38

Современная западная естественная наука утверждает, что человеческий род существует на этой планете по меньшей мере 600 тысяч лет, а возможно, и миллион лет, жизнь вообще - не менее 500 миллионов, а может быть, и 800 миллионов лет, сама же планета существует, вероятно, два миллиарда лет11. На этой временной шкале последние пять-шесть тысяч лет, увидевших рождение цивилизаций, и три-четыре тысячи лет с зарождения высших религий - периоды настолько краткие, что их практически невозможно отложить на графике общей истории планеты до нынешнего момента ни в каком масштабе. На этой истинной шкале времени все события "древней истории" - фактические современники нашего общества, сколь бы далекими они ни казались сквозь линзу микроскопического индивидуального, субъективного человеческого мысленного взора.

Думается, напрашивается вывод, что история человечества действительно временами повторялась, в значительной мере даже в тех сферах чело* веческой деятельности, где желание и воля человека были ближе всего к овладению ситуацией и менее всего зависели от влияния природных циклов. Должны ли мы теперь заключить, что детерминисты & конце концов правы и то, что выглядит как свобода воли, есть лишь иллюзия? По мнению автора статьи, правильный вывод как раз противоположен этому. С его точки зрения, эта тенденция к повторению, утвердительно проявляющаяся в деятельности человека, есть выражение хорошо известного механизма творческой способности. Результаты процесса творения имеют тенденцию появляться группами; группа представителей данного вида, группа видов данного рода. И смысл таких повторений в конечном итоге не так трудно распознать. Этот процесс творения вряд ли мог бы далеко зайти, если бы каждый новый вид созданий не был представлен множеством яиц, раскиданных по множеству корзинок. Ну как по-иному мог бы создатель, земной ли, божественный ли, обеспечить себя достаточным количеством строительного материала для смелых и плодотворных экспериментов и эффективными средствами для исправления неизбежных ошибок и неудач? Если история человечества повторяется, то лишь в соответствии с общим ритмом Вселенной; но значение этой модели повторений заключается в том, какой масштаб она определяет для движения вперед процесса творения. В этом свете повторяющийся элемент в истории проявляется как инструмент творческой свободы и не означает, что Бог или человек является рабом судьбы.

Какое же отношение имеют эти выводы и заключения об истории в целом к конкретному вопросу о перспективах нашей Западной цивилизации? Как мы отметили в начале статьи, Западный мир внезапно стал очень обеспокоен собственным будущим, и наше беспокойство есть естественная реакция на угрожающую ситуацию, в которой мы оказались. А ситуация действительно угрожающая. Обзор исторического пейзажа в свете известных нам данных показывает, что к настоящему моменту история повторилась около двадцати раз, воспроизводя общества такого вида, к которому принадлежит наш Западный мир, и что, за вероятным исключением нашего собственного общества, все представители этого вида обществ, называемых цивилизациями, уже мертвы или находятся в стадии умирания. Более того, когда мы детально рассматриваем эти мертвые или умирающие цивилизации, сравнивая их между собой, мы находим указания на повторяющуюся схему процесса их надлома, упадка и распада. Естественно, мы задаем себе вопрос, не должна ли именно эта глава истории неизбежно повториться и в нашем случае. Предстоит ли и нам процесс упадка и распада

39

как некий неизбежный рок, от которого ни одной цивилизации не уйти? По мнению автора, ответом на этот вопрос должно быть категорическое "нет". Попытка или новое проявление жизни, будь это новый вид человеческого общества, весьма редко - а скорее никогда - не удается с первого раза. В конце концов, процесс творения не такое уж легкое предприятие. Наивысший успех достигается методом проб и ошибок; и следовательно, неудача первых экспериментов не только не обрекает последующие опыты на очередной неизбежный провал, но фактически дает возможность добиться успеха за счет мудрости, обретенной через страдание. Разумеется, серия предыдущих неудач не гарантирует успеха новичку, но и не обрекает его не неудачу в свою очередь. Ничто не может помешать пашей Западной цивилизации последовать при желании историческому прецеденту, совершив социальное самоубийство. Но мы отнюдь не обречены на то, чтобы заставить историю повторить себя; перед нами открыт путь - при помощи собственных усилий - придать истории новый, не имеющий прецедента поворот. Мы, люди, наделены свободой выбора, и мы нс можем сбросить груз ответственности на плечи Господа или природы. Мы должны взять это на себя. Это нам решать.

