После смерти жены профессор Нотнагель сказал: «Когда исчезает любовь, остается лишь работа». И все свободные часы проводил в лаборатории, где продолжал работать над проблемами физиологии и патологии желудочного тракта, ставя эксперименты на животных. Он описал мимический паралич, названный его именем, — неравномерность носогубных борозд и отвисание одного угла рта, обнаруживаемые при аффективных мимических движениях (улыбка и пр.) и отсутствующие при произвольных движениях; наблюдается при поражении подкорковых ядер.
Синдром, обнаруженный и описанный Нотнагелем, представляет собой сочетание мозжечковой атаксии с поражением глазодвигательных нервов (птоза), паралитического мидриаза, расходящегося косоглазия, нарушения движения глаз вверх, односторонней или двусторонней центральной глухоты, иногда хореического гиперкинеза или атетоза. Приведенный синдром Нотнагель наблюдал при поражении или сдавливании покрышки и крыши среднего мозга, чаще при опухолях шишковидного тела.
Помимо оригинального справочника по фармакологии, пользовавшегося особенной славой и выдержавшего ряд изданий, переведенного на многие языки, перу Нотнагеля принадлежат работы «Диагноз заболеваний мозга» и «Экспериментальное исследование функций мозга». Он написал исследования по эпилепсии, болезни Аддисона, о болезнях сердца; был редактором «Энциклопедии» и тщательно отбирал для нее статьи.
О чуткости Германа Нотнагеля говорит следующий эпизод. После публикации его учеником Фрейдом статьи «О детской сексуальности» в научных кругах Вены поднялась большая буча. Стали говорить, что доктор Зигмунд Фрейд не только оскверняет материнство и отцовство, но и чернит чистую, беззаботную детскую жизнь…
Когда для «Энциклопедии» Нотнагеля Фрейд принес свою работу «Детский церебральный паралич», профессор встретил его в традиционном темном костюме с шелковым жилетом, серебряными пуговицами и черным шелковым галстуком, закрывающим большую часть его груди. Его голова и подбородок были опушены светлыми волосами, как и кожа лица. На правой щеке и на переносице виднелись две большие бородавки. Однако при всей простоте его лицо было приятным, таким, что нравится окружающим. Нотнагель взял статью левой рукой и затем, не глядя, протянул Фрейду правую руку для приветствия.
«Уважаемый коллега, — начал Нотнагель, — профессор Крафт-Эбинг и я предложили вас на пост профессора». С этими словами он подошел к письменному столу и взял лист с рукописным текстом. «Мы уже составили рекомендацию. Вот подписи Крафт-Эбинга и моя. Документ готов для отправки в ректорат. Если он откажется принять нашу рекомендацию, мы пошлем ее от нашего имени прямо в коллегию профессоров».
Фрейд почувствовал, что почва уходит из-под его ног. По какому-то удивительному совпадению он сам, профессор Нотнагель и Крафт-Эбинг думали о профессуре почти в одно и то же время. Странно, ибо ни один из трех не предпринимал усилий в этом направлении за истекшие несколько лет. Ничего противоестественного, конечно, не было в том, что такая мысль пришла Нотнагелю, поскольку Фрейд пополнил его «Энциклопедию» первоклассными работами. Но Крафт-Эбинг! Человек, предупреждавший его, что публикацией своих лекций он наносит себе и университету непоправимый урон!
— Мы разумные люди, — продолжал Нотнагель уверенным голосом. — Вам известны предстоящие трудности. Мы можем сделать лишь одно — вывести вас на ковер. Но это уже хорошее начало, и будьте уверены, что шаг за шагом мы протолкнем ваше назначение.
Подобно профессору Бильроту, Нотнагель в роли директора университетской медицинской клиники имел право заниматься частной практикой. Это приносило хороший дополнительный заработок. Провожая после работы его домой, практикующий у него Фрейд, в то время остро нуждающийся в деньгах, позавидовал тому, что его у порога терпеливо дожидаются пациенты.
