На следующий день я охотился на сурков и неплохо провел время. Даже не знаю, почему так воспринимается природа, когда ты лежишь в засаде, намереваясь подстрелить дичь. Лишь очень немногие из так называемых любителей природы, кстати всегда приходящих в шок при мысли об убийстве мелких птиц и зверушек, на самом деле знают ее так же хорошо, как я. И именно потому, что им не приходится так долго сидеть на одном месте, как мне. Ну, впрочем, это всего лишь моя точка зрения.

Я также немного пострелял из «Пи-38», так как не люблю таскать пушку, не зная, как она пристрелена. К четырем часам нагрянул в здание суда, затем забрался в «плимут» и погнал на юг.

Глава 16

На почтовом ящике было написано: «Р. Д. Паверс, РФДЗ, № 47». Надпись, нанесенную через трафарет, видимо, недавно подправили: при раннем утреннем солнце буквы выделялись четко и ярко. Почтовый ящик не был новым, но находился в хорошем состоянии и был покрашен белой краской в один слой. Его надежно прикрепили к прямому кедровому столбу. Строения фермы, в четверти мили от дороги, тоже производили впечатление ухоженных. И вдруг то, ради чего я сюда приехал, начало казаться мне глупостью. Ну да ладно, мне приходилось бывать и в худших местах и по гораздо более веским причинам.

Ребятишки, как только я въехал на ферму, высыпали наружу, словно муравьи из гнилого бревна. Старшие погнались за младшими и утянули их с дороги. Я остановил машину в пыльном дворе. Пахло, как положено пахнуть на ферме: навозом, сеном и живностью. Ребятня, подобно пчелам, облепила невысокую насыпь, настороженно наблюдая за мной, – всего детишек было пятеро в возрасте от трех до десяти лет. Точнее определить затрудняюсь: младенческий возраст для меня трудный орешек, по причине отсутствия собственных детей.

– Здесь живет миссис Уоллес? – спросил я. – Она дома? Самый старший мальчишка обернулся и завопил:

– Бэбс! Эй, Бэбс, к тебе какой-то мужчина! Следующая по росту девочка объявила с презрением:

– Она же отравилась в город, дуралей. Разве не видишь, что нет ее машины? – Затем повернулась ко мне: – Бэбс уехала в город, мистер.

Из дома, вытирая руки о передник, вышла женщина средних лет. Она была загорелой, крепкого сложения, и в ее темных волосах еще не пробивалась седина. На глазах женщины красовались очки в золотой оправе. Вероятно, слабое зрение было присуще всем членам этой семьи, поскольку на носах только что говорившей со мной девочки и двух других поменьше тоже сидели очки в роговых оправах. Женщина внимательно посмотрела на меня, потом на дверцу машины, и, как только прочла написанное на ней имя, выражение ее лица заметно изменилось. Похоже, ее сестрица не очень-то держала язык за зубами, несмотря на мое предостережение.

– Что вы хотите? – поинтересовалась женщина.

– Поговорить с миссис Уоллес.

– Она уехала в город, и я не знаю, когда вернется.

– Я подожду.

Женщина не сводила с меня глаз, в которых я отчетливо видел страх, главным образом, как полагаю, за детей. Мне это не нравилось, но что я мог поделать, кроме того как продолжать беседу?

– Вам не о чем тревожиться, – заверил я. – Просто мне нужно поговорить с вашей сестрой. Женщина нервно пожала плечами:

– Хорошо. Она скоро вернется. Ей пришлось отправиться за кока-колой и еще кое-чем для детей. Такая жара, что они начисто опустошили все наши запасы напитков. Не хотите ли зайти в...

– Мам! – возбужденно завопил старший мальчишка. – Мам, у него пушка в машине! Мистер, это какое ружье?

Когда постоянно занимаешься оружием, зарабатывая этим на жизнь, поневоле забываешь, что рядового гражданина приводит в смущение сам вид огнестрельного оружия. Мальчишке, несомненно, в недалеком будущем светит призыв на воинскую службу, и если обстановка в мире останется такой, как сейчас, то, возможно, и сама его жизнь в один прекрасный день будет зависеть от умения обращаться с оружием. Но мы, упаси боже, не должны осквернять юные души столь отвратными вещами, как орудия убийства, до тех пор, пока молодые люди не наденут военную форму. Я увидел, как побледнело лицо миссис Паверс.

