Делать нечего: Данила взвалил водного колдуна на плечи и понес. Рюкзак с бутылками пришлось бросить, два пузыря с вольным воздухом Большерук сунул в карман. Водный колдун лишь постанывал да иногда непроизвольно дергался, но в себя не приходил. Однажды прошептал, правда:

— Надя…

Но тут же замолк.

Данила Иванович уже отшагал метров триста, притомился, опустил неудобную свою ношу на землю, присел сам на камень. Глотнул для поддержания «ил из бутылки вольного воздуха.

— Как он? — спросил неведомо откуда взявшийся мужчина лет тридцати пяти. Не грибник, это ясно, одет не для леса: свитер, брюки, вместо сапог кроссовки. Ни сумки при нем, ни корзины.

При ближайшем рассмотрении незнакомец показался Большеруку очень даже симпатичным — круглолицый, улыбчивый.

— Я врач, — сказал незнакомец, не дождавшись ответа, и склонился над Романом. Судя по всему, состояние водного колдуна врачу не понравилось.

— Он приходил в себя? — спросил эскулап, хмурясь.

— На пару секунд, пробормотал что-то невнятное. У него колдовской шок. Я целитель, в таких вещах понимаю.

Как ни странно, врач не стал спорить, сам взвалил Романа на спину и зашагал по дороге. Данила Иванович припустил следом. К изумлению своему обнаружил, что приходится бежать трусцой.

— Я тут на опушке живу. Можно ко мне занести, — предложил Большерук.

— Конечно, — отвечал врач. — Ему сейчас покой нужен прежде всего. И вода.

Дом Данилы Ивановича был стар, просторен, украшен многочисленными верандами с цветными стеклышками и давным-давно нуждался в капитальном ремонте. Но Данила Иванович с некоторых пор относился со спокойным равнодушием к обоям, занавескам, половикам, диванам и стульям. Лишь за одним следил строго — чтобы окна в доме всегда были чисто вымыты, весело поигрывали разноцветные стеклышки в старых рамах, да еще, чтоб непременно форточки в окнах были распахнуты и ветер гуляя по всем комнатам. Затхлости и дурного запаха Данила Иванович не переносил.

Незнакомец уложил Романа на старый диванчик в просторной гостиной, накрыл пледом.

— Может, в больницу его отвезти? — предложил Данила Иванович.

К изумлению Большерука, человек, назвавший себя врачом, очень твердо сказал: „Не надо“. И попросил у Большерука бутылку минеральной воды. Открыл пробку, нюхнул раз, другой и вылил воду Роману на лицо. После чего, ни слова не говоря, врач выбежал из гостиной. Данила Иванович, ошарашенный подобной методикой лечения, несколько минут стоял, не двигаясь, потом подбежал к окну. Врач уже пересек двор и теперь мчался по улице, как будто опасался, что Большерук кинется его догонять.

Данила Иванович огладил двумя руками усы и бороду и стал думать, что делать дальше. Ясно было, что с водным колдуном непорядок. Но ясно было так же и то, что официальная медицина помочь Роману Вернону никак не может. Разве что еще один эскулап спятит, как давешний. Лучше всего позвонить Чудодею. Но Большерук со звонком медлил. Что-то его останавливало.

— Что за черт? Где я? — услышал Данила. Обернулся. Роман сидел на диване и массировал шею, на которой блестела живым серебром нить водного ожерелья. Роман вполне отчетливо спросил: — Кто вы?

— Не узнаешь? Данила Большерук… И ты у меня дома…

— Да? Почему?

— Я в лесу тебя нашел, без сознания.

Водный колдун продолжать разговор не стал, вновь откинулся на подушки и закрыл глаза.

Кажется, заснул.

Тут Данила Иванович очень вовремя вспомнил про ассистентку Тину, что жила в доме господина Вернона, и решил сходить за нею.

Когда они добрались до жилища Данилы Ивановича, уже совсем стемнело. Большерук провел Тину в гостиную, в которой всех вошедших поражал эркер с рамами от пола до потолка, с разноцветными стеклами. Сейчас было темно, но нетрудно представить, как радостно в этой комнате в солнечный день, когда повсюду трепещут пестрые пятна света и тени.

На диване у стены, накрытый пледом, лежал Роман. Глаза колдуна были полуприкрыты, а рот застыл в болезненной гримасе. Когда Большерук и Тина вошли, он даже не повернулся, не приподнял головы. Плед с него наполовину сполз, и Тина увидела красные полосы на груди. Колдуна била дрожь — Тина слышала, как стучат его зубы.

— Что с ним? — спросила Тина.

— Колдовской шок, — объяснил Данила Иванович. — Судя по всему, кто-то вырезал из его кожи несколько ожерелий. Против воли. Вот раны и не закрываются.

— Чепуха! — вскинулась Тина. — Когда из пореза водную нить достают, рана исчезает. Сама видела.

— Ну, раз так, тебе виднее. Я сказал, что думал, а ты думай, как знаешь.

— Ничего я не знаю, — тут же уступила Тина. — И что теперь делать?

— Ничего. Ждать. Само собой должно пройти. Только шрамы останутся. Как на губе.

Тина заметила тонкий белый шрам, что увечил нижнюю губу Романа и подбородок. Прежде шрама не было. Водный колдун мог любой порез заживить без следа. Почему этот след на губе оставил — неведомо.

Тина вынула из кармана пальто бутылку с пустосвятовской водой и влила несколько капель меж полураскрытых губ Романа. Тот дернулся, будто его тряхнуло током, потом сделал судорожный глоток. Тина повторила процедуру. После третьего глотка колдун открыл глаза и обвел комнату мутным взглядом.

— Что случилось? — спросил.

Тина так обрадовалась, что слезы сдавили горло, и она не могла вымолвить ни слова. Вместо нее ответил Данила Иванович:

— Тебя в лесу без сознания нашли.

— А… — протянул Роман и уставился в потолок — дощатый, выкрашенный в светло-голубой цвет, с серыми вуалями паутины по углам. — Почему я не дома? Почему здесь? Воды перепил?

— Тебя нашли. Вот он нашел! — Тина кивнула в сторону хозяина.

— Данила Иванович… Да, кажется, с ним я уже говорил…

Колдун взял у Тины бутыль с водой и принялся жадно пить, ни капли, однако, не проливая. Казалось, каждый глоток возвращает ему силы. Силы, но не память. Потому что, когда колдун сел на кровати и спустил босые ноги на пол, первым делом спросил:

— Что было?

— В каком смысле?

— Я чувствую, что-то было, и очень важное… давно… — Роман нахмурился — Но что именно — забыл. Я сидел в кабинете, а потом… Какое сегодня число?