* * *
Снежный блеск воспоминаний,
Нарисованные сны,
И громады темных зданий,
Тень в свечении Луны.
Долгих лет петляет тропка:
Кругом-лугом, напрямик.
На стекле мороза штопка —
Зимний мир к тебе проник.
Дышит сказкой новогодней
Хруст замерзшей тишины.
Жизнь становится свободней:
Без обиды и вины.
Грусть, усталость и тревога —
Ты меж них легко скользнешь…
Ненадолго, ненамного
От себя ты отдохнешь.
* * *
Сырые осени дороги,
И грусть, как музыка листвы
Упавшей под ноги в тревоге
За безмятежность синевы.
И романтический багрянец
Кругом отчаянно разлит.
И время — вечный иностранец,
Злым монологом веселит.
Ведь жизнь не может без отравы
Между мирами пустоты…
И шелестят забвенья-славы
Цветные-белые листы.
* * *
Ты раздражаешься все чаще,
Ты замыкаешься все больше —
Бредешь сквозь лжи и скуки чащи,
А жизнь становится все дольше,
А грусть становится все ближе,
И тенью за спиной маячит…
Судьба, как эмигрант в Париже,
Всю душу в слезы, в строки прячет.
* * *
Ты видишь, как цветет акация
Ты думаешь: опять весна.
А это точка бифуркации,
Беда у темного окна.
И незаметно время тянется,
Тьма опускается слегка.
Жизнь в одиночестве останется,
Практически наверняка.
Судьба на части разрывается,
Не различая явь и сон.
И потихоньку расплывается
Души твоей ненужной звон.
Распад похож на созидание,
На капли тающего льда.
А ты похож на мироздание,
Отправленное в никуда.
Иди, сквозь ночь, ступай по битому
Стеклу, и слушай воронье,
Внимай отчаянью, разлитому
Сквозь артистичное вранье,
Мешай надежду с безнадежностью,
Теперь безумье — ремесло…
С парадоксальной неизбежностью
В прекрасном мире правит зло.
* * *
Это новая тема иль прежних метаний итог.
Но осенняя ярость, пожалуй, ни с чем не сравнима.
Я уже созерцаю времен всевозможных порог,
Я почти осязаю, зачем создавал меня Бог…
Чтобы все позабыть, чтобы вспомнить, что жизнь эта мнима.
Сверху все безразлично, лишь звезд сокрушающий свет,
Отмеряет шагов виртуально-реальных парсеки.
И все звуки двоятся, разбившись на «Да» или "Нет".
Застревает душа, вязнет в холоде дальних планет,
Опуская руками свои непослушные веки.
В мире много давно обреченных и жутких потех.
Ожидание чуда безмерно, бездонно, нелепо…
И гоняют нас звуки по кругу: то плач, а то смех.
Ну а вечность…Что вечность?.. Похоже, она не для всех…
Ледяными ветрами навек заколдовано небо.
* * *
Это годы, что бегут по этажам,
Поднимаются к холодной тишине,
Поднимаются к забытым миражам,
Что застыли, словно звезды в вышине.
Это радио тоски и пустоты,
Это кресло, опустевшее давно.
И сознания испорчены листы,
А душа, как неотснятое кино.
Это призраки успехов и утрат,
И усмешка, что змеится на губах.
Это разочарований маскарад,
И глядящий прямо в сердце старый страх.
Это ветра мелодический порыв,
Ночь чудес и романтический искус…
Это ты летишь, найдя времен обрыв,
Меланхолию попробовав на вкус.
* * *
Я тенью бреду сквозь холодные ночи.
Предутренней тенью, похожей на морок.
Мне каждый миг мрака и долог, и дорог,
Как будто безумие жжет мои очи.
Иные миры, как иные квартиры,
Где чувства спокойно доходят до боли.
И время распалось на сотые доли,
Под звуки моей хаотической лиры.
Я вижу кого-то, мне нужно немного,
Коснуться, ведь все мы, как тени, скитальцы…
Но режутся в кровь мои нежные пальцы,
Опять суждена мне другая дорога.
* * *
Я многомирен, многомерен
Потусторонней грусти верен.
Я приближаюсь отовсюду
Туда, где не был и не буду.
Летит дорога, как живая.
И тихо недоумевая,
Молчанье или разговоры
Души задергивают шторы
Осенний сумрак вяжет руки
Ремнями запредельной скуки.
И в тишине стучится слово,
К судьбе все также не готово…
Ох, непонятно я устроен:
Я яростен, и я спокоен.
Я странен день, а день — обычен —
От самого себя отличен.
Но вечность — быль и небылица —
Мои не замечает лица.
* * *
Время тянется потянется —
Ничего с тобой не станется.
Жизнь проходит механически:
То нелепо, то трагически.
Осень мерно растекается.
Сердце грустью увлекается
В ночь, где правят превращения —
Ветра злого возмущения.
Взгляд недобрый долго мечется,
(Знать отчаянье не лечится)
Видя в зеркале разбившемся
Только память о несбывшемся.