Эта самая муза снизошла вдруг на полковника Ларусса, найдя его в черт знает каком конце вселенной, и обняла своими мягкими крылышками, даря вдохновение.

– За каждого пленного награждаю литром бурбона из личных запасов! – рявкнул он на всю планету, едва не хватая оскаленными зубами горошину микрофона у рта.

– Каждому? – сразу донеслось из динамика.

– За каждого! – отрезал Кинг. – И сутки отдыха победителю.

– Давно бы так…

С алкоголем на базе имелись очевидные проблемы, хотя все, кто хотел, как-то их решали. Травились, конечно, не без этого, но если здесь еще и не пить, то остается одно – сходить с ума или перестрелять друг друга. Внеземная база мало чем отличается от колонии, разве что оружие в руки дают, но это только усугубляет опасность. А тут – целый литр, и не какой-то там консервы, а настоящего виски. И целые сутки на похмелье, когда не надо скрываться, заедать всякой дрянью, колоться. Жизнь, бля!

Гении, творцы всякие недоделанные-недолепленные, лабая свои, с позволения сказать, шедевры, мучаются, сомневаются, ждут одобрения, ночами, поди, не спят, неделями, месяцами, а то и годами долизывая свои, с позволения сказать, произведения, и большая часть из них сдыхает под забором или в занюханной больничке, отравленные дешевым пойлом. А тут – сразу все видно! И пусть детонатором процесса послужил тот же алкоголь. Пусть! Истинный детонатор он, полковник Ларусс. Ну, может быть, его новация и не войдет в учебники по военному искусству, хотя как знать, как знать, но ведь главное результат. И он не замедлил сказаться.

Десантники поломали порядок, сразу разделившись на группы. Если сейчас посмотреть, то наверняка окажется, что в каждой – дружки-приятели. Литр на одного многовато. На двоих же или даже пусть на троих – нормально.

– А штаб участвует? – подал голос оператор.

Вот она где настоящая засада. Как не крути, а штаб координирует действия, пускай это не заметно из-за своей привычности. Вроде как воздух – он всегда есть. А нет, так задыхаешься, суча лапками. Штабных со счетов сбрасывать нельзя. Да ни один командир своих штабных в обиду не даст. Они – его опора, его глаза, уши и руки. Он сам может иметь их как угодно, но только он и никто другой.

– Штаб будет отмечен отдельно, – сказал полковник, перейдя на отдельный канал.

Сержант Чива с двумя рядовыми стремительным броском оказался на расстоянии эффективной стрельбы рядом с одним из дикарей и практически навскидку, не целясь, автоматной очередью перебил ему ноги. Ведь о раненых пленных ничего не было сказано! По условиям конкурса он действовал правильно.

Лейтенант Кошевой, действуя в одиночку (для офицера и командира это не самая лучшая характеристика) догнал дикаря просто в беге, принуждая его пригибаться и петлять почти беспрестанной стрельбой из автомата, виртуозно загоняя преследуемого в ловушку, закончив погоню великолепным броском, сбив с ног и филигранно, как на картинке, связав его и таким образом обездвижив.

Третий дикарь, которого преследовал верховой, готовый уже, казалось, спеленать его сетью и даже нацелившийся полицейской «паутиной», вдруг остановился и чего-то там такое проделал, отчего лошадь, идущая легким галопом, вдруг закружила на месте, будто выискивала место, как это бывает с собаками, жаждущими справить нужду, опустила морду и упала на колени, отказываясь подчиняться командам седока.

Дикарь, воспользовавшись этим, подскочил, прыгнул, сшибая на землю солдата, до смерти, кажется, испугавшегося, уселся в седло и, мигом подняв скотину на ноги, ускакал в лес.

Что ж, результат можно считать достигнутым. Один погибший против троих – убитого и двух пленных – не самый плохой результат, если бы этим погибшим не был майор Строг. Это существенная потеря для базы, последствия которой еще скажутся.

– Винер, – вызвал профессора полковник. – Вы готовы?

– К чему? – с опаской поинтересовался тот, отрываясь от чего-то, с чем возился на столе.

– Как это к чему? К допросу, естественно.

