Светлой памяти ЭЛИЗЫ УОКЕР ЛУМИС,

преданной жены и матери, являвшей собой пример милосердия и благочестия

АЛЕКСАНДР УОКЕР ФРЭНСИС,

рожден в год 1752 от Рождества Христова. Почил, служа Его Величеству королю Георгу III, в год 1778 от Рождества Христова. С честью исполнил свой священный долг перед Господом, Королем и Отечеством.

Сырость, присущая необитаемым помещениям, постепенно разрушала надписи, делала их неразличимыми.

Да сопровождают вас Ангелы.

Здесь покоятся останки

ПЬЕРА И ЭЛЕВТЕРА Франсуа,

сыновей Элевтера и Анжелики Франсуа, умерших и обретших рай месяца августа четвертого дня года 1702 от Рождества Христова в возрасте восьми месяцев.

Наши слезы омоют вашу могилу.

– Фрэнсис, – удивилась Дезире, – и Франсуа. Как ты думаешь, это одна и та же семья?

– Одна и та же, – ответила Агнес. Подошел отец Бейкер.

Патрик взял Дезире за руку, и они подошли к алтарю. Слушая поэтические слова брачного богослужения, он думал, как жаль, что здесь нет Николаса… это не совсем готика, колонны в коринфском стиле… хочу запомнить все, что он говорит, до единого слова.

Он помнил, как поцеловал Дезире и пожал руку отцу Бейкеру. Он помнил скрип старой двери, когда они выходили из полумрака на свет.

На обратном пути в Коувтаун ехали медленно. На горе, с которой в море стекала, извиваясь, маленькая речушка, он остановил машину, чтобы полюбоваться видом.

– Посмотри сюда, – сказала Дезире.

На склоне стоял дом с колоннами. Небольшой, но в нем чувствовалось скромное величие.

– Представь, какой там вид из окон! – воскликнула она.

– Великолепный, скажу я тебе.

– Он называется Элевтера. Не знаю, почему, но он стоит пустой.

– Элевтера! Я, кажется, однажды был здесь.

– А что ты здесь делал? – с любопытством спросила она.

– Не знаю. Может, мне все это пригрезилось.

– О, как бы я хотела жить в таком доме. А ты? Он засмеялся:

– Могу тебя заверить, что я никогда об этом не думал.

– Возможно, ты когда-нибудь и смог бы, если бы не женился на мне.

– Что? О чем ты говоришь?

– Кто знает, как далеко ты смог бы пойти? Без меня ты легко бы мог стать членом клуба «Крокус», например.

Он наклонился и поцеловал ее.

– У меня нет абсолютно никакого желания вступать в клуб «Крокус». И вообще, это разговор не для свадебного дня, и ни для какого другого.

Сладкая ночь накрыла комнату над садом в гостинице Кейда.

Среди ночи она проснулась.

– У тебя когда-нибудь была белая девушка?

– Нет, – с удивлением ответил он.

– А почему не было?

– Я никогда не хотел.

Конечно, он мог получить проститутку или девиц, которых разбирало любопытство в отношении него.

– Забавно, – произнесла Дезире.

– Ничего забавного. Во всяком случае, я не хочу, чтобы ты об этом говорила.

Он привлек ее к себе. Темнокожая красавица! Теплый аромат высохшей травы, запах ночи, женщины и земли! Он все получил. И ему больше ничего не нужно, и никто другой, только она. Цветы, неожиданно расцветшие в пустыне. Голубой глаз озера на вершине горы. Отдых после долгого, долгого путешествия.

Глава 7

Несчастья, как и болезни, обрушиваются внезапно, в один день. Но через некоторое время начинаешь понимать, что видел признаки и симптомы уже давно, но не придавал им значения. Это верно и в отношении неудавшихся браков и финансовых крушений.

Уже давно Фрэнсис знал о каких-то неприятностях в компании, но за пределы кабинета его отца информация не просачивалась. Он догадывался об этом только по намекам, морщинам, вопросам и долгому молчанию отца. Связано это было с крупным, рискованным займом, грандиозным проектом и ненадежными людьми, а короче – со спекуляцией. К этому имели отношение и консервные заводы, и производители продуктов питания. По мере того как становились известны все новые и новые детали, а аудиторы все более озабоченно сновали из комнаты в комнату, нагруженные папками, происходящее получило название «томатного скандала». При Фрэнсисе никто, конечно, не позволял себе ни ухмылок, пи высказываний – все-таки сын партнера.

