Его звали Эмори Боуз.

Гэр Линдстрэм сделал большую ошибку, став его недругом.

Линдстрэм был больше чем либеральным оппонентом правых в Финансовом комитете, к которым и принадлежал Боуз. Он был настоящим врагом, который делал своих друзей и в Комитете и вообще в Сенате врагами Боуза. Линдстрэм был достаточно хитрым и осторожным организатором, чтобы собрать силы своих друзей, было бы достаточно времени. Более того, будучи фанатиком-лютеранином, он в течение нескольких лет проводил частное расследование методов, применяемых Боузом для достижения своих целей в Сенате.

В общем, Гэр Линдстрэм значил много больше, чем только голос против Боуза в Сенате. Он был главным врагом Боуза в течение двадцати лет.

Вот почему Боуз заставил Лесли вывести Линдстрэма из игры.

Он долго дожидался удобного момента. Девушка была относительно чистой, почти неизвестной, наивной и, по его мнению, очень сексуальной. Боуз незаметно изучал ее до того, как принял решение ввести в игру. И предчувствия его не обманули.

Она в совершенстве сыграла свою роль благодаря натуральной красоте, скрытой под невзрачным на первый взгляд внешним видом. Она использовала доверительность Линдстрэма. Он стал настолько зависеть от ее благосклонности, что однажды, находясь в ее объятиях, открыл ей небольшие секреты сенатского Комитета по обороне. Это и было нужно Боузу.

Эллисон Гарднер, издатель «Детройт Изкаминэр», был в фаворе у Боуза последние пятнадцать лет, и направлял в печать все, о чем просил Боуз. История появилась на первой полосе, с фотографией «Даун Тайер» в объятиях Линдстрэма, подтверждающей рассказанное.

Конечно, девушка была испугана, узнав, что Линдстрэм поступил непредусмотренным образом и покончил жизнь самоубийством. Но Боуз знал, как ее успокоить. Сам он был доволен, что Линдстрэм не оставил предсмертной записки. «Хорош только мертвый Линдстрэм», – полагал он.

Боуз взглянул на девушку. Она выглядела печальной и подавленной тем, что сама была причиной ужаса, в который ее повергло сообщение новостей.

– Я найду вам новую работу, – сказал мужчина. – Вы временно исчезнете отсюда. Через некоторое время Линдстрэм будет забыт. Никто не займет здесь ваше место, я послежу за этим.

– Я не хочу оставаться в Вашингтоне, – сказала она, нервничая. – Я бы хотела уехать.

Он подождал несколько секунд, затем продолжил.

– Хорошо. Я могу подыскать для вас место в Нью-Йорке. Я думаю, что это – лучшее место для вас. Просто побудьте там несколько дней. Не звоните никому и не встречайтесь ни с кем. Я пришлю Эрла за вами.

Девушка внутренне содрогнулась, услышав имя специального помощника Боуза, толстого человека в очках по имени Эрл, со взглядом и манерами матерого уголовника. Именно Эрл разыскал ее, благодаря ему она попала в эту историю.

Она прибыла в Вашингтон из Иллинойса. Она была своенравным подростком, не желающим находиться под гнетом своих пуританских родителей-шведов. Школьное образование обеспечило ей слишком высокий уровень развития, чтобы находиться в узком кругу надоевших друзей, душивших ее свободолюбивую натуру. Девушка искала будоражащих кровь приключений, к тому же и внешне была довольно хороша.

Как и множество таких же девушек, она прибыла в Вашингтон, где после сдачи экзамена на право занять должность в госучреждении нашла работу секретарши и вошла более или менее свободно в мир вашингтонских вечеринок, встречаясь со множеством мелких политиков и позволяя им флиртовать с собой. Не то чтобы она была неразборчивой в связях – ее положение не позволяло этого, – просто она охотно проводила ночь с мужчиной, если тот достаточно настойчиво добивался ее.

Она провела в городе меньше года, когда Эрл встретился с ней на вечеринке и пригласил ее пообедать. Она заинтересовалась им еще раньше, но дождалась, пока он первый предложил ей помощь в карьере.

