- Если не очень ошибаюсь, - ледяным тоном сказал Мак, - Бультман пришелся вам по душе?
- Скорее, по вкусу. Человек вызывает уважение, сэр. И без прямого, недвусмысленного приказа не было ни малейшей надобности убивать парня, абсолютно ничем не навредившего нашей организации. Паяцы, служащие в разведке, сами не умеют языка за зубами держать, а потому и всех остальных подозревают в избыточном красноречии... Кроме изложенного, я сыскал господину Бультману отличное применение, заключил с ним честную сделку и вовсе не желал показаться подонком, выстрелив прошлой ночью с безопасного расстояния по доверившемуся мне субъекту.
Мак безмолвствовал.
- Вторым заданием, сэр, было, если не ошибаюсь, преподать предметный урок всем, кто вознамерится давить на нас, похищая, шантажируя, убивая. Начать и окончить операцию "Хименес". Верно?
- Предметный урок едва ли может считаться полезным, когда неизвестно имя учителя. Партизанская атака не в духе нашего заведения, сами знаете.
- Сэр, - возмутился я, - неужели вы полагаете, будто мы живем в приюте для умалишенных? Давным-давно всех лиц, заинтересованных прямо либо косвенно, известили, что Гектор Хименес попытался взять заложницу и понудить Мэтта Хелма к убийству. Заложницу действительно взял, даже в расход вывел - но без малого четыре недели спустя погиб лютой смертью вместе с чадами и домочадцами. Какая разница, кто нажимал на курок? Важно, что прочим крепко внушили: тронете истребителей хоть мизинцем - раскаетесь. Верней, и раскаяться толком не успеете...
Воспоследовала пауза, весьма продолжительная.
Потом командир неохотно признал:
- Хорошо, допустим, и первое, и второе задание выполнены более-менее удовлетворительно. И все же, прошу пояснить: с какой стати возможности и средства нашей службы употреблялись, чтобы совершенно самовольно уничтожить заблудшего полицейского чиновника? Подданного дружественной страны?
- Ха, заблудшего! - не выдержал я. - Чистейшее оскорбление, сэр! Эчеверриа отнюдь не блуждал. Вышел аккурат под мой выстрел, ибо я ненавязчиво убедил Армандо Раэля отослать обер-пытошника в Чикаго, а Бультмана попросил позаботиться о прочем... Кстати, пуля прошла навылет, и никто ее, слава Богу, не обнаружил, да и не очень-то пытается отыскать. Получив целую гору трупов, чикагские власти склонны принимать наипростейшие объяснения, приписывать все жертвы неожиданному налету автоматчиков. Не знаю, правда, к какой оружейной системе отнесут арбалетные стрелы, но это уж полиции виднее...
Мак легонько хмыкнул.
- Сообщаю, сэр: подобная проникающая способность свидетельствует о чрезмерно твердой оболочке. При надлежащем сплющивании пуля, выпущенная с четырехсот пятидесяти ярдов, неминуемо задержалась бы в теле жертвы. Конечно, все в итоге обернулось к лучшему, но я не люблю тратить кинетическую энергию заряда на просверливание дырок в пейзаже, простирающемся позади мишени...
- Передам по назначению, - согласился Мак. - Зачем ухлопал Эчеверриа? Личные счеты сводил?
- Никак нет, сэр. Покойный, разумеется, был исключительным скотом, но лично мне вреда не причинил. Ни малейшего.
- В чем же дело?
- Вы недвусмысленно сказали: на эту организацию не должно пасть ни тени подозрения, правильно, сэр?
- Всецело правильно, - ответил Мак, ожидая подвоха и, похоже, предвидя, какого свойства пояснение сейчас получит.
- Я отправился в Коста-Верде, сэр, с несколькими целями. Одной из них было выяснить: можно или нельзя жертвовать Ректором Хименесом? Обнаружилось, что президентом Хименес оказался никудышным; что его прихвостни, по сути, обобрали собственную страну. Тем не менее, при Хименесе и намека не было на кровопролитие, пытки и террор, начатые и успешно продолженные Армандо Раэлем... Ворюга предпочтительней убийцы, сэр. Народ Коста-Верде вспоминает Гектора Хименеса едва ли не с нежностью. Да, при нем воровали, но хоть не хватали и не казнили по первому бездоказательному навету! Раэль же развел в Коста-Верде самый настоящий большевизм, верьте слову, сэр! Мак явно верил, но молчал.
