С мостика "Энтерпрайза" Спок и находившиеся там проследили, как Кирка и Маккоя под конвоем увели из зала.

– Рура Пенте, – сказала в ужасе Ухура.

– По всей планете это место известно как кладбище иноземцев, – только и смог выговорить побледневший Чехов.

Рядом с ним Валерис сдерживала свои эмоции, но ее глаза выдавали беспокойство – Лучше бы убили их сейчас, чем заставляли пережить то, что им еще предстоит, – горько заметил Скотт.

Спок молча смотрел на экран. Вряд ли стоило отрицать, что процесс не вызвал в нем никаких чувств. За долгие годы, проведенные среди землян, он привык к эмоциям, не говоря уж о том, что унаследовал их от своей матери-землянки. Это даже помогало ему лучше контролировать их, о чем не забывал напоминать ему доктор Маккой, он как-то обвинил Спока в том, что тот в этом деле пытался переплюнуть самих вулканцев.

И все же в своих действиях Спок оставался верным логике В роли вулканца он чувствовал себя гораздо уютнее и не собирался отказываться от нее сейчас Если некоторые эмоции в разумных пределах делали жизнь полнее, то ни одна из них не позволяла контролировать другие. Именно поэтому Спок разрешил себе переживать охватившие его разочарование, гнев, отчаяние и самое сильное из чувств – противоречащее логике чувство вины.

Спок считал себя виноватым, потому что для встречи с "Кроносом" предложил "Энтерпрайз". В некотором смысле сам вулканец повлиял на выбор звездолета, но на то были свои логические основания, за которые его нельзя было упрекнуть. "Энтерпрайз" под командованием Джеймса Т. Кирка был самым безопасным средством для доставки канцлера Клингонов. У капитана не имелось другой возможности встретиться с Горконом, и он мог бы так и не узнать, что, кроме таких Клингонов, как Круге, есть еще и другие. От этой встречи выиграли бы и Кирк, и Горкон, но обстоятельства сложились иначе.

Теперь Спок понимал, что причиной послужили не только обстоятельства.

Настоящие убийцы-заговорщики гуляли на свободе, а Кирк и Маккой оказались перед судом. Это означало, что жизнь Азетбур и дело мира все еще оставались под угрозой.

Спок чувствовал вину и потому, что не высадился вместо Кирка на борт "Кроноса", хотя сам себе приводил все логические аргументы: если бы явился не Кирк, то Клингоны просто-напросто уничтожили бы "Энтерпрайз". Капитан пошел на отчаянный риск и спас корабль, как теперь спасал мирную конференцию. И все-таки Спок не мог до конца избавиться от мучительного ощущения, что на скамье подсудимых вместо Кирка должен быть он. Вначале он вздохнул с облегчением, узнав, что его друзья избежали смертного приговора, поскольку в определенной степени готовился к самому худшему.

Однако внутренний голос – тот, который он почти заставил замолчать во время курсов по подавлению эмоций на Колинахре, голос, который привел его обратно на "Энтерпрайз" и к В'Тер и к которому в последние годы он стал внимательно прислушиваться, – сказал ему еще до вынесения приговора: можно на что-то надеяться.

Растущая тревога заглушала чувство надежды. Рура Пенте приобрела печальную известность жесточайшей исправительной колонии в архипелаге Клингонов. Спок был согласен с капитаном третьего ранга Скоттом: милосерднее было бы казнить их друзей. На Руре Пенте пока никто не выживал, смерть там грозила каждому.

Спок не собирался ждать, когда случится непоправимое, он готов был не подчиниться приказу и пойти на нарушение инструкций Звездного флота. Спок намеревался помочь капитану. Однажды он сам говорил Джиму Кирку, что некоторые вещи стоят выше служебной дисциплины.

Размышляя об этом, Спок подошел к Валерис.

– Давайте посмотрим еще раз эпизод нанесения удара торпедами, лейтенант.

Валерис подняла глаза – только вулканец мог разглядеть в них отблеск эмоций. Поняв, что он видит ее насквозь, она опустила голову. У Спока возникло мимолетное чувство сострадания, но его слова были бессмысленны в данной ситуации – слишком велика вероятность, что Кирк и Маккой умрут до прибытия спасателей.

На экране появилась запись изображения "Кроноса-1". Спок потянулся пальцами к брови и тут же заставил себя опустить руку, пока никто не заметил его жеста.

Экипаж "Энтерпрайза" безмолвно наблюдал, как фотонная торпеда штрихом прочертила пространство и ударила ни по чего не подозревающему кораблю Клингонов.

– Это "Энтерпрайз", – сказал безнадежно Чехов – Стреляли мы.

Спок не был так уверен в этом. На экране ударом второй торпеды отбросило "Кронос".

– Это невозможно! – возражение Скотта предназначалось Споку. – Наши торпеды на месте, сэр.

Валерис резко повернулась к Споку.

– Капитан?.. – Валерис вела себя необычайно застенчиво. – Разве не логично рассмотреть все варианты? Мне трудно об этом говорить, но не приходило никому… – Скотт, нахмурившись, взглянул на девушку, – из нас в голову, что капитан Кирк… ну, то есть, мы знаем, как он относится к Клингонам после всего, что они сделали.

Ухура и Чехов с осуждением посмотрели на Валерис, лишь во взгляде Спока нельзя было ничего прочитать. Она умолкла, затем подняла голову и с обидой в голосе сказала:

– Но этот вариант тоже ведь нельзя исключать.

Спок несколько секунд смотрел ей прямо в глаза и спокойно ответил:

– Прокрутим пленку еще раз.

На экране вновь появился "Кронос", безмятежно зависший в звездном пространстве. В нижнем правом углу дисплея возникла яркая вспышка.

– Нажмите паузу, – приказал Спок и стал внимательно изучать застывшее изображение.

Все делали вывод, исходя из чисто визуального наблюдения. По траектории полета создавалось впечатление, что торпеда была выпущена с "Энтерпрайза". Однако…

Непроизвольно в воображении Спока предстала картина: Джим Кирк с искаженным злостью лицом говорил: "Они не видели атаковавший их корабль.

Казалось, фазерный огонь велся из пустоты.."

Спок взглянул на экипаж, напряженно ожидающий, что он скажет.

– Один мой предок любил повторять, что если отбросить все невозможные варианты, то оставшиеся, какими бы невероятными они не были, должны быть единственно верными.