- Какая площадь у кливера? - спросила упомянутая дама, глядя прямо по курсу.
- Около четырехсот квадратных футов, - ответил я. И беспокойно добавил: - Здоровенный парус.
Собственно говоря, кливер, о котором шла речь, разворачивающийся так же, как и грот, был достаточно велик, чтобы упаковать "Лорелею-3" для отправки по почте. Он в два раза превосходил размерами грот и ввиду отсутствия спинакера был вне конкуренции. Что касается спинакера, то по-видимому, Трумэн Фанчер предпочел обойтись на своей пенсионной яхте без сражений с этим гигантским полотнищем, за что я ему был чрезвычайно признателен. С меня достаточно было и кливера, необъятной простыни из жесткого скользкого дакрона, в настоящий момент безопасно обмотанного вокруг головной опоры, которая поддерживала переднюю мачту с помощью внутренней опоры, позволяющей установить маленький фокаштаг, что, будь на то моя воля, я бы и сделал. Точнее, сделал бы, если бы пожелал возиться с парусами при этом, довольно жестком ветре, что представлялось маловероятным.
- Ладно, попытаемся развернуть и посмотрим, что из этого получится, - объявила миссис Белл. - Вы поддерживайте с правого борта, а я развяжу крепежный трос.
Мы стояли рядом на верхнем посту управления. День оставался все таким же серым, да еще в воздухе повис мелкий дождик - явление в эту пору года, видимо, обыденное для здешних мест - так что я набросил на себя свой дешевый желтый плащ. Дешевый потому, что счел излишним тратить кучу денег, пусть даже и не моих, покупая нечто более солидное всего лишь ради этого одного - будем надеяться! - задания. Доротие водонепроницаемые оранжевые штаны, куртка и поднятый капюшон моей спутницы делали ее похожей на забавного плюшевого медведя. Направляемая автопилотом "Лорелея-3" не спеша продвигалась вдоль побережья. Два уже установленных стандартных паруса и двигатель, работающий на малых оборотах, должны были поддерживать относительную стабильность, пока мы орудовали на палубе.
- Слушаюсь, мэм, - сказал я.
После чего трижды обернул полотнище по часовой стрелке вокруг большой лебедки правого борта, дабы под натяжением он не вырвался у меня из рук.
- Готово, - послышался голос моего навигатора. Я подналег, лебедка щелкнула и застучала, и на противоположном конце яхты неохотно появился треугольник дакрона. Ветер подхватил его, и парус развернулся с напором, который лишь слегка смягчили попытки миссис Белл придержать его с помощью тонкого ведущего каната, протянувшегося к наматывающему барабану. Полотнище тут же тяжело заполоскалось на ветру, сотрясая всю яхту.
Миссис Белл закрепила свой канат и сказала:
- Давайте, я придержу это полотнище.
Я с готовностью уступил, освобождая обе руки для борьбы с тяжелой лебедкой. Вытянувшись, парус тотчас перестал хлопать и наполнился ветром. Яхта изрядно накренилась.
- Пожалуй, сойдет... - произнесла миссис Белл. - Проверьте-ка, все ли иллюминаторы закрыты внизу.
- Слушаюсь, мэм.
Цепляясь за любую подворачивающуюся опору, я пробрался в рубку и осмотрел яхту с носа до кормы. Никаких открытых иллюминаторов не обнаружилось. Усилившийся шум и возросшая скорость свидетельствовали, что миссис Белл прибавила обороты двигателя. Вернувшись в рубку, я увидел, что стрелка узломера показывает девять с половиной узлов. Мне припомнилось, что без парусов мы шли со скоростью восемь с половиной, и я невольно подумал, что вряд ли какая-то паршивая морская миля в час стоила всех наших трудов, однако у фанатичных поклонников парусов свои понятия о скорости. Например, ребята, сражающиеся за кубок Америки, не пожалеют и миллиона долларов за одну десятую узла.
