— Давайте начнем сначала, — предложил Харрисон, взглянув на часы. — Мэтт Барклей будет здесь через несколько минут, и я хочу уберечь Джесси-Энн от вопросов, насколько это возможно.

Вынув конверт из сумки, Каролина отдала его Харрисону.

— Я случайно нашла это письмо сегодня. Оно было у Лоринды в сумке. Вот как я узнала. Теперь, конечно, все сходится. Я не вскрывала его, — добавила она.

Харрисон быстро прочитал письмо и нахмурился:

— О Господи! — прошептал он. — Это ужасно!

— Она получала их все время с тех пор, как победила на конкурсе манекенщиц, — сказала Каролина, рассказывая все подробно, пока Харрисон записывал даты, время, место.

Внезапно она схватила Харрисона за руку:

— Пожалуйста, не вини Джесси-Энн. Она не сказала тебе, потому что не знала, как ей быть. Я знаю, что она ненавидела себя за это. Она чувствовала, что ей нужно было остаться и во всем разобраться. Ты знаешь, что происходит, когда превращаешь свой брак в кучу мусора. А теперь еще это. Она никогда не простит себе, Харрисон, но надеюсь, ты можешь простить ее.

Харрисон знал, что ему нечего было прощать. Он был виноват так же, как и Джесси-Энн.

— Если мы вернем нашего сына живым, все образуется, — сказал он. — Тогда все образуется.

— Господин Барклей здесь, сэр, — объявил Уоррен.

Мэтту Барклею было пятьдесят, невысокого роста, лысеющий мужчина. На нем был симпатичный темно-синий костюм в тонкую полоску, сшитая на заказ шелковая рубашка с монограммой на манжетах, туфли за пятьсот долларов из крокодиловой кожи, на мизинце — кольцо с большим бриллиантом. Морщинистое лицо тщательно выбрито, и Каролина чувствовала запах одеколона на расстоянии.

Он смотрел сквозь Каролину, как адвокат сомнительной репутации или очень богатый парикмахер, — она не могла решить, на кого он похож больше. Но репутация Мэтта Барклея опережала его: он был просто самый лучший профессионал, возглавляющий весьма преуспевающую компанию по расследованию преступлений, словно это было ранчо в Техасе. Брак или, скорее, развод вместе с прибыльным промышленным шпионажем составляли основы бизнеса Мэтта. Обильные вознаграждения уже сделали его миллионером не один раз. Было чудом, что Харрисон смог так быстро договориться с ним, потому что его фирма находилась в Техасе. Он, должно быть, выследил его в Нью-Йорке.

Крепко пожав Харрисону руку, он выслушал его рассказ.

— Так, Джесси-Энн, — сказал он, стоя перед ней и держа руки за спиной. — Соберитесь, нам нужно поговорить. Харрисон сообщил мне факты, и вы мне нужны для заполнения белых пятен. Я хочу знать, где Лоринда жила, и как она жила, и с кем она жила. Вы ее знаете с тех пор, как вместе учились в школе, ваша семья знает ее семью хорошо. Я хочу попросить вас рассказать мне, какой она была, где обычно болталась, где она ела, кто были ее друзья, что она делала дома по вечерам. Я хочу, чтобы вы хорошенько подумали о Лоринде сейчас, Джесси-Энн, потому что я хочу понять ее душу.

Голубые глаза Джесси-Энн оценивающее посмотрели на небольшого, необычного, щегольски одетого коротышку.

— Вы найдете Джона? — наконец спросила она.

— С вашей помощью да, — пообещал он.

Она издала легкий вздох облегчения и посмотрела ему в глаза; она знала, что может довериться Мэтту Барклею. С помощью Мэтта Джесси-Энн описала Лоринду, которую знала по школе, которая работала у ее отца и которой помогла ее мать. Она нарисовала картину лишенной родительской любви, одинокой девочки, чья жизнь зависела от матери-алкоголички до того момента, как Лоринда отчаялась и не пошла в колледж и не смогла продолжить свое образование.

— Где письма? — спросил Мэтт. Она покачала головой:

— Я всегда уничтожала их.

— Вот одно, которое Каролина нашла сегодня, — сказал Харрисон, протягивая письмо.

Брови Мэтта поднялись в удивлении, когда он прочел его.

— Здесь есть нечто большее, чем ревность и отчаяние, — прокомментировал он, складывая письмо и кладя его в карман. — Нет сомнения в том, что позже мы узнаем точно, что это значит. Хорошо, теперь, Каролина, ты мне скажешь, где живет Лоринда.