Даже умирая, великий терапевт Нотнагель оставался на службе медицины. В июльскую ночь 1905 года, страдая спазмой сосудов сердца, когда ему стало ясно, что этой ночи не пережить, он описал для науки классическую картину тяжелейшего приступа грудной жабы.
Манассеин (1841–1901)
Вячеслав Авксентьевич Манассеин, врач-клиницист, основатель и редактор прогрессивного журнала «Врач», профессор частной патологии и терапии Медико- хирургической академии в Петербурге.
Вячеслав Авксентьевич родился 3 марта 1841 года в деревне Верхние Девлезери Ланшевского уезда Казанской губернии. Отец, служивший офицером, затем исправником и членом Казанской уездной Земской управы, после первоначального обучения сына в пансионе Омона и Казанской гимназии отдал его, 12-летнего, в Петербург в привилегированное дворянское училище правоведения, которое готовило своих учеников для высших административных должностей. Мальчику не нравилось ни училище с его порядками, ни направление воспитания, ни его аристократические товарищи. Его манила к себе настоящая наука и университет. Он не принимал никакого участия в жизни своих сотоварищей, при этом пользовался известным влиянием на них и был даже избран депутатом. Это избрание сослужило хорошую службу 15-летнему пылкому юноше: «за депутатство» он должен был уйти в конце 1856 года из 4-го последнего гимназического класса училища и решил осуществить свою мечту — учиться в университете.
В 1857 году Манассеин первым из 450 претендентов выдерживает экзамен и поступает на медицинский факультет Московского университета. Учился он в университете вопреки воле родителей, поэтому остался без средств. Характер будущего редактора «Врача» носил бунтарский отпечаток, поэтому в университетах он подолгу не задерживался. В Москве он пробыл только 2 года. За участие в студенческих волнениях в конце 1859 года юноша был выслан под надзор к отцу, в Казань, где снова поступил в университет. Однако и здесь он пробыл недолго: около года. В 1861 году в университете произошла «Струвевская история» (изгнание старого реакционного профессора Струве из аудитории), и Манассеин совместно с другими шестью студентами был отчислен как один из наиболее непримиримых. Манассеин направляется вДерптский университет. В первый год он усиленно занимается химией и по обыкновению протестует против здешних порядков. Он пишет в столичные газеты о немецких злоупотреблениях, за что подвергается двухмесячному аресту в III Отделении. После отсидки ректор заявляет, что диплом пятикурснику Манассеину здесь не получить и ему лучше бы перейти в другой университет. В 1864 году Манассеин переходит в Медико-хирургическую академию в Петербурге с понижением курса.
Последние два курса Манассеин главным образом занимался в клинике С/П. Боткина. 31 декабря 1866 года наконец-то заканчивается девятилетнее обучение, и он сдает лекарский экзамен и остается при академии на три года для дальнейшего усовершенствования. Он продолжает заниматься в клинике С.П. Боткина, а последний год в качестве ассистента в клинике В.А. Бессера. Затем он сдает докторский экзамен, защищает диссертацию «Материалы к вопросу о голодании». Профессор Боткин вносит предложение о командировке Манассеина за границу. В 1870 году Вячеслав Авксентьевич едет на два года за границу, где работает в Вене и Тюбингене в лабораториях и клиниках известных в то время ученых. В 1872 году он возвращается и получает одобрение представленных им работ. После пробной лекции Манассеин был утвержден доцентом общей патологии и диагностики и в октябре 1873 года приступил к чтению лекций и практическим занятиям со студентами 3-го курса. В 1875 году он был избран адъюнкт-профессором, а через год — ординарным профессором частной патологии и терапии, причем для студентов 3-го курса он читает практическую диагностику. В этой должности он проработал с 1876 по 1891 год.
Лекции Манассеина активно посещались не только студентами всех курсов, ходили к нему на лекции и врачи. Читал он блестяще. Материалы давал не только по своему предмету, но и по гигиене и профилактике, к которым он был особенно расположен. Особое внимание он уделял будущей роли врача и его нравственным обязанностям по отношению к больным и обществу. «Врач должен отдаваться принимаемому на себя долгу всей душой, бескорыстно, с любовью и самоотвержением», — говорил Манассеин.