– Не понял.

Видно, слово это яйцеголовому очень не по нраву с тех самых пор, как его таскали в полицию еще там, на Земле. Кинг был не прочь еще порезвиться, мотая жилы профессору, но время поджимало.

– Ваш заказ выполнен. Скоро у вас будет аж два пленных.

Профессор ругнулся про себя. Такие шутки ему не нравились. Нежный он, просто ужас. Откуда такие только берутся.

– Я вас понял, – хмуро ответил он.

– Этого мало. Мне нужно получить от них ответы на кое-какие вопросы. Так что готовьтесь.

– Хорошо.

– Вот так-то, – резюмировал Кинг, отключив связь. И сразу же вызвал Тауберга. – Наши ребята взяли парочку дикарей. Один ранен. Нужно приготовить для них какое-нибудь помещение понадежнее и обеспечить круглосуточный пост.

– Я понимаю. Прямо у караулки есть хозблок.

– Что там?

– Практически пустой. Так, кое-какой инвентарь. За час подготовим.

– Надо быстрее. Полчаса.

– Сделаем.

– Надеюсь. И сообщите доктору. Может, операция нужна будет. Словом, пусть будет наготове.

– Есть.

– Исполняйте.

Нет, с профессиональными военными общаться куда приятнее, чем с гражданскими. Никаких тебе соплей и «может быть», что, если хорошенько присмотреться, равно «может не быть». Устав все же – великая штука. Пусть не Библия, но зато в нем все предельно четко расписано, от обязанностей и прав до ответственности за них. Только такая определенность и рождает порядок.

7.

– Как я понимаю, вы меня похитили. Так? – спросил Макс, сидя напротив говоруна, с аппетитом поедающего жареную птичью ногу. Его имя – Ин – как-то не прижилось, тем более что оно было придуманном чуть ли не на ходу.

– Конечно так. А как же иначе? – согласился тот, растянув в довольной улыбке блестящие от жира губы.

Они сидели в пещере. Даже не так. В центре горы, в огромном гроте, по меньшей мере наполовину искусственного происхождения. Накануне, когда они сюда прибыли, Макс не мог искренне не удивиться. Ну, телепатия еще туда-сюда. Это данность. Даже подземное водное метро тоже, в общем, не слишком удивительно, хотя, конечно, далеко выходит за представления о полудиких аборигенах. Как и их пленники. Ну, получили возможность, воспользовались квалифицированным рабским трудом. Но вот этот грот в каменной толще, серьезно приспособленный для длительного проживания многих десятков, если не сотен людей, это нечто.

Тут, правда, не оказалось (или пока не оказалось?) ни ракет класса земля-воздух или даже земля-космос, ни бесконечных пирамид со стрелковым оружием и вообще почти ничего такого сугубо военного, если таковым не считать немалые запасы пищи, одежды и еще многого, предназначения чего Макс определить не сумел. Да и не очень-то ему показывали. В общем, это оказалось хорошо подготовленное убежище, причем подготовленное давно, очень давно, судя по сталактитам в одном из дальних ходов или, скорее, коридоре.

Аборигены могли здесь не только скрываться чуть ли не годами, но и тайно выходить за пределы, оставаясь никем незамеченными. Ин, или все же говорун, демонстрировал это хозяйство не без гордости. Правда, при этом и не отходил ни на шаг.

Глядя на это чудо, Макс начал потихоньку понимать, что те, кого он еще недавно принимал за дикарей, обладают немалым потенциалом, который почему-то не хотят никому демонстрировать. Еще больше он в этом убедился, когда увиделся с прооперированным Георгом. Операцию почему-то делали в другом месте, в небольшом поселке, состоящем всего-то из трех деревянных хижин в глубине леса. В грот его так и не перенесли, отговариваясь опасностью навредить раненому. Как будто раньше, там, в «метро», такой опасности не существовало! Так вот, если судить хотя бы по качеству послеоперационного шва, умело наложенному подобию и по общему состоянию парня, то работали с ним не полуграмотные коновалы, а классные специалисты, крепко, профессионально знающие свое дело.

– Что значит «как же иначе?».