Но однажды утром это появилось на первых страницах газет. Сидя в своей только что заново обставленной гостиной, он прочел: «уважаемая фирма идет ко дну», «расследование продолжается»

Боже мой! Как же отец мог допустить такое? И заслуживает ли это двух столбцов на первой полосе? И тут же понял, что такая компания, как «Лютер, Бейнз и компания» действительно заслуживает первых страниц. Его бросило в пот.

– Что такое, Фрэнсис? Ты выглядишь как громом пораженный, – сказала Марджори.

– Так и есть, – он передал газету жене.

Пока она читала, он смотрел на нее. Они были женаты всего восемь месяцев, а он все еще не мог поверить этому. Она была такой спокойной, а уверенной, такой непохожей на него. Он еще не привык к ней, к тому, что и по утрам она свежа и оживлена. Он смотрел и не мог налюбоваться шелковым платьем и короткими темными волосами. При чтении она шевелила губами – он всегда подтрунивал над этой ее привычкой. Интересно, что она думает в связи с этим о семье, в которую вошла так недавно? У нее были высокие принципы в отношении долга, чести и положения. Ее собственная семья была небогатой, но с положением, и она, он знал, очень гордилась этим. Он встретил ее на вечере у двоюродного брата. Смешно, он даже не хотел идти туда. Но отец огорчился, когда узнал, что он не хочет идти, он пошел, и там была она.

У отца были и более важные причины для огорчения. Сыну было тридцать, а он все еще не сделал того, что от него ждали, а именно, не присоединился к фирме. Вместо этого он поехал в Южную Африку с «Корпусом мира», преподавал в школе в индейской резервации в Нью-Мексико, работал на молочной ферме в штате Нью-Йорк. Он собирался получить диплом учителя истории. Вот чем он занимался, когда встретил Марджори.

Высокая девушка с волшебными темными глазами. Сдержанные, спокойные манеры. Но по-настоящему его свел с ума ее голос. Ее голос завораживал, как плеск волн или мерцание огня. А ее смех!.. схожий с переливами арфы, как ему казалось (он слабо разбирался в музыкальных инструментах). Он успокаивал его, обещал нежность и неизъяснимое наслаждение.

Он чуть не подрался со своим двоюродным братом.

– Это же холодная рыба, Фрэнсис! Это не твой тип. Неужели ты не видишь?

Брат не понимал! У них оказались общие вкусы. Спокойствие Марджори, ее классическая сдержанность очаровали его. Она не походила ни на одну девушку, которую он знал.

Вполне естественно, что после женитьбы он пошел работать в фирму отца. В конце концов он помотался по свету, а появление в его жизни Марджори означало ответственность. Он был осведомлен об их большом состоянии и с легкостью начал новую жизнь, обзавелся новой квартирой с видом на Сентрал-парк.

Марджори отложила газету:

– Мы сейчас же должны туда поехать.

– Куда?

– К твоим родителям. Будет хорошо, если мы будем с ними.

Конечно, Марджори права, она всегда все сразу понимает.

Гостиная родителей выглядела так же, как та, которую они только что оставили. Кофейные чашки отодвинуты, чтобы дать место газете. Его мать читает ее. Рядом Маргарет тянет молоко из ложечки. Отец стоит у окна. Он повернулся, когда они вошли.

– Почему ты не сказал мне, что все настолько плохо? – мягко спросил Фрэнсис.

– Ты бы все равно ничего не сделал.

Отец был прав. Нужно решать, что делать теперь. Он сел рядом с матерью и положил свою руку на ее. Ричард заметил его движение:

– Я не хотел расстраивать твою мать. Я надеялся, что удастся уладить все тихо, но проклятые газеты…

Тереза подняла глаза. Знакомая жилка бьется на виске, губы плотно сжаты, руки крепко сжимают одна другую, чтобы не дать чувствам вырваться наружу. Фрэнсис слишком часто видел эту картину.

Через минуту или две она заговорила.

– Ричард, меня это не трогает. Сегодняшний скандал будет забыт через неделю. Меня волнует только, чтобы дети не пострадали из-за него.