В воздухе стоял густой запах духов. С утра они просмотрели уже шесть коллекций. По лицам струился пот, Тушь расплывалась, волосы обвисли. Только очень крупные издательства могли позволить своим сотрудникам перемещаться с одного показа на другой в лимузинах и тем самым сохранять свежесть и бодрость.
Майя приготовилась к тому, чтобы одевать манекенщиц, которые будут прибегать в комнату и убегать из нее на головокружительной скорости. Одри была на ее особом попечении, ее большие карие глаза были подведены и оттенены серым и коричневым. Она выглянула из комнаты и увидела, как журналисты пробивали себе путь в зал. К пяти часам мода стала вопросом жизни и смерти, многие согласились бы умереть, но не пропустить этого показа.
Они запаздывали с началом на тридцать минут.
– Идите быстро! – напоминал Филипп моделям. – Если кто-нибудь протянет руку, чтобы пощупать материал, не останавливайтесь – продолжайте идти!
Он волновался, что художники и покупатели, обладающие наметанным глазом, могут скопировать новые детали.
Жара была удушающая, первые четыре девушки уже были одеты и готовы двинуться по сигналу Филиппа. Он, в свою очередь, ждал сигнала от Стефани. Когда Джон Фейрчайлд из «УУД», Нэнси Уайт из «Базар», Диана Вриланд из «Вог» и Корал Стэнтон из «Дивайн» уселись, последовал сигнал.
Филипп повернулся к подчиненным.
– Итак, пошли, – сказал он.
Одри покинула студию. У Жозефины было белое напряженное лицо, на котором темнели глаза, проверявшие снова и снова, все ли в порядке. Бледность Филиппа была заметна даже несмотря на его загар. Майе хотелось обнять его и заверить, что все будет чудесно.
Одри прошла по коридору в главный салон. В каждой комнате раздавался ропот, сотни пар глаз не отрываясь смотрели на новые детали, новые пропорции, новые цвета – на моду Филиппа Ру.
Вот из комнаты вышли, наконец, все четыре модели, Майя с новым костюмом в руках ожидала возвращения Одри. Коллекция была показана в полном молчании, лишь раздавались взрывы аплодисментов, и часто первой начинала аплодировать Корал. Женщины протягивали руки, чтобы дотронуться до мягкой роскошной шерсти. Коллекция поражала. Одежда была совсем не похожа на ту, которую представили другие дома моделей, она оказалась сюрпризом. Издательница французской «Моды» повернулась к своей соседке и сказала:
– Он сильно отличается от всех остальных.
В свободные от переодевания Одри минуты Майя слышала шепот удивления, потом аплодисменты, видела радостные улыбки на лицах моделей, когда они забегали в комнату, чтобы сменить наряд. Майя стаскивала с них туфли, натягивала на них платья, в то время как парикмахер поправлял им прически.
Коллекция имела успех благодаря ей. Это она создала новое удивительное сочетание. Она убедила Филиппа отказаться от традиционных больших шляп, которые он использовал в прошлом сезоне. В одежде поражала новизна кроя, короткие юбки, широкие плечи и рукава. Все это придавало моделям исключительную свежесть. Цвета были яркими и чистыми – как бы давая отдохнуть от черного, серого, синего, которые использовали другие дома моделей. Здесь все было светлым, легким. Филипп не хотел, чтобы его вещи наводили на мысль об упорном труде, результатом которого стала эта коллекция. Он желал, чтобы его работа казалась простой, не требующей усилий.
Продемонстрировали платья для коктейля, которые родились из рисунков Майи. Они были так превосходно сшиты, что у каждой женщины возникало желание иметь такое. Маленькие черные платья – своего рода экзамен для каждого модельера – вызывали бурные аплодисменты. Их создавали так часто, что, если модельер смог придать им свежесть, это уже свидетельствовало о его гении.
Свадебное платье, которым обычно заканчивается показ коллекций, не могло быть проще: белый шелк, классический силуэт, длинный рукав, прелестные сборки на талии.
Показ закончился криками и приветствиями. Корал стояла на стуле, побуждая Уэйленда сделать то же самое, и кричала:
– Браво!
Они ждали появления Филиппа.