— Боюсь, что не могу… Я имею в виду, что знаю, где она жила, но она сказала, что переезжает, и не сказала куда.

Мэтт спокойно кивнул; эти люди не облегчали ему работу, но никогда ничего не бывает легким…

— От нее еще не было никаких известий?

— Ничего, — заверила Каролина, вспомнив вдруг, что Джесси-Энн несколько дней провела в «Карлайле».

— Возможно, Лоринда пыталась связаться с Джесси-Энн в «Карлайле»?

— «Карлайл»? — Его пушистые брови вопросительно поднялись.

— Джесси-Энн была там с Джоном, — пояснил Харрисон. Мэтт кивнул:

— Хорошо, тогда, я думаю, нам нужно позвонить в «Карлайл» и узнать, были ли письма.

— Я позвоню, — сказала Каролина, бросаясь к телефону, сгорая от нетерпения сделать хоть что-то.

— Это Каролина Кортни, — сказала она, когда ей ответили. — Ройл хотела бы знать, есть ли письма для нее?.. Доставлено?

Мэтт быстро выхватил у нее трубку:

— Это Мэтт Барклей. Письмо? Посмотрите и опишите его мне. Хорошо. Да. Когда его принесли? Час назад! Черт! И кто вручил его? Вошла… Я сейчас буду. Парень, держи письмо для меня и госпожи Ройл, хорошо? Для тебя в нем зелененькие, мальчик…

Бросив трубку, он повернулся к ним с безразличным лицом:

— Похоже, что мы получили еще одно из писем, напечатанных красным шрифтом. Судя по описанию, Лоринда сама его доставила. Я собираюсь туда, чтобы поговорить с клерком и попытаться узнать, в каком состоянии она была, как себя вела, а потом мы посмотрим письмо.

— Должно быть, это записка о выкупе! — воскликнул Харрисон. — Мы заплатим сколько угодно, чтобы вернуть мальчика.

— Я не уверен, — сказал задумчиво Мэтт. — Я не уверен, что девушка хочет только денег. — Он быстро подошел к двери. — Я вас увижу приблизительно через час. У меня такое чувство, что события будут разворачиваться быстро. Тем временем, — предупредил он Харрисона, — пока не надо полиции. Хорошо? И не выпускайте из виду миссис Ройл.

ГЛАВА 38

В «Карлайле» Мэтт внимательно осмотрел конверт. Он был точно такой же, как и тот, что лежал у него в кармане, адресован миссис Ройл, гостиница «Карлайл». Адрес был напечатан жирным шрифтом на электрической машинке с новой красной лентой. Записка была короткой, только две строчки: «Джесси-Энн, жди у телефона и не сообщай ни Харрисону, ни полиции, если тебе дорога жизнь твоего ребенка».

Черт возьми, думал Мэтт, он ожидал большего. Женщина была психопаткой, и он надеялся, что она поддастся эмоциям и выплеснет свои Требования хаотично и многословно, что и могло бы дать ему возможность понять, где она находится и чего действительно хочет, хотя он уже и догадывался; что ей на самом деле нужно было. Месть из-за денег. Именно в эту игру играла Лоринда. Месть не на жизнь, а на смерть! Лоринде нужна была Джесси-Энн. Вопрос был только в том, за что она мстила? Некрасивая девушка и красавица? Счастливая семейная жизнь и несчастная? Успешная карьера и разочарование? Мать и бездетная женщина? Можно только догадываться, но не найти правильного ответа на этот вопрос, так как в этих письмах было нечто большее: секс. Но он все еще не понимал, как секс, Лоринда и Джесси-Энн связаны между собой. Было ясно одно: Джесси-Энн в опасности, и ее сын тоже.

Засовывая письмо в карман, он бросил пятидесятидолларовую бумажку клерку, пока тот подробно рассказывал ему, как выглядела Лоринда, когда пришла с письмом где-то около половины восьмого.

Мэтт посмотрел на часы: было девять, и миссис Ройл еще не звонили. Взяв ключ от номера Джесси-Энн, он направился к телефону-автомату и сделал несколько звонков, раздавая приказания. Через пятнадцать минут четверо будут охранять квартиру миссис Ройл: один — в холле, другой — у двери, третий — внутри дома, четвертый — у запасного входа. Телефоны будут прослушиваться, разговоры записываться. Тем временем Мэтт будет ждать в номере звонка, который рано или поздно раздастся. Лоринда очень рисковала, когда сама принесла письмо в гостиницу. Значит, она доведена до отчаяния и жаждет действий.