– Трудно сказать, – они прошли в соседнюю комнату, – что-то типа места для просмотра фильмов.

– Похоже на то. Тут, впрочем, и мебели-то немного. Так. Кирюха, ты приступай здесь, а я в кухне поищу.

– Хорошо. Только, пожалуйста, не устраивай погром?

– Ты за кого меня принимаешь?

Сергей решил начать с бара.

Богато украшенная резьбой барная стойка и витрина за ней были установлены на подиум, устланный ковролином. Под широкими рядами застекленных полок с бутылками располагались выдвижные ящики.

Выдвинув первый ящик, он обнаружил несколько коробок с кофе и небольшую коллекцию сигарных мундштуков. Здесь же хранилась изящная резная шкатулка из какого-то, по-видимому, дорогого сорта дерева.

Открыв шкатулку, он увидел лежащий в черном бархате необычный сувенир: золотое кофейное зернышко с крошечным изумрудом. Тонкой золоченной нитью бархат рассекала надпись на испанском: «Моему другу Платону. Виктор».

Сергей улыбнулся. В свое время пресса слагала легенды об умении Платона Вознесенского находить общий язык с кем угодно, а в мире не существовало, наверное, такой страны, где бы у него не было друзей. Как правило, друзья эти оказывались не только богатыми и влиятельными людьми, но и весьма интересными личностями…

Его размышления были прерваны криком Кирилла из соседней комнаты.

– Скорей сюда! Я, кажется, нашел!

Совершенно непримечательный пластиковой пакет лежал в одном из отделений телевизионной тумбы. В пакете Кирилл обнаружил почтовый бумажный конверт, а в нем – золотую прямоугольную пластину, размером с кредитную карту и без каких-либо надписей или обозначений. В пластине имелось крошечное отверстие, сквозь которое, впрочем, не было продето ни шнурка, ни цепочки.

Судя по описаниям Соловьева, это и был ключ от Нексуса.

Кроме конверта с ключом, в пакете находился миниатюрный предмет цилиндрической формы, похожий на брелок, и обыкновенный мобильный телефон корейского производства.

Брелок был изготовлен из довольно тяжелого полимера и имел встроенный разъем для подключения к компьютеру. Сбоку на брелке был выдавлен странный символ, напоминающий иероглиф.

Телефон же оказался очень старой модели, каких не выпускали, наверное, уже лет десять, но в остальном он выглядел совершенно обычно. Впрочем, открыв крышку телефона, Сергей, к своему удивлению, вместо привычного блока кнопок увидел всего две крупных клавиши, сенсорный дисплей и крошечный стеклянный «глаз» оптического сканера.

– Ну что ж, Кир. Похоже, профессору повезло, его ждет шикарный ужин из трех блюд.

– С чего ты взял, что он – профессор?

– Кто бы он был, его нужно освободить.

– Так пошли освобождать. Сейчас главное, чтобы электронный замок сработал.

– Должен сработать. Внутри Нексуса свет же горит. Значит, и энергия есть.

– В том и дело, что не горит, а мерцает.

– Какая разница?

– Не знаю. У этого света какой-то странный вид. Ты когда-нибудь видел, как светятся химические вещества?

– Как-то не обращал внимания, а что?

– А то, что свет, порождаемый химическим соединением, обычно имеет оттенок и при этом, почти сразу рассеивается. Отличается от электрического, в общем. Я ночью разглядывал Нексус – он светится, похоже, таким же, химическим светом.

– Хм. Значит, сейчас и узнаем.

30

– И ты знаешь какой стороной её вставлять?

– Буду пробовать всеми по очереди. По-другому – никак.

– А вдруг она там застрянет?

– Тогда придется ехать в порт, искать взрывчатку и взрывать.

– Шутник. Космокерамик выдержит удар до килотонны.

– И что ты предлагаешь?

– Ничего. Вставляй уже. Толку тянуть-то…

С первой попытки карта зашла лишь наполовину, и за этим ничего не последовало.

Тогда Сергей вынул её, перевернул и вставил снова. Прошло несколько секунд, и когда Сергей уже решил вновь извлечь карту из устройства, внезапно раздался звуковой сигнал.

Но вместо того, чтобы широко открыться, дверь дернулась и с легким гудением стала очень медленно отползать в сторону. Отъехав сантиметров на двадцать пять или тридцать, дверь вдруг замерла, и гудение прекратилось.

