– Здравствуйте, Сергей Аркадьевич, – остановилась она рядом. – Кажется, вы ждете меня.
– Да-да, – изумленно пробормотал он, оценив внешность молодой женщины.
– Что-нибудь не так? – спросила Ирина.
– Нет, что вы!… Все отлично! Боюсь, вы соблазните не только нужного человека, но и всю остальную мужскую половину приглашенных…
Она и впрямь была неотразима: аккуратная, недавно уложенная прическа; длинное переливающееся платье цвета само; туфельки-лодочки на высоких шпильках, подобранные в тон платью. Тонкая нитка жемчуга на шее и крохотная сумочка в руках.
Он взял ее под руку и медленно повел к входу. Арбатова едва сдерживала улыбочку, а около высоких и торжественных дверей тихо спросила:
– Благодарю за комплименты, но успеете ли вы рассказать о главном?
– Ах, да! Очень сомнительно, но если вдруг кто-то проявит любопытство – представитесь двоюродной сестрой моей жены – Скопцевой Анны Николаевны.
Никогда ей не доводилось бывать на подобных раутах. С четверть часа в конференц-зале происходила торжественная часть – с трибуны выступили трое: женщина – депутат Кнессета, мэр Хайфы и какой-то крупный политик из столицы. Говорили о прошлом и настоящем славного еврейского государства, о его замечательных гражданах, о планах на будущее. Потом заиграл оркестр, мэр эпатажно воздел руку, указывая куда-то в сторону, и гости дружно потянулись в соседний зал…
Все вокруг блистало в ослепительном свете; важные мужчины в дорогих костюмах прохаживались мимо длинных столов, установленных вдоль стен огромной залы; женщины в вечерних нарядах дарили друг другу заученные улыбки; духовой оркестр остался в конференц-зале, а здесь публику развлекал струнный квартет.
К Ирине и Сергею Аркадьевичу подошел официант, разносивший на серебряном подносе напитки. Молодая женщина выбрала шампанское и шепнула:
– Что скажете?
– Пока ничего хорошего, – отвечал спутник, подхватывая бокал с красным вином.
– Вы знаете в лицо нужного мне человека?
– Да. Мой сотрудник показал мне парочку фотографий. Не ошибусь.
Прошло минут пятнадцать. Сергей Аркадьевич пристально посматривал по сторонам, но не забывал приветливо улыбаться и кивать каким-то знакомым. При этом, не оборачиваясь, в полголоса пояснял:
– Женщина в фиолетовом платье – писательница Эстер Кай. Крайне невоздержанна в употреблении алкоголя, но умудряется издавать по одному роману в год. Говорят, неплохо пишет…
Или:
– Второй секретарь посольства Греции. Премилый человек. А справа от него депутат Кнессета Яаков Бишара с супругой. Стерва еще та.
– А вот ту миниатюрную особу я где-то видела, – сказала Ирина.
– Которую?
– Та, что вульгарно хохочет возле центрального окна. Вся в черном.
– Еще бы! Это гостья из Бельгии – актриса Мари Жилан. Снимается у лучших режиссеров Европы вместе с такими мэтрами как Жерар Депардье…
Арбатова подмечала обращенные к ней заинтересованные взгляды мужчин, и по мере того, как опустошались серебряные подносы со спиртным, Сергею Аркадьевичу все чаще приходилось представлять ее подходившим знаменитостям. Те целовали эффектной даме ручку, галантно расшаркивались и не скупились на приятные слуху фразы.
Вначале она с интересом слушала представления компетентного в светских вопросах спутника, отвечала улыбками на любезности. Однако постепенно настроение портилось – время шло, а того, ради которого она заявилась в мэрию, консул в толпе не видел…
И вдруг он легонько сжал ее локоток:
– А вот, кажется, и он.
Ирина обратила любопытный взгляд к входу в залу.
– Видите молодого человека в белом пиджаке?
– Юноша с короткой стрижкой?
– Да. Это и есть Давид Шимрон.
"Ну, слава богу, – вздохнула она с облегчением, – хоть что-то сдвигается с мертвой точки.
Глава четвертая
Израиль; Хайфа
27-29 июня
Трое суток лучшие аналитики "Урана", ведомые самим Асафом, кропотливо изучали видеозаписи и отчеты сотрудников наружного наблюдения. Но все усилия оказались напрасны.
Двадцать седьмого числа мелькнул слабый лучик, да опять подвела нерасторопность сотрудников, выполнявших функцию личных охранников шефа. А забрезжила надежда в тот неподходящий момент, когда мрачный и обессиленный Шимрон ехал домой после бессонной ночи. На полпути до района Дэния он отключился – заснул, уронив голову на спинку сиденья. Растолкал водитель служебного "Мерседеса". Открыв глаза, он увидел ворота собственной виллы; потянувшись к ручке дверцы, хотел выйти, да внезапно сквозь просыпавшийся слух уловил смысл тревожных слов шофера:
– …Я его в полукилометре от Института заметил – всю дорогу ехал за нами.
– Не понял, – тряхнул тяжелой головой Асаф. – Кто ехал?…
– Вон тот "Субару", что у магазинчика приткнулся. Грамотно ехал – прятался в потоке, ближе пятидесяти метров не подходил.
– Белый, что ли?
– Он самый.
– А что же ты раньше молчал, идиот?! – схватил шеф "Урана" передатчик.
Но, увы – пока связывался с сидевшими в "BMW" охранниками, "Субару" с тонированными стеклами проехала мимо и, оказавшись на ближайшем перекрестке, юркнула вправо. Сотрудники "наружки" помчались следом, да погоня длилась недолго – видать за рулем "японца" сидел не новичок – на выезде из Дэнии легко оторвался и исчез в бесконечных проулках Нижнего города.
А все дальнейшие потуги ни к чему не привели. По номеру и марке владельца машины нашли быстро – она принадлежала одной из многочисленных фирм, выдающих автомобили на прокат. Однако в тот день она была оформлена на "манекена" – так в контрразведке называли человека, предъявлявшего для оформления каких-либо услуг поддельный комплект документов…
Поздно вечером двадцать девятого июня Шимрон в одиночестве сидел в кабинете. Точнее нервно прохаживался мимо раскрытых настежь окон. Наступал момент истины – нужно было собраться духом и составить злосчастное донесение о потере контакта с агентом в штаб-квартиру "Моссада". Боле оттягивать признание в провале "Урана" он не имел права.