— Чтоб ты сдох! — крикнула мне Ритка.

Пружины дивана скрипнули под тяжестью тела Лаки, и до меня, наконец, дошло, что он задумал.

«Вот это да!», — подумал я. — «Неужели это наконец-то происходит!..» Ритка, конечно же, немного повырывалась, но потом сама полезла на меня. Краем глаза я отметил, что у Лаки под сердцем шрамы от двух пуль. Ну и ну… Кто же ты, Лаки?..

Но в следующий момент это стало совсем не важно.

Не помню, сколько длилось это невероятное переживание. Скорее всего, в виски был растворен мой же «Нон стоп!». Когда я проснулся, у меня все болело, а за окнами снова был день. Тут я вспомнил, что сегодня мне обязательно надо в лицей, и захохотал. Ритка сонно заворочалась у меня под боком. Я захохотал еще громче. В комнату заглянул Лаки с опухшим от пьянства лицом, и тут со мной едва не приключилась истерика.

— Что ты ржешь? — спросил Лаки, с трудом ворочая языком.

— Лаки… — выдавил я сквозь спазмы. — Мы не проспали… школу?

Лаки фыркнул и засмеялся вместе со мной.

— Ну что… трахаем Ритку… и в школу? — я уже начинал задыхаться. Очевидно, Лаки имел в виду именно психологическую встряску, а вовсе не групповуху в пьяном виде под препаратами.

Мне было смешно настолько, что я испугался, как бы меня не перекинуло.

Если эмпи находится в разработке, федеральной или какой-нибудь еще, его шансы пройти перезагрузку увеличиваются вдвое, но и без этого достаточно процентов того, что от малейшего стресса у тебя перемкнет все мозги, если, конечно, ты — эмпи.

Перезагрузка — это термин из «теории ментального воздействия», он означает бесконтрольную боевую трансформацию. Мозги отключаются напрочь, зато безмерно возрастает сила удара, скорость реакции, вырубается болевой центр, увеличиваются ловкость, выносливость и прочие качества, а главное, от взбесившегося тестостерона возникает беспричинная агрессия, направленная на все живое. Таких эмпи обычно убивают, но они все равно успевают наделать дел. В лицее нам объясняли, что бесконтрольная боевая трансформация — это естественный отбор, и рано или поздно эмпи будут улучшены настолько, что порог контроля увеличится в десятки раз, но это будут уже другие, счастливые эмпи, а мне хотелось жить сейчас.

Усилием воли я заставил себя замолчать. Потом меня вырвало, я успел свеситься с постели в последний момент.

— Посмотри на меня, — попросил Лаки.

Я поднял голову.

— Дьявол! — выругался он. — Я и не знал, что ты псих!

Ритка заглянула мне в лицо и тихо ойкнула.

— Что-то не так? — мой голос дрогнул.

— Ричи, у тебя глаза… — зашептала Ритка.

Только не это!

— Спокойно, — сказал мне Лаки. — Никакой школы! Сейчас я принесу чего-нибудь… — он не договорил, скрылся за дверью.

Ритка отреагировала естественно для тех, кто понимает, отчего у эмпи светятся глаза. Она потихоньку оделась и отошла подальше от кровати. Лаки принес два фужера и бутылку, потом посмотрел на Ритку, и та серой тенью скользнула за дверь, в полумрак коридора. Лаки озадаченно взглянул на меня, потом покачал головой и наполнил фужеры.

— Ну-ка выпей.

Я послушно выпил. На этот раз в виски было снотворное. Мне почти сразу захотелось спать.

— Ты плывешь? — спросил Лаки.

— Кажется, да.

— Здесь что-то не так… Тебя не может перекинуть из-за ерунды.

— Что ты называешь ерундой? — вскинулся я. — То, что я забил его мон…

— Тсс. — Лаки оглянулся на дверь. — Да. Именно это. Я вдруг понял, что вообще ничего о тебе не знаю. Ты давно в Программе?

— С семи лет.

— Кто определял тебе специализацию?

— Я сам…

— Ты сам?

— Я не помню…

— У тебя провалы в памяти? Странно, я не знал…

— Не знал? — не понял я.

— Я «просматривал» тебя.

— Что? ТЫ?!

— Я бы знал про эти твои провалы. Значит, ты просто забыл, что у тебя были провалы в памяти.

Смешно. Хотя… Не стоит списывать то, что тебя накачали нейролептиками с полным подавлением контроля, но, если я что-нибудь понимаю в программах, провалы появились гораздо раньше, и перезагрузка может быть следствием снятия контроля…

— Ричи, ты под программой, — торжественно произнес Лаки. — Поздравляю, — он пожал мне руку.