Когда я высунул голову из двери с наветренной стороны, миссис Белл сосредоточенно работала штурвалом на корме. Автопилот был отключен. Я получил приказание отдохнуть в сухой каюте и сменить ее через час, после чего не без труда заварил себе чашку растворимого кофе - приходилось удерживать кастрюлю на плите - и отнес ее в рубку полюбоваться туманной серой панорамой, проплывающей за мокрыми окнами. Далеко по левому борту нас миновал массивный сухогруз, направляющийся в верхнюю часть залива. "Гольфстример" не показывался.
Яхта яростно содрогнулась, заставив меня выплеснуть немного кофе. "Это не имеет никакого смысла, - хмуро подумал я: - расположившаяся на корме дама с ястребиным ликом попросту издевается над моей яхтой - правда, последняя была куплена на деньги ее организации, однако оформлена на мое имя, да и с ремонтом я повозился немало. А теперь эта особа срывает на ней злость на весь мир". Лично я не сомневался, что если Казелиус с Дороти Фанчер вознамерятся нас потопить, они появятся вне зависимости от скорости нашего передвижения.
Однако они не появились. И никто не появился. Разве что усилившийся ветер и еще несколько больших судов, возникших из тумана и снова растворившихся в нем. Время от времени вдали мелькал "Гольфстример", и наш радар свидетельствовал, что катер по-прежнему следует за нами.
Настал мой черед встать за штурвал. Работа была нелегкая, и к вечеру при еще более усилившемся ветре я дважды едва не перевернул яхту: по-видимому мое мастерство рулевого не поспевало за ужесточающимися требованиями ситуации. А может, сама ситуация вышла из-под контроля - в конце концов "Лорелея-3" не гоночная яхта и не рассчитана на столь экстремальные условия. Во второй раз нашу участь решила чистая случайность: яхту успело развернуть почти боком к волнам, прежде чем наконец сработал руль...
Очередная неприятность случилась без малейшего предупреждения. Впереди раздался резкий треск, громкий, как пушечный выстрел, и кливер рванулся к небу. Я даже не успел сообразить, что произошло, все мое внимание занимало управление яхтой. А в следующее мгновение появившаяся на палубе миссис Белл выкрикивала команды.
- Сбрасывайте кливер... Ослабьте грот... Держите прямо по ветру, я попытаюсь закрепить парус...
Стало понятно, что не выдержали износившиеся крепления на конце бушприта, в результате чего сорвались головная опора, приспособление для сворачивания кливера и сам парус. После того, как я отпустил крепление полотнища, кливер остался подвязанным к яхте двумя из трех концов. Прочный трос накрепко присоединял верхнюю часть паруса к верхушке мачты, а четвертьдюймовый ведущий канат - к бушприту. Миссис Белл пробралась вперед и пыталась с помощью последнего опустить нижний угол паруса в пределы досягаемости.
Сосредоточенно работая штурвалом, я старался поймать наиболее благоприятное для нее направление ветра, однако пытаться лишить воздушного потока кливер с поверхностью четыре сотни квадратных футов - занятие неблагодарное. Тем не менее, на мгновение мне это удалось, о чем тотчас же пришлось пожалеть. Хлопающий кливер потерял ветер и обвис, и резко покачнувшаяся яхта швырнула тяжелый сворачивающий барабан, несколько футов стали и алюминия в воздух, наподобие гигантской булавы.
Миссис Белл заметила его приближение и попыталась уклониться, но потеряла равновесие и была настигнута летящим снарядом. Барабан вскользь ударил ее по голове, и она, как бесформенная оранжевая кукла, рухнула на ограждение, угрожая соскользнуть за борт. Я поспешно оглянулся через плечо: "Гольфстример" виднелся на горизонте, но от нас его отделяло не меньше трех миль. Далее если бы я связался с ними по рации, они все равно не подоспели бы вовремя, чтобы спасти женщину, оказавшуюся в море, поднять же ее на борт самостоятельно, одной рукой, с беснующимся над головой кливером, можно было и не пытаться. Я уже перевел управление двигателем в нейтральное положение, чтобы хоть немного сбавить ход, однако времени перейти на автопилот или должным образом лечь в дрейф у меня не оставалось. Нужно было бросать штурвал и бежать на нос...
Поэтому я сделал то, чего ни в коем случае нельзя делать ни на одном парусном судне, идущем по ветру, каким бы ни был этот ветер: одним махом застопорил проклятую посудину.