– Это просто модификация 22-го калибра, миссис Паверс. Ружья – мой бизнес и одновременно хобби. – Я шагнул к машине и вытащил ружье для охоты на сурков. – Видите, ружейное ложе и приклад сделаны моим партнером. Это в некотором роде выставочный экземпляр.

– А он стреляет, мистер?

Женщина напустилась на мальчишку:

– Малколм! Веди себя тихо!

– А то как же, конечно стреляет, – поспешил я вмешаться. – Достань из машины заряды, и я тебе покажу. – Затем повернулся к девчушке в очках: – Лапочка, а ты водрузи консервную банку вот на тот заборный столб. – Я взглянул на женщину. – Немного стрельбы напоказ, миссис Паверс. Не возражаете?

Она восприняла все это как угрозу, своего рода демонстрацию силы. Я словно видел, как она прокручивала эту проблему в своем мозгу. Ее муж где-то в отлучке. Телефон есть, но полиция ой как далеко. Возможно, в доме имеется дробовик – на большинстве ферм они есть, но, даже допуская, что она доберется до оружия, как ей им воспользоваться, когда дети постоянно будут оказываться у нее под прицелом? Пришлось прийти ей на помощь.

– О'кей, – сказал я. – А теперь, ребята, отойдите. Встаньте точно за моей спиной и подальше.

Я загнал в магазин пять патронов и поднял ружье. Впервые я пробовал его с патронами 222-го калибра и оптическим прицелом с десятикратным увеличением. Для настоящего показа больше годится автоматическое, 22-го калибра: оно вмещает больше зарядов и обеспечивает лучшую скорострельность. Но я умудрился с честью выйти из положения. Дети наблюдали, как в жестянке возникают дырки. Самый младший экспериментировал со звуком: закрывал и открывал уши и смеялся.

– Получился человек, – объявил старший мальчишка.

– А по-моему, лодка, – возразила девочка.

– И вовсе не лодка, а индеец, – высказался самый младший мальчик.

Какое-то время у них ушло на то, чтобы разобраться, что же я изобразил пулями на жестянке, я же всякий раз при этом перезаряжал магазин. Так продолжалось до тех пор, пока я не истратил все взятые с собой патроны.

– И все-таки индеец! – заявил младший. – Смотрите, у него убор из перьев. – Сейчас они все согласились, что получился вполне приличный краснокожий.

– Постреляйте во что-нибудь еще, – попросил старший. – Вон в ту бутылку.

– Не могу. У меня больше нет зарядов. На-ка вот, отнеси ружье в машину. Сумеешь? Только осторожно, ствол еще горячий. А я буду благодарен, если все остальные подберут стреляные гильзы, какие смогут найти, и уложат их обратно в коробки, чтобы я потом опять мог сделать из них патроны. А пока, может, мне удастся уговорить вашу маму дать мне что-нибудь попить.

Она прошла со мной в дом. В кухне казалось темно и прохладно после зноя и яркого солнечного света, царящих снаружи.

Женщина коротко рассмеялась:

– Нет больше зарядов, хм?

– Для этого ружья – нет. Но у меня еще есть пистолет и пара коробок патронов к нему.

– А у меня есть дробовик над камином и полкоробки зарядов с утиной дробью. Остались у мужа после охотничьего сезона.

– Достаньте дробовик, – предложил я, – если с ним вам будет спокойнее.

– Барбара говорила, что вы какой-то особенный... Есть вода, молоко и пиво.

– Для пива рановато, пожалуй. Вот молоко в самый раз. Она наполнила стакан и вручила его мне:

– Садитесь!

– И что же вам рассказала сестра? – поинтересовался я, усаживаясь на стул.

– Думаю, все.

– Нет, лишь то, что она знала. Это не слишком много. А теперь послушайте меня, миссис Паверс. Она слышала выстрел и видела двух мужчин в комнате с ружьем. Это убедительное свидетельство. Позже услышала сообщение по радио и сложила два и два вместе. В ответе получила, что я в высшей степени неприятный тип. Тем не менее ваша сестра, по-видимому, выполнила большинство моих инструкций. Например, не сдала меня в полицию. Должно быть, сомневается в правильности некоторых своих выводов?