Это связано с особенностями синодального перевода. В 1 Ин. 2:1, то увидите, что там Господь Иисус Христос назван словом «Ходатай» (в русском переводе). В греческом тексте здесь стоит «параклитос», т. е. то же самое слово, каким в Евангелии от Иоанна обозначается Снятый Дух.

Слово «паракалео» (παρακαλέω) может иметь два значения: с одной стороны, имеет значение «утешать», а, с другой, может иметь значение «призывать», призывать для оказания помощи. Например, этим словом могло обозначаться призвание свидетеля в суд, чтобы свидетельствовать в пользу обвиняемого, или призывать адвоката для защиты своих интересов в суде. В латинском тексте в обоих случаях стоит слово «адвокатус» (advocatus).

В русском переводе передано различно, для Духа — как «Утешитель», а для Сына — как «Хотадай». В принципе, и тот и другой перевод возможен, но в таком случае слова «другой Утешитель» становятся не совсем понятными. Сын тоже является, согласно Евангелию от Иоанна, Утешителем и, называя Духа другим Утешителем, — «άλλος Παράκλητοσ», евангелий тем самым указывает на личностное различие Сына и Духа.

1 Кор. 12, 3: «Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым», это также указание на различие между Сыном и Духом. В той же главе (12:11) говорится: «все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо как Ему угодно». Это самое яркое в Новом Завете указание на личностное бытие Святого Духа, поскольку сила безличная не может разделять так, как ей угодно.

В советское время в атеистической литературе можно было встретить утверждение, что древняя Церковь в первые века своего существования не знала учения о Троице, что учение о Троице есть продукт развития богословской мысли, и появляется оно далеко не сразу. Однако, древнейшие памятники церковной письменности не дают ни малейших оснований для подобного рода выводов.

Например, мчн. Иустин Философ (середина II века) (Первая апология, 13 глава): «Отца и Того, Кто пришел от Него — Сына и Духа пророческого чтим и обожаем». Все доникейские символы веры содержат исповедания веры в Троицу.

Литургическая практика также об этом свидетельствует. Например, малое славословие: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу» (и другие его формы, в древности существовало несколько форм малого славословия) — одна из древнейших частей христианского богослужения.

Другим литургическим памятником может служить гимн, вошедший в состав вечерни, «Свете тихий»…, Предание приписывает его мученику Афиногену, мученическая кончина которого, согласно Преданию, имела место в 169 году.

Об этом свидетельствует и практика совершения крещения во имя Пресвятой Троицы.

Древнейший памятник христианской письменности из числа не входящих в Новый Завет — Дидахи, «Учение двенадцати апостолов», который по мнению современных исследователей датируется 60-80 гг. I столетия. В нем уже содержится крещальная форма, которой мы пользуемся сегодня: «Во имя Отца, и Сына и Святого Духа».

Учение о Троице совершенно явно выражено в творениях св. Иринея Лионского, Тертуллиана, и других авторов II века.

Когда говорят о трех Божественных Лицах, может возникнуть такой вопрос: все ли они суть Боги в подлинном смысле слова? Ведь слово Бог может употребляться и в переносном смысле. В Ветхом Завете, например, «богами» называются судьи израилевы. Апостол Павел (2 Кор. 4, 4) самого сатану называет «богом века сего».

Что касается Божества Отца, то оно никогда не ставилось под сомнение даже еретиками. Если мы обратимся к Новому Завету, то увидим, что и Господь Иисус Христос, и апостолы представляют нам Отца Богом в истинном смысле этого слова, Богом, который обладает всей полнотой свойств, которые только Богу присущи.

Ограничимся двумя ссылками. В Ин. 17, 3 Господь Иисус Христос называет Своего Отца «единым истинным Богом». 1 Кор. 8, 6: «У нас один Бог Отец из Которого все». Поскольку Божественное достоинство Отца сомнений не вызывает, то задача сводится к тому, чтобы доказать ссылками на Свщ. Писание, что Сын и Святый Дух обладают тем же Божественным достоинством, что и Отец, т. е. доказать равенство Отца, Сына и Святого Духа, т. к. Божественное достоинство не имеет степеней и градаций.

Когда мы называем Сына Божия Богом, то мы имеем в виду, что Он есть Бог в собственном смысле слова (в метафизическом смысле), что Он есть Бог по естеству, а не в смысле переносном (по усыновлению).

После Того, как Господь исцелил расслабленного в купальне Вифезда, фарисеи обвиняют Его в нарушении субботы, на что Спаситель отвечает: «…Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5, 17). Тем самым Господь, во-первых, приписывает себе Божественное сыновство, во-вторых, усвояет Себе власть, равную с властью Отчей, и, в третьих, указывает на Свое соучастие в промыслительном действии Отца. Здесь слово «делаю» стоит не в смысле «создаю из ничего», а как указание на промыслительную деятельность Бога в мире.

Фарисеи, услышав это высказывание Христа, вознегодовали на Него, поскольку Он Отцем Своим называл Бога, делая Себя равным Богу. При этом Христос не только никак не поправляет фарисеев, не опровергает их, а, наоборот, подтверждает, что они совершенно правильно поняли Его высказывание.

В той же беседе после исцеления расслабленного (Ин. 5, 19— 20) Господь говорит: «…Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также». Это указание на единство воли и действия Отца и Сына.

Лк. 5, 20-21 — исцеление расслабленного в Капернауме. Когда расслабленного принесли на одре и спустили к ногам Иисуса через разобранную крышу, Господь, исцелив больного, обратился к нему со словами: «Прощаются тебе грехи твои». По иудейским представлениям, так же, как и по христианским, прощать грехи может только Бог. Таким образом, Христос восхищает Себе божественные прерогативы. Именно так это и поняли книжники и фарисеи, которые говорили сами в себе: «кто может прощать грехи кроме одного Бога».