— Я так и буду лежать, Пол, — сказала она тихим мечтательным голосом, — а ты будешь любить меня долго и щедро.

Я разделся и присел на край кровати.

Мои руки начали нежно гладить ее плечи и спину, а потом поползли вниз, чтобы захватить в плен пышные упругие груди. Мой указательный палец стал играть с ее сосками, пока они не налились кровью и не стали жесткими и упругими. Она застонала и начала вилять задом из стороны в сторону. Я отнял руки от грудей и начал подбираться к заветному треугольнику. Она сразу же расставила ноги еще шире.

— Начинай, Пол, — прошептала она. — Я созрела еще тогда, когда лежала тут и ждала тебя…

Я начал. Она застонала.

— Медленнее, Пол. Это должно продолжаться вечность.

Я начал работать неторопливо, в медленном ритме, который порой приносит больше наслаждения, чем бешеный натиск.

Но рано или поздно все в жизни кончается. Вскоре и мы достигли апогея экстаза. У Колетт вырвался длинный и блаженный стон.

— Этого я никогда не забуду, Пол, — сказала она хриплым голосом. — Какое будет воспоминание!

— Ты серьезно? — спросил я.

— Я еще никогда так не чувствовала, Пол, и этого не забуду всю свою жизнь!

С первого взгляда могло показаться, что это очень милый комплимент, но в какой-то степени он меня все-таки обеспокоил. Лишь когда я засыпал, понял, почему. Эти слова прозвучали у нее, как прощание.

9

Суперковбой что-то промычал, когда я рассказал ему о событиях вчерашнего вечера, и отпил глоток из бокала.

— Какая неудача! — сказал он потом. — Фишера можно было убить руками Лози, а Лози — руками охранников! Таким образом, мы могли бы убить сразу двух зайцев и еще сегодня улететь в Акапулько.

— Вы — грандиозный помощник, — сказал я.

— Я всегда был таким, коллега, — самодовольно ответил он.

— Вы привезли какие-нибудь пластики из Коннектикута? — спросил я.

— Вы имеете в виду взрывчатку?

— Во всяком случае, не рюмки, — буркнул я.

— Кое-что есть, — ответил он. — А что?

— Нам придется сделать отвлекающий маневр.

— Хотите сделать дыру в проволочном заборе?

— Я скорее имел в виду фабрику, — ответил я. — Ознакомьтесь с ней получше, чтобы случайно не отправить к праотцам сторожа ночной смены или еще кого-нибудь в этом роде.

В глазах Хикса заиграли деловые искорки.

— Какой мощности должен быть взрыв? — с надеждой спросил он.

— Такой, чтобы заставить Фишера выскочить из дома, — сказал я, — и чтобы возникла настоящая паника.

— Это не проблема, — сказал он. — А когда?

— Вот этого пока не знаю, — ответил я. — Возможно, завтра вечером.

— Я поговорю с женой шофера. Она до замужества работала на фабрике.

— Вот и хорошо.

— Я совсем не против остаться тут, — задумчиво сказал Хикс. — Погода тут намного лучше лондонской, а эта куколка, жена шофера, бабенка, что надо, настоящий огонь. Времени совершенно не признает, если вы понимаете, что я имею в виду.

Я непонимающе уставился на него.

— Нет, — сказал я осторожно, — совершенно не представляю, о чем вы говорите.

— Говорят, делу — время, потехе — час, поэтому я перестал понимать, что, черт побери, нам здесь нужно. Может быть, вы объясните мне?

— Мне и самому до конца не ясно. Но что-то в этом деле кажется странным.

— Конечно, я только несчастный камердинер, — горько усмехнулся он, — и вы даже не считаете нужным объяснить мне все, что надо. Или же вы хотите этим сказать, что прибыли сюда не для того, чтобы удавить этого проклятого Фишера?

— Может быть, для того, а может, и не для того, — ответил я. — Насколько я знаю, причина якобы в этом. Но сам еще далеко не уверен.

— Опять двадцать пять, черт возьми!

