Палестинские лидеры сопротивления греко-римской цивилизации среди ориентальных народов не единственные представители этого рода. Уже в конце III века до н.э. нечто похожее на индийское восстание сипаев случилось среди египетских войск, обученных и экипированных греческим правителем Египта для защиты своих владений от вторжения своего же, греческого соотечественника, правившего в Юго-Западной Азии9. Египетские войска наголову разбили чистокровную греческую армию захватчиков, и эта сенсационная победа над потомками непобедимых воинов Александра Македонского вскружила головы египетским солдатам. Помимо этого были вспышки мятежей среди самых несчастливых из всех восточных народов, попавших под греческое или римское владычество, - сирийцев, которых во множестве похищали и в цепях угоняли в рабство на греческие плантации на Сицнлни. К концу II века до н.э. сирийские рабы на Сицилии сделали две отчаянные попытки восстать против своих греческих хозяев и их римских покровителей10.

Эта мрачная повесть о жестоком угнетении и отчаянных мятежах в ранние периоды истории столкновений мира с греками и римлянами откликнулась эхом в знакомых нам главах современной истории столкновений мира с Западом. В вестернизированном мире работорговля, когда-то опозорившая Средиземноморье, возродилась в Атлантике; восстания рабов, подавленные на Сицилии, обернулись победой на Гаити11; восстание обученных греками египетских войск при Птолемеях можно сравнить с восстанием сипаев, обученных по западному образцу, против британской Ост-Индской компании; а воинственные восточные движения сопротивления против чужеземного господства, напоминающие неудачные мятежи

190

палестинских евреев и успешные восстания их иранских современников против эллинизации, в наши дни вовсю развернулись в Китае и Малайе и вот-вот готовы разразиться в трех местах Африки12. До сей поры мы могли читать собственную историю, не заглядывая в греко-римское досье. Но теперь мы подходим к той странице современной книги истории, для нас еще не оконченной, которая скрыта от наших глаз за пологом будущего, и тут греко-римская повесть может стать источником информации о том, чти нас подстерегает впереди.

Я, разумеется, не имею в виду, что мы можем составить себе гороскоп на будущее, просто глядя на то, что происходило в греко-римской истории и механически примеряя эти факты к нашей современной ситуации. История не повторяется автоматически; самое большее, что может сделать для нас греко-римский оракул, - это предложить на выбор несколько альтернативных решений для будущего исхода нашей собственной пьесы. И в нашем случае судьба может привести к иному заключению драмы, нежели греко-римское. Вполне вероятно, что Запад и его незападные современники могут повернуть ход столкновения в совершенно ином направлении, не имеющем аналогов в истории греко-римского мира. Вглядываясь в будущее, мы шарим в темноте и не должны поддаваться иллюзии, будто можем сами прочертить дорогу, скрытую впереди. Тем не менее было бы глупо не воспользоваться всяким проблеском света, мелькающим перед нашими глазами, а самым светлым лучиком в конечном итоге является для нас тот, что отбрасывает в наше будущее зеркало прошедшей Греко-римской истории.

Держа в уме этот призыв к осторожности, перевернем еще негколько страниц греко-римской истории до той картины, на которой изображен греко-римский мир середины II века по Рождеству Христову. Сравнив эту картину с той. что рисует тот же мир двумя веками позже, мы увидим, что за это время произошли изменения к лучшему, не имеющие, к сожалению. параллелей в нашей западной истории на сегодня. В последнем веке дохристианской эры греко-римский мир сотрясали революции, войны, он лихорадочно бурлил волнениями и насилием, как и наш мир сегодня; но к середине II века н.э. мы наблюдаем мир, воцарившийся от Ганга до Тайна. Все это пространство - от Индии до Британии? - по которому с войнами и насилием прокатилась греко-римская цивилизация, разделено теперь всего на три государства, и все три ухитряются жить бок о бок почти без всяких трений. Итак, весь греко-римский мир поделен между Римской империей - вокруг Средиземноморья, - Парфянской империей - н Иране и Ираке - и Кушанской империей - в Центральной АЗИИ, Афганистане и Индостане13; и хотя создатели и правители этих империй по происхождению нс относятся к грекам, они, том не менее, с гордостью называют себя "эллинофилами", то есть считают своим долгом и честью поддерживать греческую культуру и сохранять и лелеять те провинции, где жив еще греческий образ жизни,

