– Очень приятно. Она просто очаровательна. Никогда прежде Мэг не встречала врача, похожего на этого. На столе стояли четыре маленьких чашечки кофе и тарелочки с четырьмя крошечными пирожными-птифурами. Здоровье или его отсутствие ни разу не упоминалось в разговоре.

На другой день Чарльз кающимся голосом произнес:

– Мэг, ты не будешь против, если старина Гейне понаблюдает и за твоим здоровьем? Все эмигранты стараются держаться вместе. Он был бы ужасно расстроен, обратись мы к кому-нибудь другому.

– Главное – Эми. Я уже говорила, что полностью доверяю ее тебе. Если ты считаешь Гейне хорошим врачом…

– Да, именно так. Он лучший врач. Ты едва заметила, а Эми вовсе нет, что он осматривал ее все это время. Уши, зрение. Держа на руках, проверил ее ручки и ножки. А играя с ней и тиская, прослушал сердце и легкие.

– В таком случае он заслуживает доверия…

К сожалению, Чарльз с таким же жаром встал и на защиту Магды. Мэг настаивала, что ее помощь по хозяйству нужна ей лишь раз в неделю, а мечтала и вовсе обходиться без нее. Магда не только отвратительно говорила по-английски, но вдобавок была совершенным снобом. Первым делом она сообщила Мэг, что «сначала» мистер Ковак был женат на девушке «из старинного аристократического рода». То обстоятельство, что Эми была зачата вне брачных уз, Магда расценивала как хитрую уловку со стороны Мэг, чтобы заставить Чарльза жениться на себе. Ее не смягчило и то, что Мэг и Чарльз занимали раздельные спальни.

– В Венгрии такого бы не произошло, – пробубнила она в свой первый приход, держа два конца пододеяльника с одной стороны, тогда как Мэг держала его с другой. – Ни один мужчина не позволил бы, чтобы его называли рогоносцем.

Мэг понимала крайнюю несправедливость подобных обвинений, особенно в свете происшедшего между Евой и Андроулисом.

Мэг загнула углы пододеяльника, как в свое время ее учила тетя Мэгги, и с удовлетворением заметила, как брови Магды удивленно поползли вверх.

– Само собой разумеется, – продолжала рокотать Магда, – никто из Коваков не стелет постель, не готовит, не ухаживает за детьми.

Мэг, мастерски запеленав Эми, направилась к дверям.

– Думаю, вы совершенно не правы, Магда, – заметила Мэг. – Ева Ковак вырастила Чарльза на практически необитаемом острове в Эгейском море!

Мэг прошла на кухню, мысленно принося извинения Эми, поскольку в те далекие дни, скорее всего, именно она выполняла всю работу. Одной рукой она помешала кашу и села кормить ребенка, желая, чтобы Чарльз не придерживался таких феодальных взглядов в отношении своих вассалов.

Чарльз уклонился от обсуждения этой проблемы, принеся домой книгу, которую Мэг предстояло проиллюстрировать.

– Это Маркус Тредлс, – произнес он таким тоном, словно это имя объясняло все.

Маркус Трэдлс написал книгу «Яблочный старичок» и после ее успеха настаивал, чтобы именно Мэг иллюстрировала его последующие книги.

– Чарльз, – запротестовала Мэг, – но в данный момент есть множество других, более важных дел.

– Знаю, Мэг. Но ты справишься.

– На этой неделе я собиралась подыскать мебель.

– Надеюсь, это не займет у тебя много времени. От силы час-другой.

– Чарльз, ты, наверное, шутишь? Час или два уйдут только на то, чтобы как следует укутать Эми, прежде чем взять ее с собой.

– Мэг, не следует брать ее на улицу в такую холодную погоду. Она к ней не привыкла.

– Ну и ну! По-твоему, я должна оставить ее здесь одну, так?

– Магда присмотрит за ней! Не беспокойся, я попрошу ее. Она ни в чем мне не откажет.

– Возможно. Но этого она не сделает. Извини, Чарльз, но я не оставлю Эми с Магдой.

На следующий день шел снег. Но Мэг надела на Эми два костюмчика, фланелевую фуфайку, шерстяные колготки и еще что-то, напоминавшее спальный мешок с рукавами, и подняла капюшон. Девочка пришла в восторг от снега, как раньше она восторгалась голубыми небесами Артемии. Высунув ручки из-под одеяла, она пыталась поймать большие снежинки своими голыми ручками.

Пока Мэг добралась до Марбл Арк, а потом шла по Оксфорд-стрит, она шесть раз поправила покрывало. После трехчасового хождения по магазинам Эми промерзла и капризничала всю дорогу домой, хныча от голода.