— Не забывайте, что до появления Мак-Ларена мы ничего не знали о Фишере, — сказал я, — а он пытался разбудить наш интерес тем, что послал в отель трех негодяев с заданием похитить меня. Потом совершенно неожиданно, словно с небес, появился Бочар и рассказал нам еще кое-что о Фишере и в придачу о Колетт. Потом кто-то послал нам голову Мак-Ларена на тот случай, чтобы поддержать наш интерес. Кому-то очень нужно было настроить нас против Фишера. Тут же позвонила Колетт и предложила нам объединиться, а Лози нашел человека, который убил Мак-Ларена, и расправился с ним и с его боссом в Париже.

— Ну и что? — недоуменно спросил Хикс.

— Мы в Лондоне жили и, как говорится, ни о чем не тужили, — сказал я, — а потом вдруг чуть ли не полмира стало нуждаться в нашей помощи, чтобы убить Фишера. Все это вызывает во мне известные сомнения.

— Вы считаете, что за этим кроется что-то еще?

— Во всяком случае, не исключаю этого варианта, — согласился я.

— Ну, и что вы предлагаете делать?

— Попивать чай и выжидать, — сказал я.

— Но в таком случае можно и опоздать. Послушайте, коллега, — терпеливо продолжал он. — Я знаю, что вы помешанный не во всех отношениях, но в определенной области, так? Вы хотите помочь страдающему человечеству своим, очень своеобразным способом, и я против этого ничего не имею, так как все это обостряет мой интерес к делу.

— Если не считать денег, поездок и куколок, — сказал я.

— Ну, это понятно, — великодушно сознался он. — Но я бы не хотел, чтобы вы меня постоянно перебивали, — когда я начинаю задумываться. Возвращаемся к Фишеру. Вы считаете, что такая свинья, как он, должен быть стерт с лица земли. О'кей! Но если кто-то имеет определенные планы против нас? Почему же вы сидите здесь и ничего не предпринимаете?

— Если я не буду этого делать, — сказал я со свойственной мне логикой, — то они поставят ловушку в каком-нибудь другом месте, и та ловушка может быть гораздо более неприятной.

— Я ошибся, — огорченно сказал он. — Вы настоящий сумасшедший.

— А вы мой козырный туз, который я держу в рукаве. Так что, если я не выберусь собственными силами из дома Фишера, вам придется вступить в игру.

— Поэтому-то я и работаю на вас с такой охотой, коллега, — мрачно буркнул он. — Мне только такое и поручается.

— Мы встретимся завтра здесь в это же время, — сказал он. — Проследите за тем, чтобы я свободно вышел сегодня из дома Фишера.

— Опять радости остаются в стороне, — недовольно сказал он. — Разве я не говорил вам, коллега, что шофер сегодня уезжает в Сан-Франциско?

— Пожелайте ему счастливого пути.

В три часа мы встретились перед домом Фишера и опять подверглись такой же экзекуции, что и в первый раз. Фишер и Дибори уже ждали нас, и взаимные приветствия были сведены до минимума.

— Хэл все привел в порядок, — сказал Фишер. — Хотите послушать?

— Почему нет?

Дибори полистал свой блокнот и немного покашлял.

— Я связался к Бочаром и получил от него твердые цены оружия каждого типа и соответствующей амуниции. Вас это устраивает?

— Звучит неплохо, — сказал я. — Детали можно опустить. Назовите общую сумму.

Дибори смущенно заглянул в блокнот.

— Если вы на этом настаиваете, — пробормотал он. — Для наемника я исходил из срока в два месяца, если вы не возражаете.

— Если они понадобятся на более длительный срок, можно будет это оговорить позднее.

— Миллион двести тысяч, — сказал он. — Или вы можете договариваться об оружии непосредственно с Бочаром.

— Я же вам сказал, что держусь в стороне от этого дела, — сказал я. — А сумма для меня приемлема.

— Деньги должны быть выплачены вперед, — сказал Фишер. — И потом вы должны сказать, когда мы начинаем эту операцию?

— Как можно быстрее.

— Значит, как только вы заплатите, так мы и начнем.

— Каким образом и куда перевести деньги?

— Хэл? — каркнул Фишер.

— Я полагаю, что ваш швейцарский счет в состоянии выдержать эту сумму? — мягко сказал Дибори. — Мы предпочли бы перевод в евродолларах, и лучше всего на наш швейцарский счет.

— Я пошлю телеграмму, — сказал я.

— Значит, все в порядке, — сказал Фишер. — Я думаю, теперь можно и выпить.