- Имя Хименеса пользуется огромной популярностью среди людей свободолюбивых. Они помнят прекрасного солдата, и напрочь забыли скверного правителя. Нынче повстанцами взялся руководить старший сын полковника, Рикардо. Умный, добросовестный, преданный делу парень, выстрадавший от Раэля и Эчеверриа почти все, что возможно выстрадать. И он вызволит Коста-Верде: если Вашингтон перестанет снабжать выродка Раэля оружием, боеприпасами и деньгами.
- Вы этого не говорили, Эрик, - всполошился Мак. - И помехи чрезвычайно сильны, совсем не разобрал нескольких последних фраз... Международная политика, между прочим, не касается нас.
- А я об ином речь веду, - неумолимо сказал я. - О том, что лэйк-парковская бойня теперь имеет клеймо: "сделано в Коста-Верде". Вернее, "сделано по заказу фирмы "А. Раэль и Компания". Глубокочтимый сеньор президент никоим образом не сумеет отвертеться, если придворного палача, второе лицо в республике после самого Раэля, обнаруживают дохлым у входа в разгромленную усадьбу Хименесов. Дохлым и вооруженным. А в пистолете двух зарядов недостает, а пули обнаруживаются в изуродованных телах Долорес и Эмилио! Следовательно, садист Эчеверриа собственноручно убил детей политического своего противника, нашедшего убежище в США!.. На это, не стану хвастать, я не рассчитывал - но как изумительно получилось... Газеты чикагские видали?
- Нет, но телевизор включал.
Я скосился на лежавшую рядом развернутую газету. Передовая полоса была украшена фотографиями старинной усадьбы, Энрике Эчеверриа в мундире коставердианской армии, при всех боевых наградах, а также трогательным, душераздирающим снимком: юная хорошенькая, совершенно мертвая девушка в простреленной ночной сорочке прижимает к себе голову юноши, тоже бесповоротно убитого. Несомненное и броское внешнее сходство свидетельствовало: сестра пыталась облегчить муки брата. Тем временем заезжий зверюга, наделенный высшей полицейской властью, целился в бедняг...
Снимали ночью, со вспышкой, и резкий контраст света и тени придавал фото щемящую выразительность.
Братец и сестрица бежали, точно Гензель и Гретель, спасались от лютовавших в доме отца наемных убийц. А то, что сами детки были махровыми и хладнокровными убийцами, на чистых лбах отнюдь не значилось. Да и к делу не относилось...
- Вышло изумительно, сэр. Газеты уже буквально вопят насчет американской помощи Коста-Верде. Насчет поддержки, усердно оказываемой кровавому режиму, поправшему права человека и обнаглевшему до такой степени, что устраивает ночные диверсии прямо на земле Соединенных Штатов. Отправляет в лучший - или худший, не знаю, в какой именно попадут Хименесы - мир людей, попросивших политического убежища.
- Угу, - буркнул Мак, но в его нечленораздельном замечании прозвучала заинтересованная нотка.
- Думаю, пройдет немало месяцев прежде, чем Раэль получит новую партию штурмовых винтовок или новые миллионы долларов на правительственный счет. Элли всегда огорчалась тому, что наша страна поддерживает самые отвратительные диктатуры в Центральной и Южной Америке. Думаю, была бы рада и счастлива, узнав, как благодаря ей Рикардо Хименес покончит с бандой кровопийц. Дальнейшая участь Коста-Верде окажется в руках человека разумного. Но, конечно, поживем - увидим, сэр...
Я умолк.
Не дождавшись продолжения. Мак заявил:
- Что-то неладное сегодня с линией творится, Эрик. Хоть убей, не пойму, о чем ты последние полминуты рассуждал. Наверное, оно и к лучшему, что помехи трещат. А вообще-то, произвольно толковать наши служебные задачи недопустимо. Тем паче огорчаюсь, видя, что сотрудник надежный, опытный и разумный позволяет себе столь вопиющее безрассудство.
После внушительной паузы, которой надлежало меня впечатлить (правда, впечатлить не удалось, но Маку знать об этом было вовсе не обязательно), командир осведомился:
- Ты уже снял траурные одеяния, или готовиться к новым международным скандалам?