2. Начало царствования Александра I

Перед тем, как начать изложение событий, скажу несколько слов об Александре I. Он родился в декабре 1777 года, был старшим сыном императора Павла Петровича и наследником престола. Любящая бабушка, императрица Екатерина II, сразу же забрала его у родителей и стала воспитывать сама. Воспитывать не так, как мы представляем себе этот процесс сегодня: она не нянчила его — она разработала план воспитания, определила его принципы, набрала штат воспитателей, и сама контролировала этот процесс.

Все это было чрезвычайно хорошо обдумано. Великому князю предоставили прекрасных педагогов, серьезных воспитателей, которые следили за гигиеной, физическим развитием, прививали ему немало хороших качеств. Но во всех этих, в общем хороших действиях было одно выдающееся явление: первой нянюшкой, склонившейся над кроваткой будущего императора, была бонна-англичанка и первые слова он произнес на английском языке, а самым любимым его учителем и воспитателем был швейцарец-республиканец Лагарп, человек по-своему замечательный. И хотя историю русской словесности преподавал ему известный тогда писатель Муравьев, а учили его физике, математике, астрономии замечательные мастера своего дела, Александр рос европейцем. Он сам впоследствии говорил, что всем хорошим в себе обязан Лагарпу.

Лагарп, судя по всему, был замечательный педагог, но человек республиканских взглядов, выросший в традициях такой необычной страны, как Швейцария. Он плохо представлял себе, что такое Россия. Это непонимание он и привил своему воспитаннику — естественно, не специально.

Воспитанник получился настоящим европейцем. Достаточно сказать, что он говорил совершенно свободно, помимо русского, на французском, немецком и английском языках. Они, можно сказать, были {53} для него родными. Мать и бабка его были немки, французский язык был языком, на котором все говорили в высшем обществе, нянька его была англичанкой, так что удивляться не приходится. Поэтому среди европейских государей он чувствовал себя на равных, у него не было проблемы языкового барьера. При том, что он себя считал русским, его всегда тянуло к иностранцам, и это было естественно после воспитания, которое он получил.

3. Последние годы жизни императора

И вот Александр, которого Лагарп воспитывал честным и благородным человеком на классических примерах, взятых из истории разных стран и веков, тем не менее, уже с детских лет должен был учиться скрывать свои чувства. Потому что, с одной стороны, он жил при дворе своей бабушки, которая души не чаяла в своем внуке, называла его ангелом и втайне продумывала проект устранения Павла, своего сына, от наследства, чтобы империя сразу перешла к любимому внуку. С другой стороны, он, естественно, часто проводил время в Гатчине, во дворце своего отца, где царил совершенно иной дух, иные манеры, иные разговоры. И он должен был уметь в Гатчине показать себя верным сыном своего отца, а в Петербурге, в Зимнем дворце, вести себя совершенно противоположным образом. В нем очень рано развилось лицемерие, и в этом, как утверждают современники, он не имел себе равных. Он умел внушить людям такое мнение о себе, какое хотел. «Лукавым византийцем» его впоследствии называл Наполеон.

С одной стороны, в нем было много от типичного интеллигента — чувствительность, склонность к задумчивости, меланхолии. С другой стороны, это был неутомимый путешественник, привыкший ездить без всякой поклажи в обычной открытой коляске, иногда с поднимающимся верхом. И если там наличествовал какой-то походный скарб, то это был просто сафьяновый матрасик, который привязывали сзади. Он ехал в дождь, в стужу, ехал в санях вдвоем с кучером, без охраны. Здоровьем он отличался прекрасным, и потребность путешествовать у него была, видимо, в крови. Он объехал всю Европу, без конца ездил по России. Возможно, это было своеобразной реакцией на придворную жизнь.

