Машина сзади врубила дальний свет, ослепив Леонида через зеркала дальнего вида, и он непроизвольно прикрыл глаза. Буквально на секунду, но этой секунды чуть было не оказалось достаточным для того, чтобы вмазаться в задницу окончательно остановившейся «Нивы». Когда Леонид вбил в пол педаль тормоза, «фольксваген», судорожно вздрогнув, замер в считаных сантиметрах от внедорожника. Движок заглох. Две мощные галогенки уперлись сзади яркими маяками прямо в багажник «пассата», залив салон зловещим неживым светом.

Был еще мизерный шанс попытаться свалить – выскочить из машины и рвануть за обочину. За пределы освещенного галогенками сектора. В поле. В грязь. В черную пропасть моросящей дождем темноты… Да не все ли равно, куда? Главное, не в объятия жаждущего встречи братишки. А из двух зол всегда принято выбирать меньшее. Так пускай он рискует переломать себе ноги. Пускай он, когда рассветет – если, конечно, удастся дожить до рассвета, – обнаружит себя Бог знает где. Пускай ему вслед палят из пистолетов… и даже из автоматов, если таковые у этих бандитов имеются. Конечно, имеются. Как же они без оружия? Как же они, не стрелявши. Но все же, а вдруг промахнутся. «Вдруг» – соломинка для утопающего. Прохлопал момент, не уцепился за нее, когда надо было попробовать обогнать «Ниву». Так нельзя не пытаться схватиться за последний шанс и сейчас.

Выживают обычно решительные.

– А, проклятие!!! – Леонид распахнул дверцу и выскочил из машины.

Споткнулся, с трудом устоял на ногах, сделал два неуклюжих шага вперед. И тут же как на скалу, как на несущийся на всех парах локомотив налетел грудью на что-то твердое. Он судорожно дернулся и перегнулся в пояснице, безрезультатно пытаясь втянуть в себя хотя бы немного воздуха.

Воздуха не было. Ничего вокруг больше не было. Даже дождя. Даже слепящего света двух галогенок. Осталась лишь боль.

Его покачнуло и повело, словно пьяного, в сторону. И в этот момент второй, не менее страшный удар пришелся по почкам. Поверг его окончательно утратившее способность слушаться тело на мокрый асфальт.

– Куда так спешишь? – Голос, негромкий и вкрадчивый, казалось, пришел из ниоткуда, с трудом пробившись сквозь плотный слой густого тумана. – Не надо. Не на-а-адо. А то убежишь, так придется стрелять. И еще, не дай Бог, и правда подстрелим. А ты нам нужен. Целый и невредимый.

Леониду наконец удалось сделать глоточек воздуха. Еще глоточек. Совсем ничтожный, но все же лучше, чем ничего. Удалось пошевелить рукой. Получилось приподнять голову. Попробовать оглядеться… Бесполезняк. Только слепящий свет фар. И более ничего.

Еще глоток воздуха. Еще. И еще. Так-то лучше.

– Поднимайся!

Ребра гудели. Поясница в том месте, куда пришелся второй удар, онемела так, словно ее обкололи новокаином. Почки стремились вырваться из тела наружу.

– Поднимайся, сказал!

Леонид скрипнул зубами. Собрал в кулак все свои силы. И ему удалось встать на карачки. Но дальше дело не шло. Подняться на ноги и сразу опять не войти в соприкосновение с асфальтом не представлялось возможным.

Во всяком случае, без посторонней помощи.

И помощь пришла. Словно подъемным краном его подцепили за пальто и поволокли навстречу двум фарам – на свет двух маяков. Леонид попытался двигать ногами. Не получилось. И тогда он застонал.

– Не ной. Не подохнешь, – обнадежил его тот же голос, который приказывал подниматься. – Полезай…

Он понял, что его заталкивают в машину.

– Полеза-а-ай, твою мать!

Леонид ощутил несильный, чисто символический пинок под зад и заставил себя сконцентрироваться, забраться на заднее сиденье довольно просторной внутри иномарки. Не «Нивы» – это уж точно – и не «фольксвагена». Скорее всего, той машины, что только что слепила его светом фар.

– Ах ты ж красавец! Ах ты ж непоседа! – над самым ухом прогудел уже другой голос. Не тот, тихий и вкрадчивый, что обещал ему: «Не подохнешь», а другой, в противоположность первому напоминающий гудок теплохода. – И зачем же ты побежал? Неизвестно куда. Под дождь. В темноту. – «Теплоход» сокрушенно поцокал языком.

А Леонид постарался свести зрачки в кучу и разглядеть своего собеседника. Пустое. В машине было темно. А в глазах был туман.

– К-какого ч-черта? – сумел выдавить он из себя. – Где Константин?

– Какой Константин?

– Мой брат.

– Твой брат? – В «теплоходном гудке» послышались отзвуки удивления. – Не знаю такого. А ну, а ну, расскажи.

На то, чтобы что-то рассказывать, сил уже не осталось. Леонид снова прикрыл глаза.

На черном фоне ослепительными шаровыми молниями плыли огненные шары. Полыхали зарницы. Мириады ярких точек то собирались в плотные созвездия, то рассыпались в пространстве. И тут же сворачивались в стремительно вращающиеся воронки.

– Что, хреново? – с непритворным участием спросили его. – Хочешь водички?

В ответ Леонид молча покачал головой.

– Ты смотри, только в тачке нам не напачкай. – Дачник пошуршал целлофаном, распаковывая сигару. – Так что за брат Константин? Ты нам так и не ответил.

Какое ответить! Все мысли – если можно назвать мыслями подобный сумбур в голове – были о том, чтобы побороть приступы тошноты. И хоть немного ослабить головокружение. Может, снова попытаться открыть глаза? Может, станет немного полегче?.. Попробовал. Не получилось.

– Так что за Константин, тебя спрашиваю?

– Да оставь ты его. Пусть немного очухается. А про Константина потом тебе объясню. – Гроб, сидевший рядом с безвольно сжавшимся Леонидом на заднем сиденье, озабоченно коснулся рукой плеча своего пленника. – Как себя чувствуешь? – И, не дождавшись ответа, покаялся: – Перестарался я, братцы. Накернил ему, словно быку. – Он бросил взгляд на замерший впереди «пассат», недовольно заметил: – Ну и чего они не спешат? Стоим враскорячку посредине дороги. – И протянул руку Дачнику. – Угости-ка сигаркой, если не жалко.

– Не жалко, – прогудел «теплоход» и полез в «бардачок». – А в натуре, чего они там застряли? Погуди-ка им, Юра. Пускай пошевелятся.

Оглоед несколько раз мигнул галогенками. И, словно только того и дожидавшаяся, «Нива» тронулась с места. Следом за ней начал набирать ход «фольксваген». В хвост ему пристроился джип «гранд чероки».