– Что, просто взяли и начали стрелять? – спросил кто-то.

– Да, да. Они сумасшедшие. Чуть не убили меня.

– Что они говорят? – спросил еще кто-то.

– Чтобы держались от них подальше. Город принадлежит им.

– Сколько человек вы видели? – поинтересовался Девлин.

– Не знаю. Не знаю. Троих, может быть, четверых.

– Стреляли из автоматического оружия? У них есть пулемет?

– Откуда я знаю?! Пули свистели со всех сторон. Здоровые пули. Размололи мой грузовик в труху. Кто мне заплатит за него? Что мне теперь делать?

Фермер закрыл лицо руками и продолжал причитать. Девлин отошел в сторону. Потом вернулся к Тули, который стоял рядом с «Маздой».

– Что случилось? – спросил тот.

– Дрянь дело. Проклятый Ки, кажется, решил идти до конца. Они перекрыли въезд в город. Расстреляли машину того парня.

– Вот дерьмо! Он засел в городе со всей этой чертовой кучей оружия, и выкурить его теперь будет непросто.

Девлин вновь устроился за рулем.

– Поехали посмотрим, как обстановка на восточной стороне.

Как только Девлин свернул на дорогу, ведущую к восточной окраине Кахоа, он тут же увидел учиненный на ней бандитами разгром. Фургон телефонной станции все еще дымился, полицейская машина вовсю полыхала.

Тули высунулся из окошка и спросил:

– Эти ребята заварили кашу, приятель. Как они собираются выйти из нее живыми? К утру здесь будет войск без счета.

Девлин взглянул на часы: одиннадцать сорок. Теперь он был твердо уверен, что Ленлани не успела выбраться из города. Он постучал большим пальцем по рулю.

– Черт возьми!

– Что такое? – удивился Тули.

– В городе остался человек, которого я должен оттуда вытащить.

– Надеюсь, армию-то мы дождемся? – спросил Тули, внимательно посмотрев на него.

Пока Ки со своими приспешниками шел в сторону муниципального центра, Вилли натянул на голову черную маску. Многие бандиты стали закрывать лица повязками из плотной ткани. Но не Ки. Шагая к центру города, он внимательно осматривался. Его люди засели на крышах домов, стоящих вдоль Мейн-стрит. Несколько человек толклись у дверей офиса. Остальные охраняли здание муниципального центра.

Центр находился на восточной стороне города, в двухстах ярдах от Мейн-стрит, в глубине неблагоустроенного участка. Узкая грязная дорожка вела к сложенному из бетонных блоков зданию. Крыша была плоской. Все здесь когда-то выкрасили в кошмарный зеленый цвет, якобы гармонирующий с буйной зеленью окружающей тропической растительности. Однако такой цвет производил отталкивающее впечатление, наводя тоску и уныние. Идея состояла в том, чтобы здание можно было использовать как убежище от возможного урагана. Но постройка имела столь мрачный вид, что скорее всего никому не захотелось бы укрываться здесь ни в случае урагана, ни даже от потоков раскаленной лавы.

Ки и Вилли прошли мимо двух постовых, охранявших центральный вход, и вошли в зал собраний, который имел около сорока футов в ширину и шестидесяти в длину. Вдоль стен стояли два параллельных ряда столов с пластиковыми столешницами. Столики были сдвинуты впритык друг к другу. Между столами располагались шесть рядов легких металлических стульев, по десять в каждом ряду. В конце зала был устроен невысокий подиум. С противоположной стороны из зала выходило несколько широких двустворчатых дверей.

Сейчас в зале находились двадцать семь мужчин, женщин и детей, которых охраняли пятеро бандитов, вооруженных автоматами армейского образца и девятимиллиметровыми «Береттами». Все, кто оказался в городе к приезду банды, стали теперь заложниками.

Пленные горожане сидели на стульях, поставленных в центре зала между двумя рядами столов. Два бандита находились в одном конце зала, а трое других – в противоположном. Увидев вошедшего Ки, все пятеро напряженно и вопросительно уставились на него.

Ки переоделся в черную футболку и черные хлопчатобумажные брюки со стрелками. Волосы вновь собрал на затылке в пучок. На ногах – черные удобные туфли из мягкой кожи.