Чарльз влетел домой уже после того, как Мэг успела успокоить Эми. Он выглядел таким цветущим, каким Мэг никогда прежде его не видела: кожа его источала здоровье, а темные глаза светились.

– Все катаются на санках на реке Хит! – объявил он. – Давай возьмем Эми и прогуляемся!

– Через час станет совсем темно! – воскликнула Мэг, придя в ужас от одной только мысли, что придется снова выходить на мороз.

– Неважно! Почему она плачет? Дай-ка мне ее. Привет, крошка Эми, в чем дело?

Внезапно Мэг почувствовала себя слишком усталой, чтобы объяснять Чарльзу, что она проигнорировала его совет и взяла Эми с собой.

Ее возражения против Магды казались мелочными. Она передала Чарльзу Эми, которая прильнула к его плечу, и вдруг совершенно внезапно Мэг захотелось разрыдаться.

– Пошли. Вам обеим не мешает проветриться. Я купил отличные санки, они внизу в машине…

Подхватив обеих, он повез их к реке. Там оказалось весело. Словно в Московской Руси, которую Мэг рисовала в воображении: фонари, колокольчики и бубенчики, звоны которых разносились над утоптанным снегом.

Ночью Мэг проснулась в ознобе, включила электроодеяло и затем уснула. Когда она вновь открыла глаза, то вся была липкой от пота, а Эми плакала в кроватке. Мэг поспешно выключила электроодеяло, но прежде чем успела выбраться из кровати, в дверях показался Чарльз.

– В чем дело? – спросил он.

Включив свет, он сразу же заметил, что они обе заболели. Вся его фигура выражала раскаяние.

– О Господи! Почему ты не сказала, что неважно себя чувствовала? А Эми… Мне следовало бы догадаться, что она не плачет зря. Она никогда не плачет просто так!

Чарльз не знал, с чего начать. Мэг села на край кровати, укачивая Эми, а Чарльз приготовил фруктовый сок.

– Налей его в бутылочку, Чарльз, – ослабевшим голосом произнесла Мэг, – может быть, ей будет легче его сосать.

Чарльз вернулся с бутылочкой и чашкой отличного чая. Затем, пока Мэг принимала аспирин и пила чай, он держал Эми на руках.

– Что бы я без тебя делала? – чуть слышно проговорила Мэг.

– Наверное не простыла бы, – ответил Чарльз.

– Мы простудились не на вечерней прогулке. Не хотела тебе говорить. Я брала ее с собой, когда ходила по магазинам. Мы ходили целую вечность и продрогли до самых костей.

– Почему же ты не хотела сказать мне? Боялась?

– Нет, не боялась. Иногда… я чувствую себя… такой не адекватной…

Чарльз пристально посмотрел на Мэг, глаза его стали темными.

Затем он произнес:

– Никогда не говори так, Мэг. Больше он ничего не сказал.

На протяжении недели Магда приходила ежедневно. По вторникам она обычно навещала экономку, работавшую при Еве.

– На этой неделе я не пойду к ней, – сказала Магда.

– Что вы, вам непременно следует пойти. Мистер Ковак расстроится, узнав, что вам пришлось изменить свои планы.

Мэг попыталась улыбнуться, но ястребиное лицо Магды даже не смягчилось в ответ на эти слова.

– Мистер Ковак не идет сегодня на работу?

– Надеюсь, пойдет. – Мэг пыталась вернуть свою частичную независимость. Уже шесть недель они находились в Англии, но она все еще чувствовала себя дезориентированной.

Однако Чарльз согласился с Магдой.

– Я останусь дома.

– Незачем. И Магда начиная с сегодняшнего дня может приходить лишь раз в неделю. Я не приду в себя, пока у меня не будет простора.

– Как ты смотришь, если я позвоню Джилл и попрошу ее побыть с тобой?

– Чарльз, я вполне в состоянии позвонить Джилл сама.

– Мне хочется, чтобы старина Гейне еще раз взглянул на вас обеих.

– У нас обыкновенная простуда, Чарльз. Понемногу он успокаивался.

После ухода Магды, держа Эми на руках, Мэг бродила по квартире, сочиняя в уме длинное письмо Эми, в котором ужасно весело опишет свое нынешнее положение. Мэг заглянула в комнату Чарльза: она была безупречно чистой, как и ее собственная. Ванная сияла, зеркала Евы поблескивали в темных шкафах, стоявших в гостиной; в ее рабочем кабинете также все было безупречно чистым, хотя ни один предмет не переменил своего местоположения.