Давайте попробуем проникнуть в сердца и умы тех миллионов греков и многих миллионов представителей эллинизированных или полуэллинизиро-ванных восточных народов и бывших варваров, которые теперь мирно живут под прикрытием римско-парфянско-кушапского мира II столетия н.э. Волны войн и революций, будоражившие души прапрапрадедов наших современников, отступили, и память о кошмарах того времени давно потускнела. Общественная жизнь стабилизировалась благодаря конструктивным государственным мерам, и, хотя социальное устройство весьма далеко от

191

идеалов социальной справедливости, оно терпимо даже для крестьянства] и пролетариата, и, конечно же, для всех классов и групп оно предпочт?-| тельнее анархии измаилитов14, которой при этом социальном устройстве1 нет места. Жизнь стала более устойчивой и безопасной, чем в предшествующем веке, но именно но этой причине - гораздо более тусклой. Подобно гуманным анестезиологам, все же Цезари и Аршаки вытащили жало из тех жгучих когда-то экономических и политических проблем, которые в том, уже полузабытом прошлом были и стержнем и погибелью человвг ческой жизни15. Великодушная акция умелого авторитарного правления непроизвольно создала духовный вакуум в душах людей.

Чем же заполнить сей духовный вакуум? Это главный вопрос в жизни греко-римского мира II века по Рождеству Христову, но просвещенные государственные деятели и философы еще не осознают, что этот вопрос стоит на повестке дня. Первыми, кто расшифровал знак времени и предпринял некоторые акции в духе требований времени, были скромные миссионеры нескольких ориентальных религий. В затянувшемся столкновении между миром и греко-римской цивилизацией эти проповедники незнакомых религий мягко и аккуратно перехватили инициативу из рук греков и римлян, сделав это настолько незаметно, что их грубые руки даже не по. чувствовали прикосновения и не подняли тревоги. Но все равно в силовом противоборстве греков и римлян с миром течение уже повернуло вспять, Греко-римское вступление уже потеряло свою мощь. поднимало голову сопротивление, однако этого сопротивления еще никто не осознавал, ибо началось оно в совершенно иной сфере. Греко-римское наступление шло в области военной, экономической и политической, контрнаступление же началось в области религиозной. Как покажет время, это новое движение имело огромное будущее, В чем же секрет его успеха? Три фактора успеха можно определить безошибочно.

Одним из факторов, которые во II веке н.э. способствовали возвышению и распространению новых религий, было изнеможение, вызванное столкновением культур. Как мы уже наблюдали, восточные пароды отвечали на радиацию греческой культуры двумя противоположными путями. Были государственные деятели школы Ирода Великого, полагавшие, что лучшим средством для приспособления к греко-римскому культурному климату была акклимагизация, и были фанатики, считавшие, что следует, напротив, не замечать изменения климата и вести себя так, будто вокруг ничего не изменилось. После изнурительных испытаний обеих стратегий фанатизм дискредитировал себя как разрушительная сила, а иродианская политика обернулась чувс1вом неудовлетворенности, тем самым также себя дискредитировав. Любой из альтернативных способов ведения культурной войны заводил в тупик. Мораль такова, что никакая культура не способна исполнять свое высокомерное притязание на то, чтобы стать духовным талисманом. Умы и сердца, разочарованные и лишенные иллюзий, уже открыты новому провозвестию, обещающему поднять их над этими бесплодными пригязаниями и контрпритязаниями. Вот тут-то и наступает возможность для возникновения нового общества, общества, где не будет ни скифа, ни эллина, ни иудея; ни раба, ни свободного; ни пола мужского, ни женского, ибо все мы - одно во Христе Иисусе; или же в Митре16, Ки-бсле или Изиде, а может быть, в одном из бодхисатв, Амитабхе или даже, возможно, Авалокитешваре17.