Что делать, чтобы спастись? В политике - установить конституционную кооперативную систему мирового правительства. В области экономики - найти работающие компромиссы (которые могут варьироваться в зависимости от условий и требований места и времени) между свободным предпринимательством и социализмом, В области духовной - вернуть светские суперструктуры на религиозное основание. Сегодня у нас, в Западном мире, предпринимаются усилия, чтобы найти пути к достижению всех трех целей. Если удастся решить все три задачи, то мы будем иметь основания считать, что выиграли нынешнюю битву за выживание нашей цивилизации. Но все это вместе - весьма амбициозные предприятия, которые потребуют тяжелейшего труда и огромного мужества, прежде чем нам удастся заметить хоть какое-то продвижение к цели.

Из трех упомянутых задач религиозный вопрос, конечно, является самым существенным, но два других абсолютно неотложны, ибо, если в ближайшее нремя потерпим неудачу в этих двух, мы можем навсегда утратить возможность духовного возрождения, которого нельзя добиться с налету, когда захотелось; оно придет только неспешным шагом (если придет), характерным для глубочайших течений духовного созидания.

Из всех трех задач самой неотложной является политическая. Ближайшая проблема здесь имеет отрицательный знак. Поскольку перед нами открывается перспектива, что при нашей нынешней независимости и современных вооружениях, учитывая, что мир стоит на пороге политического объединения тем или иным способом, мы обязаны предотвратить разрушительные последствия в случае, если объединение произойдет при помощи военной силы; знакомый метод насильственного установления Рах Котапа может, вероятно, быть избран как линия наименьшего сопротивления при решении кризисных политических проблем, в тисках которых находится наш сегодняшний мир. Могут ли Соединенные Штаты и другие страны Запада наладить сотрудничество с Советским Союзом при посредстве Организации Объединенных Наций? Если ООН смогла бы стать эффективной системой мирового правительства, это было бы наилучшим разрешением нашего главного политического противостояния. Но мы должны считаться и с возможностью неудачи в этом предприятии и быть готовыми, в случае провала, к альтернативному решению. Не может ли случиться так, что

40

ООН расколется де-факто на две группы без нарушения мира и порядка? И если предположить, что вся планета была бы мирным путем разделена на американскую и советскую сферы, смогли бы два мира на одной планете жить плечом к плечу на основе "ненасильственного несотрудничества" достаточно долго, чтобы дать шанс постепенному ослаблению и смягчению нынешних разногласий в общественной и идеологической областях? Ответ на этот вопрос будет зависеть от того, сможем ли мы на этих условиях выдержать достаточно долго, чтобы решить стоящую перед нами экономическую задачу - найти средний путь между свободным предпринимательством и социализмом.

Хотя эти загадки иногда трудно разгадать, они на самом деле просто и открыто говорят о том, чтб нам следовало знать прежде всего. Они говорят, что наше будущее зависит от нас самих. Мы не просто заложники неотвратимой судьбы.

ГРЕКО-РИМСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Я начну с вопроса, затронутого профессором Гилбертом Мэрреем*. Он утверждает, что в греко-римском мире письменное слово имело функцию, в чем-то схожую с машинописным текстом, обычно используемым диктором в радиостудии. Как и сегодняшний дикторский текст, греко-римская "книга" била на самом деде набором мнемонических приемов для связывания отдельных изречений, а не книгой в современном смысле, предназначенной для чтения про себя и для себя, как наши обычные томики книг, продукция современных издательств.