Фотографы искали его, пресса жаждала встречи с ним. Майя видела, как Стефани делает знаки Филиппу, чтобы тот вышел на аплодисменты. Он покачал головой и затворил дверь студии, после чего открыл шампанское и налил бокалы для моделей, парикмахера, Жозефины.
Манекенщицы сбросили свои последние комплекты, прикуривали, рассаживались, закидывали ноги на столы. Майя сидела на полу, сортируя туфли, и Филипп наклонился, протягивая ей бокал шампанского. Их глаза встретились – в них читались возбуждение и облегчение.
– За твой успех, Филипп! – Она подняла бокал.
– За наш успех, – прошептал он. – Тебе нужно увидеться с матерью. Она влиятельная женщина… – Майя продолжала разбирать туфли, опустив глаза. – Майя… – Он улыбнулся ей. – Спасибо тебе за все, что ты сделала. Не думай, что я не оцениваю твой вклад. Я хочу предложить тебе новое жалованье, новое положение в доме…
Она нужна ему!
В этот момент дверь студии распахнулась, ворвались два французских издателя и кинулись к Филиппу. Они обнимали его, целовали, потом потащили к двери. Жозефина разбирала одежду, сердито сверяя все по списку. Майя подумала, что Жозефина частично потеряла Филиппа – она и сама чувствовала то же самое. Она сделала несколько глотков шампанского, вино сразу же ударило ей в голову. Показ прошел: это был успех! В то же время она чувствовала невероятное облегчение.
Она видела, как Филиппа окружили репортеры. Щелкали фотокамеры со вспышками, завтра в газетах появятся фотографии: «Филипп Ру, чья коллекция вчера изменила направление моды…», «Неизвестный модельер бросает вызов Диору, Сен Лорану, представляя коллекцию потрясающей оригинальности…» Майя наблюдала, как ее мать бросилась обнимать Филиппа, поцеловала его в обе щеки.
Всю следующую неделю салон был переполнен. Филипп был занят на примерках с восьми утра до полуночи. Шикарные женщины со всего света хотели одеваться у него. А еще нужно было делать заказы на ткани. Майе нравилось общаться с представителями журналов, съемочными группами. Покупатели возвращались снова, чтобы посмотреть коллекцию. «Вог» прислал своих младших редакторов. Приходилось каждый день показывать коллекцию. Майя помогала одевать моделей. Чудесно, что она была занята, однако она скучала по непосредственной работе с Филиппом.
С лица мадемуазель Жозефины не сходило грустное выражение.
– Она теряет Филиппа, – пробормотала Стефани Майе, – и, как ни странно, не из-за другой женщины, а из-за всего мира.
Филипп пробежал мимо нее по людному коридору, лишь коротко кивнув.
– Скажи мне быстренько, что тебе нужно, Корал, дорогая. – Джайлс прошел в ванную, расставляя косметику и щеточки. – Я занят с лучшими моделями, готовлю их для лучших фотографов, – пробормотал он.
Корал последовала за ним в ванную, сбрасывая свой шелковый халат. Джайлс окинул ее взглядом профессионала.
– Тебе не следует терять ни унции, Корал. Мужчины любят округлые формы.
Корал остановилась перед зеркалом.
– Откуда тебе знать, что нравится мужчинам. Джайлс нахмурился.
– Они со мной делились.
– Тогда сделай меня сегодня неотразимой. У меня встреча с мужчиной…
Джайлс начал массировать ее лицо, а она сидела, откинув голову назад и закрыв глаза. Вечером она ждала Филиппа Ру. Ему она сказала, что хочет обсудить детали своего репортажа. Ей это было совершенно не нужно, но как еще могла бы она увидеть его наедине?
– Кто тебя причесывал? – спросил Джайлс.
– Александр, – вздохнула Корал. – Сто долларов за то, чтобы мои волосы были высушены его собственным дыханием. Он дул на них с полчаса! Ничего удивительного, что это могла себе позволить лишь Элизабет Тейлор. Но это чудо!
– Божественно! – выдохнул Джайлс.
– И здесь… – Она указала на пах. – Прояви свою фантазию.
Джайлс приспустил ее трусики, задумался.
– Заплетать здесь особенно нечего, но я придам очаровательную форму.
– Именно это нравится мужчинам? – Корал смотрела на свое отражение.