Я не понял ни слова из его монолога, и этот вывод не был для меня очевиден.

— Что будет, когда я усну? — мне хотелось спать все больше и больше.

— Может, ничего, — пожал плечами Лаки. — А может, ты впадешь в непродолжительный транс, где тебе перемкнет все системы, а потом ты убьешь сначала меня, затем — Ритку, а после и всех остальных. Спи…

У Лаки за спиной болтался рюкзак, в котором лежали четыре пистолета. Мы пробирались ночными улицами к развалинам монастыря, где обычно собирались рейдеры перед тем, как поехать покататься на виадук. Я чувствовал себя легко, мне хотелось приключений. Перезагрузка отступила, лишь слегка задев меня своим крылом, но уровень гормонов в крови был по-прежнему предельные для существа моего вида, и поэтому мне не терпелось подраться. Лаки все это объяснял мне, пока мы передвигались по мощеным улицам древнего города, поглощенного Стад-Реем лет двести назад.

Единственным раздражающим фактором были темные очки, но Лаки сказал, что в парке их можно будет снять.

В парке оказалось совсем темно. Все фонари были расстреляны рейдерами. Мы побежали. Я наслаждался запахами весеннего леса, поглядывал на яркие звезды, мои геномодифицированные инстинкты обострились и предчувствие кровавой охоты гнало меня вперед. Я представлял, что буду драться руками, но Лаки протянул мне ствол, когда мы перешли на шаг.

— Подождем их здесь, — сказал он, кивнув на одинокую скамейку, стоящую среди кустов сирени. Я уселся на нее. Лаки, покрутив пальцем у виска, велел мне спрятаться за скамейкой.

— Что дальше? — спросил я.

— Нам нужны два мотоцикла, — пояснил Лаки. — Они остановятся, мы убьем их и заберем мотоциклы себе. Ты прикрутил глушитель? — он кивнул на пистолет в моей руке.

— Они не остановятся, — возразил я.

Лаки не ответил.

Через пару минут мимо нас проехала группа рейдеров на мигающих, как новогодние елки, дредах, или как они там называют свои мотоциклы… Я непроизвольно оскалил зубы.

— Ждем, — шепнул Лаки, видимо, принимая меня за последнего кретина. Мы ждали.

Во второй раз нам повезло больше. Заслышав звук мотора, Лаки размахнулся и бросил на дорогу сверкающую спираль, из тех, что рейдеры так любят цеплять на свои дреды. Мотоциклистов оказалось трое. Они остановились, и я услышал, как один говорит другому:

— Кто-то из наших потерял… — а потом рейдер спешился, наклонился за спиралью, и Лаки сказал «Огонь!».

Я вскинул пистолет. Указка заметалась по брюху растерянного рейдера, успевшего схватить сверкающую штуку. Я плавно нажал на курок, как учил Лаки, раздался сухой щелчок, и рейдер упал рядом со своим собратом. Третий решил от нас удрать, но пуля Лаки настигла его через пару метров. Он завертелся по земле вместе с мотоциклом.

— Вперед! — Лаки вылетел из укрытия, схватил одно из тел за ноги и потащил к обочине. — Быстрее!

Я помог ему отволочь оставшиеся трупы и лишний мотоцикл за кусты, после чего мы надели шлемы, и, свернув на боковую аллею, погнали по направлению к частному сектору.

Мы мчались рядом. Лаки знаком привлек мое внимание. Когда я посмотрел на него, он поморщился и жестом показал, чтобы я надвинул на глаза щиток. Я последовал его совету, вовремя успев сбросить скорость. Забыв, что на щитки таких вот шлемов выводится модулятор трассы со всеми обозначениями, спидометром и оптимальным маршрутом, я просто обалдел от неоновых символов, зависших в трехмерном пространстве вокруг меня. Лаки притормозил, подождал, пока я подъеду, и залепил мне подзатыльник. Тут же в наушниках раздался треск эфира и язвительный голос Страйка:

— Ричи, соберись! Ты слишком рассеян… Ты там еще не перекинулся?

Дальше мы окунулись в серебристый поток ночного воздуха, и мне ничего не надо было делать самому, так как мерцающий ветер вокруг был полем в чистом виде. Ментальным полем, дающим эмпи жизненную силу. Я почувствовал ту грань, за которой начиналось манящее безумие льющейся крови, но у меня хватило остатков самоконтроля не переходить ее.