– Илья Сергеевич! Давайте скорее сюда!

– Я здесь, здесь…

– Пролезете в щель?

– Да, постараюсь. Только вы помогите мне, пожалуйста… Сил совсем нет. А вдруг она обратно закрываться начнет, когда я полезу?

– Не тяните, полезайте быстрее!

Соловьев просунул сначала голову и правое плечо, затем левую руку и, кренясь, стал энергично протискиваться. Сергей с Кириллом ухватили его за одежду и тоже тянули изо всех сил.

– Сейчас, ещё немного… Да не дергайте вы так! Вы же мне плечо вывихнете!

Через минуту освобожденный Соловьев сидел на полу, на площадке перед входом в Нексус и пытался отдышаться. Сергей с Кириллом стояли рядом и ждали, пока он придет в себя.

– Похоже, что-то тут сломалось. Видели, что с дверью? А ведь она открывалась на всю ширину безо всяких проблем когда мы в неё входили.

– В качестве утешения могу лишь сказать, что это далеко не единственное на Острове устройство, которое вышло из строя, – заметил Сергей.

– Да, конечно, я понимаю. Пожалуйста, помогите мне встать… Спасибо. А теперь скорее же, пойдемте в Резиденцию! Там есть столовая.

– Пойдемте, но разве никто не хочет пролезть внутрь шлюза и попробовать открыть ту, другую дверь, которая ведет внутрь Нексуса? А, Кирилл?

– Думаешь, я настолько тонкий? Ну, давай попробуем…

Сергей вытащил карту из панели. В этот момент что-то щелкнуло, и дверь резко захлопнулась, как будто под действием мощной пружины.

Сергей вновь вставил карту, но на этот раз устройство лишь несколько секунд погудело, а сама дверь даже не пошевелилась.

– Мда. Действительно, «что-то сломалось». Похоже, что дверь работала не от внутреннего питания, а от аварийного аккумулятора. Который, увы, разряжен. Что ж, пойдемте в столовую, я сам сейчас с удовольствием чего-нибудь бы съел.

Уютная и просторная комната, плавно переходящая в веранду второго этажа Белой Резиденции, больше походила на летнюю гостиную в стиле мексиканской «гасиенды», чем на столовую.

До наступления ночи оставалась совсем недолго. Сергей, Кирилл и Соловьев сидели за столиком среди пальм и ужинали.

Вернее, ужинал только Сергей. Соловьев же, уничтоживший за несколько минут всё содержимое банки тушеного мяса и несколько хлебных тостов, просто лежал в кресле и не шевелился.

Кирилл же вообще ничего не ел, видимо, боясь уснуть на сытый желудок, и сидел, откинувшись в кресле, с жестяной банкой кофейно-коньячного коктейля в руках.

– Да. Вот так порой и узнаешь свое истинное место на лестнице эволюции, – наконец произнес Соловьев.

– Это вы про что? – почти равнодушно спросил Сергей, раскладывая шпроты на куске тоста.

– Про голод. Проводишь эксперименты мирового значения, заглядываешь, можно сказать, в тайны мироздания, а при этом точно также хочешь есть, как и обычное шимпанзе.

– А мы и есть шимпанзе. Только намного проще и примитивнее.

Интонация, с которой это было сказано, заставила Соловьева приподняться в кресле и внимательно посмотреть на Сергея.

– Скажите, эээ… Сергей, а где вы работаете? Никак не припомню вас…

– В береговой охране. Дежурю в операторской, слежу за разгрузкой, ну и так далее.

– А, ну тогда понятно, почему мне ваше лицо незнакомо. Я, знаете ли, имею довольно хорошую память на лица…

– Илья Сергеевич. Напротив вас сейчас сидит мой друг. У него, в результате ваших «экспериментов мирового значения» исчезли родители. Поэтому, прошу, давайте перейдем, наконец, к сути происходящего.

– Ах, да, простите… Конечно… Только сразу же хочу заявить: я – руководитель Научного центра, фактически, не ученый, а лишь администратор и координатор его работы. Конечно, я в курсе всех основных разработок, но поймите: на каждой кафедре есть свое руководство, и только они решают, какие конкретно эксперименты и в каком порядке проводить.