Их обед проходил в офисе Эмори Боуза в старом здании Сената. Она достаточно хорошо знала Вашингтон, чтобы понять, кто такой Боуз и как важно для нее знакомство с ним.

Боуз и привлекал, и пугал ее. Он заставил ее прекратить все посторонние дружеские и личные контакты, заявив, что даст ей нечто гораздо более важное. Сила его личности была устрашающей. Он мог вести себя с ней по-отцовски, а мог – как деспот. Она заметила, что его дочь-школьница, фотография которой стояла на столе в офисе, была несколько похожа на нее.

Когда он предложил ей лечь с ним в постель, она не колебалась. Кое-что в его поведении очаровывало ее, кое-что – оставляло неудовлетворенной. Она была слегка удивлена его сексуальными предпочтениями – он требовал только орального секса, произнося во время акта странные, отталкивающие фразы, но она была достаточно подавлена его славой и положением, чтобы не отказать ему.

После этого он заговорил с ней о Линдстрэме. С самого начала он покрыл все это дело завесой секретности, беспрестанно напоминая ей о соображениях национальной безопасности, о том, что она не должна знать подоплеки происходящего и вообще всего плана действий. Она подружилась с Линдстрэмом, уложила его в постель и ожидала дальнейших приказаний. Ее ждали десятки тысяч долларов, если она хорошо выполнит свою работу, и в дальнейшем безопасная должность в Вашингтоне. Но сейчас важнее всего было сохранить секретность.

Друзья Боуза привели ее на вечеринку к Линдстрэму. Представлена она была очень естественно. Линдстрэм был симпатичным мужчиной и ухаживал за ней с прямодушием выходца со Среднего Запада. Она любила его слушать, ей нравилась его обходительность. Он был красивым и честным человеком.

Заниматься с ним любовью было для нее настоящим удовольствием. Он был богат, знатен и к тому же очень романтичен. В начале знакомства он присылал ей цветы, письма, маленькие подарки. Он был таким добрым, таким внимательным, что через некоторое время она поверила в искренность своего отношения к нему. Он был милым, трудолюбивым, одиноким мужчиной, которому требовалось всего лишь немного женского тепла и дружбы. По требованию Боуза она подвела Линдстрэма к разговору о делах Комитета, где обсуждался важный законопроект о финансировании оборонного бюджета. Комитет находился под сильным давлением Комитета начальников штабов и Агентства по национальной безопасности. Именно на этом законопроекте Линдстрэм и Боуз столкнулись лбами. Поощренный тем, что Эйзенхауэр был против этого законопроекта, Линдстрэм организовал оппозицию биллю в Комитете, надеясь спасти для казны четыре с половиной миллиарда долларов. Боуз хотел принятия законопроекта, чтобы помочь своим влиятельным друзьям в Министерстве обороны и самому получить этот лакомый кусочек перед своей кампанией перевыборов в Сенат, намеченной на конец года.

Линдстрэм сделал ошибку, посвятив Лесли в некоторые обсуждавшиеся планы по развертыванию новых ракет, в которых был заинтересован оперативный отдел Министерства обороны. Это были межконтинентальные ракеты повышенной дальности, которые хотел иметь Эйзенхауэр наряду с уже существовавшим флотом бомбардировщиков Б-52.

Лесли сообщила Боузу все, что услышала. После этого он направил ее к Линдстрэму с миниатюрным микрофоном, установленным у нее в кошельке. Она «забыла» кошелек у своей кровати в отеле, где была назначена встреча, и жучок записывал все беседы, которые она вела с Линдстрэмом в постели.

Это продолжалось не более недели. Затем все было пересказано в «Детройт Икзаминэр» под аршинными заголовками, которые сообщали, что Линдстрэм допустил утечку секретной информации через «подружку» с сомнительной репутацией. Фотография Линдстрэма и Лесли, сделанная людьми Боуза, дополняла рассказанное. Она увидела лица Линдстрэма и ее собственное, обнародованные средствами массовой информации.

Теперь Линдстрэм был мертв.

Лесли была шокирована и испугана. События зашли гораздо дальше, чем она могла вообразить. Теперь ее единственной защитой был Боуз, но то, что он заставил ее делать, слишком испугало ее. Сейчас у нее было только одно желание – поскорее уйти.