь верно, братан. А пока заморачиваться со всеми головняками этими, питерскими, не будем. Я всегда жил так: всего добиваться надо, никуда не спеша. Маленькими шагами. Так вот, твой следующий шаг – новая рожа. И чистое пузо. И снимай все наколки. А дальше братва из Перми тебя к нам отправит. И начнем серьезно готовиться… к решающей, так сказать, атаке. Отобьют одну эти гады, пойдем, братишка, в другую. – Малина принялся закуривать сигарету, и я обратил внимание, какой сильный у него тремор верхних конечностей.

«Алкоголизм. Или неврастения, – поставил поверхностный диагноз я. – Немудрено от такой геморройной жизни, что ты ведешь…»

– Короче, слушай сюда… – Малина наконец прикурил. – Я долго говорить не умею. Так что, считай, все сказал. Делай рожу и подъезжай – примем по высшему. А на досуге, пока будешь валяться в больничке, подумай, что можно сделать. Вдруг что придумаешь… Пойду-ка я выпью.

Саша Малина вышел из комнаты, в которой я выслушивал его сухой монолог, а я чуть не расхохотался: «И за кого же он меня держит? За панацею от всех бед, связанных со сволочью Хопиным? За супермена? За группировку террористов Бен Ладена, которые вдруг в одночасье заявятся и подложат под неприступный замок добрый заряд гексогена? Дудки. Я простой смертный, который даже не умеет толком стрелять. Единственное мое преимущество перед всеми другими, кто жаждет смерти ублюдка, так это то, что он досадил мне куда больше, нежели остальным… Да какое там досадил?! Досадил – это мягко сказано!!! Настолько мягко…»