Когда ему было 16 лет, любящая бабка женила его на баденской принцессе, которая, перейдя в Православие, получила имя Елизаветы Алексеевны. Она не оставила о себе памяти как о государственной деятельнице, но ее образ в русской истории сияет особым светом даже в ту эпоху. У Пушкина есть замечательное стихотворение с необычным названием: «Плюсковой». Плюскова была фрейлиной Елизаветы Алексеевны, через которую императрица однажды попросила Пушкина, молодого и уже очень известного поэта, написать ей какое-нибудь стихотворение — самой ей было просить об этом неудобно. И Пушкин, тронутый такой деликатностью, написал стихотворение «Плюсковой», чтобы только императрица знала, кому оно посвящено. Это очень искреннее и очень возвышенное произведение, одно из самых проникновенных в творчестве поэта. Она вышла замуж 14–15 лет, и первое время супруги были не столько супругами, сколько просто друзьями. Они чувствовали себя странно в придворном мире. Впоследствии жизнь их была не безоблачной. Были периоды охлаждения и даже неверности друг другу, но друзьями они сумели остаться навсегда. Они сумели простить друг другу и ошибки, и прегрешения, и конец их был тоже очень необычным. В начале 1825 года императрица была уже больна, а к осени стало ясно, что петербургский климат ее убивает. Врачи настаивали на поездке в Италию, но они на семейном совете почему-то решили, что поедут на юг России.

И вот Александр в своей коляске с очень небольшой свитой уехал в Таганрог, там снял дом, сам руководил расстановкой мебели, развесил картины. Вскоре приехала императрица. В обычном доме с палисадником они прожили, может быть, самые счастливые дни своей жизни. Александр наслаждался покоем, хотя где-то рядом квартировала свита и он, естественно, общался со своими приближенными. Но все-таки он жил отдельно от светской петербургской жизни. Много ездил, путешествовал по Крыму. В одну из таких поездок он очень сильно простудился, а вернувшись в Таганрог, занемог еще сильнее, вскоре слег и скончался. Тело его было забальзамировано, и свита повезла его в Петербург. Императрица не поехала его провожать, она задержалась в Таганроге, а потом очень медленно поехала в Петербург и скончалась в одном из городков при дороге.

Характер Александра потерпел сильное потрясение в 1801 году. Он действительно не думал, что отец его будет убит. Он был настолько наивен, что полагал, будто отца заставят отречься, что его необходимо сместить, убрать с трона для спасения страны. Воспитание, полученное Александром, породило в нем мечтательность и недальновидность.

Когда он осознал, что отец его убит, он понял, что был соучастником этого убийства, и уже никогда не мог отделаться от этой мысли. В том, что у него не было детей (дочь его от связи с придворной красавицей Нарышкиной умерла в юности), он видел Божью кару. Впоследствии, предупреждая своего младшего брата Николая о том, что ему придется царствовать, он говорил, что видит Божью милость в том, что у Николая большая семья, много детей и все благополучно, тогда как он, не имеющий наследников, несет Божью кару за то, как он прожил жизнь. Так что Александр — фигура во многом трагическая.

Чтобы предупредить ваш вопрос о старце Федоре Кузьмиче, скажу, что это рассказ Толстого — и не более. Старец этот — реальная фигура, но к Александру Павловичу он не имеет никакого отношения. Не буду вдаваться в тонкости и детали, но факт смерти императора был зафиксирован свидетелями, потому что умирал он в окружении своих приближенных. Нельзя совершить подмену тела так, чтобы не прошел соответствующий слух, когда так много свидетелей. Во-вторых, когда тело покойного императора было привезено в Петербург, то перед отпеванием его переложили из гроба, в котором везли, в новый. Это сделали его генерал-адъютанты, как и полагалось по протоколу. Люди, которые прожили с ним не один {54} год и знали его очень хорошо, сами облачали императора в мундир и перекладывали и гроб. Один из них, граф Комаровский, писал, что принимал в этом участие. Зачем ему было скрывать подобный обман? Да и при всем желании не могли бы они этого сделать — сразу пошли бы слухи.