— Самое главное — хороший топор, — сказал Дрэрк, когда тиалинец с удивлением посмотрел на него. — Если ты плохой воин, то никакой шлем тебя не спасет. Да и потом, какой шлем сможет защитить мою бороду?

Сам Айдорн отнесся к выбору воинской справы с большим вниманием. Он так же тщательно, как и эльф выбрал меч, взяв длинный и широкий клинок, Потом отобрал шлем, который защищал бы затылок, нацепил на пояс длинный кинжал и взял в левую руку небольшой круглый щит. Зарташ и пятый невольник Варгуса тоже особо не выбирали — каждый взял по длинному мечу и круглому щиту.

Пока невольников выводят из Казарм в Цирк, хейрутанцы, которым посчастливилось попасть в этот день на праздник, рассаживаются по местам. Простолюдины не привередничают — им не привыкать занимать и стоячие места, а вот среди благородных жителей города начинают разгораться ссоры. Дворяне желают занять ложи поближе к царской. Сегодня на боях должна присутствовать принцесса Микаэла. Любой мелкий дворянин мечтал выдать одного из отпрысков за царскую дочь. В данном случае, в споре решающую роль играет сила — у кого из благородных больше всего телохранителей, у того оказывается и лучшее место. Когда знатные господа кое-как заняли свои, или не совсем свои места, к ним в ложи потянулись маклаки и разносчики, предлагавшие самые разные вещи: начиная от сладостей и напитков и кончая цирковыми сувенирами. На последних, обращают мало внимания, так как взоры дворян и купцов обращены в сторону царской ложи: все ждут, когда же там появится Аголар. Именно он должен дать сигнал к началу боев, и только он может казнить или миловать гладиаторов. Единственные, кто отвлекает дворян от наблюдения за царской ложей, так это маклаки — они все еще принимали ставки на предстоящий бой невольников со свободными гладиаторами, а также на все последующие, которые должны были пройти в этот день. Впрочем, они ходят не только в ложах богатеев, но и на ярусах, где расположены места простолюдинов. Из-за разных мнений по поводу того, на каких именно гладиаторов ставить очень часто разгораются жаркие споры, порой переходящие в драки.

Наконец появился царь и занял свое место. Вместе с ним в ложу вошла его дочь, принцесса Микаэла, а также три посла одного из маленьких княжеств на западе Эординора. Ближайшие царские сановники и наиболее знатные дворяне видят из соседних лож, что Аголар не в духе и виной тому его дочь. Царь восседал на раззолоченном кресле и повернувшись к Микаэле что-то страстно ей втолковывал. Принцесса, надувшись, отворачивалась от отца.

На девушку недаром обращают внимание молодые люди из благородных семейств, она действительно красивейшая из знатных невест Виалора. Ее правильное белое лицо обрамлено длинными волосами цвета воронова крыла, алые губы притягивают взоры, взгляд синих глаз заставляет трепетать любого мужчину. Многие именитые художники и ваятели Виалора мечтали, чтобы принцесса хоть раз им позировала, но ни одному из них это не было дозволено — Аголар не нашел ни одного из них достойным. Чтобы написать портреты дочери царь несколько раз приглашал известнейших заморских художников. Несколько скульптур, украшавших дворец, слеплены с девушек, похожих на нее фигурой и только потом в камне было вырезано лицо принцессы. Сейчас она одета в простое атласное платье голубого цвета, которое хотя и закрытое, подчеркивает достоинства ее хрупкой фигуры. Единственное украшение принцессы — небольшая серебряная диадема, усыпанная бриллиантами.

Внешность Аголара составляет разительный контраст с обликом дочери: телосложением он напоминает тех воинов, что будут сражаться на арене. Правитель Виалора до сих пор любил иногда размяться с мечом, чтобы не терять формы. Благодаря воинственному характеру, в период правления Аголара Виалор стал одной из крупнейших стран на Эординоре. Еще в молодости царь провел несколько успешных военных кампаний против не в меру заносчивых соседей. Облачен он в синие шелковые рубашку и штаны, богато расшитые золотом и серебром. На плечи накинута белая мантия с золотой подкладкой. Золотая корона, украшенная рубинами и диамантами, словно облаком окружена седыми волосами, серо-голубые глаза смотрят на мир из-под насупленных бровей. Волевое лицо с мощными скулами сейчас выглядит недовольным: ему очень не хочется спорить с дочерью, но в то же время нельзя обижать послов из государства, контакты с которым могли дать его стране выход в Вермаэнский океан — возможность торговать с Криалинором и Сиалинором.

— Микаэла, я понимаю, что тебе не нравятся бои, — сказал Аголар дочери, заставив ее повернуться. — Но ты же принцесса, в будущем царица, так что должна больше задумываться о государственных делах.

— Отец, — ответила девушка. — У меня нет никакого желания смотреть на то, как эти бедняги лишают друг друга жизни из-за того, что тебе захотелось произвести впечатление на послов из Калидора.

— Тем не менее, ты будешь здесь сидеть! — громким шепотом, так чтобы не слышали послы, сказал царь. — Что-то ты в последнее время перестала меня слушаться. Вот возьму и отдам тебя замуж за старшего сына графа Карпашского, он там, в горах, тебя живо перевоспитает!

— Вечно ты так, — произнесла Микаэла обидевшись. — Все время со своими государственными делами. Да еще в этом кровавом Цирке.

— Даже не пытайся напирать на молодость, — возразил Аголар, которого было трудно в чем-то убедить. — В твои годы я правил Виалором и как видишь, до сих пор справляюсь. Так что сиди здесь, и не дуйся, а вместе со мной развлекай послов.

Гости из Калидора сидели молча, тактично не вмешивались в спор венценосных особ.

Диалог царя с дочерью прервался, на арену через ворота Победителей входила команда свободных гладиаторов. Аголар повернулся к послам и стал объяснять, как обычно начинаются бои в Цирке.

Невольники Варгуса, в числе которых и Айдорн, смотрели через закрытую решетку, как на песок под восторженный рев зрителей выходят свободные гладиаторы во главе с Чемпионом Бельфаром. Они должны совершить круг почета по арене. Люди, особенно из низших сословий, бесновались, увидев любимцев. Царь поведал послам историю каждого из гладиаторов, не стесняясь на красочные описания некоторых боев. Принцесса изредка морщилась, услышав, каким именно способом свободные лишали жизни рабов.