В замкнутом пространстве помещения он выглядел еще более крупным. Даже жителям городка, не раз его видевшим, казалось, что он сильно изменился. Он прошел прямо к подиуму, остановился рядом с трибуной, вытащил из кобуры «Беретту» и приказал:

– Всем встать. Женщины – направо. Выстроиться вдоль столов. Мужчины – налево, стать в линию у столов лицом к стене. Женщины – лицом в зал.

Заложники медленно и неохотно поднимались и неторопливо расходились в противоположные стороны зала. Из двадцати семи человек оказалось семнадцать женщин и трое детей Дженет.

Женщины сбились в кучу в указанном месте. Мужчины подошли к столам напротив и выстроились в ряд. Все, кроме одного. Его звали Мун, он был бродягой и обычно сидел на краю стоянки, у гостиницы, потягивая виски «Микки Молт» из широкогорлой бутылки. Он привык к тому, что люди обходят его стороной. Поэтому остался сидеть на стуле, положив руки на колени. Когда Ки увидел, что Мун не двигается с места, то сказал:

– Давай, Мун, шевелись быстрее.

Тот лениво поднял голову.

– Какого черта ты задумал, Сэм? Что за дерьмо такое?

Глядя на Муна совершенно спокойно и бесстрастно, Ки поднял пистолет и выстрелил бродяге прямо в грудь. Грохот выстрела в замкнутом пространстве был настолько оглушительным, что все, включая охранников, либо присели, либо испуганно втянули головы в плечи. Ударом девятимиллиметровой пули Муна отбросило вместе со стулом в задние ряды. Перепуганные женщины до сих пор лишь тихо переговаривались друг с другом, а теперь принялись голосить, отхлынув от центра зала, куда все еще был направлен ствол «Беретты».

Ки свысока обозревал пленников, охваченных паникой. Пороховой дым поднимался над ним вертикально вверх. Устрашающий грохот выстрела и внезапная смерть беззащитного человека прямо здесь, на глазах у всех, заставили людей испуганно жаться друг к другу.

Каждый норовил оказаться подальше от Ки, который, вполне возможно, опять начнет стрелять.

– Я вам не Сэм, – выкрикнул Ки, – следующий, кто проявит неуважение ко мне или не подчинится моим приказам, тоже будет казнен. Вы заложники! Наша собственность. Никто вас не спасет. Если не будете повиноваться, мы вас перестреляем. А будете послушными, сможете потом наслаждаться жизнью на свободных Гавайях, не чувствуя на своей шее грязный башмак хаоле. – Ки обвел стволом пистолета зал, прицеливаясь поочередно в каждого из присутствующих. – Кто-нибудь еще хочет умереть? – поинтересовался он угрожающе.

Каждый, на кого наводился ствол «Беретты», замирал от ужаса. Никто не сомневался, что Ки немедленно выстрелит в любого, кто ему просто-напросто не понравится. Казалось, Ки хочет, чтобы кто-то ему возразил, хоть пикнул что-то в ответ. Но никто не проронил ни звука.

Ки вложил пистолет в кобуру на поясе и двинулся к женщинам, сбившимся в кучу у противоположной степы. Он схватил ближайшую за руку и вырвал из общей толпы. Швырнул несчастную на середину зала с такой силой, что женщина едва удержалась на ногах. Он поступил так же еще с двумя, потом с другими, пока женщины не подались покорно вперед.

– Разделитесь. Живее. Станьте вдоль столов. Лицом в зал. Да пошевеливайтесь! – кричал он и раздавал удары направо и налево, пока не выстроил женщин в нужном ему порядке, разделив по цвету кожи и по возрасту.

– Прижаться задницей к столам.

Женщины беспрекословно выполнили команду. Крайней слева оказалась самая старшая белая женщина. Это была Рейчел Стил. Семь белых женщин стояли рядом с ней. Беленькая официантка из кафе «Парадайз» Уэнди была самой молодой. И стояла восьмой с противоположной стороны шеренги. Из цветных женщин самой старшей оказалась китаянка, торгующая в галантерейной лавке, а младшей – шестнадцатилетняя гавайская девушка. Она была хорошенькая, но с бесформенной слишком полной фигурой, характерной для большинства полинезийских подростков, и стояла левой в ряду, опустив голову и ни на кого не глядя. По ее щекам катились крупные слезы.