Жизнь — только скука пробуждений,

Непреходящая тоска.

Царит эпоха наваждений,

До отвращения легка.

И шепчут ужасы свободы,

Что ты не этот и не тот.

Летит романс души сквозь годы,

Из хаотических пустот.

Среди магических обрядов

Потусторонний блеск глубин.

В тебе так много редких ядов,

Что ты останешься один.

А впрочем, общества довольно,

Во сне и наяву… и вновь

Тебе совсем немного больно,

Хоть пьешь ты собственную кровь.

И погибает вечный город,

Безумно вглядываясь в ночь.

И ты опять тоской расколот,

Злой бред пытаясь превозмочь.

Но время режет по живому,

Не возвращаясь, не грустя…

И бродят призраки по дому

Каких-то пять минут спустя…

Бредет душа в холодной мгле,

Все бытие лежит во зле.

Тоски качается фонарь —

Он заменяет календарь.

И снова дней протяжный вой,

И бред с больною головой.

Фрагменты тягостных страниц:

Водоворот событий, лиц.

Непрекращающийся спор,

И путь судьбе наперекор.

И каждый шаг, и каждый вздох,

Как блеск трагических эпох…

Все ерунда и пустяки —

Не стоит мир одной строки.

И жизнь, куда бы ни пришла,

До отвращения пошла.

В полночь ледяную поспеши.

Знай, что все надежды предадут.

Темные миры твоей души

Во вселенной подсознанья ждут.

Возглас умирает на губах,

Вот уж точно нынче повезло:

Снова вызывает давний страх

Умопомрачительное зло.

Мельком опрокинутые дни,

Вязнут в одиночестве опять.

Тают лица, словно бы в тени,

Силясь невозможное понять.

Муки неизбежности лихи,

Много у безумья лепестков.

Жизнь диктует жуткие стихи

Прямо в сердце, без черновиков.

Стынет кровь, как за окном вода,

И уже не важно, что вокруг…

Кажется, что кто-то навсегда

Перерезал все дороги вдруг.

Вновь горящие замки души,

Словно призраки темных миров.

Ты касаться судьбы не спеши —

Ее путь бесконечно суров.

Ее сказки красивы и злы,

В них легко затеряться, пропасть.

К сердцу тянутся щупальца мглы,

И смеется отчаянье всласть.

Жизнь твою разрушают слова,

Воздух вновь ощутимо горчит.

Подбирается бред волшебства

И в висок монотонно стучит.

Как безумье свое ни зови,

Заключенный в него каждый вздох,

Полон страха, тоски и любви

К запредельным кошмарам эпох.

Войди в заповедные двери,

Открой неизбежность тоски.

И не во что больше поверить

И жить просто так не с руки.

Ты болен, ты бредишь восстаньем,

И рвешь бесконечность границ

Трагическим, яростным знаньем

И шелестом темных страниц.

Терзает сознанье эпоха

И время стучит в пустоте.

Не надо ни слова, ни вздоха,

Лишь сердце на чистом листе

Упрямой строкою застынет

И, цепи судьбы разорвав,

Что было — навеки покинет,

С собою все тайны забрав.

Твой свет и жесток и прекрасен.

Он полон погибших миров.

И каждый твой жест так опасен,

И взгляд твой так страстно-суров.

Ты выброшен в вечное пламя,

Во тьму запредельных чудес.

И часто витаешь над нами,

И даришь нам бледность небес.

Дверь в преисподнюю открыта.

Ого, какой там веет ветер!

Здесь, очевидно, много быта,

И ты один на целом свете.

Здесь грусти вечная гримаса,

Тебя качая, утрясает.

Но заполненье смыслом часа

От общей скуки не спасает.

Неимоверные усилья,

Чтоб не пропасть в районах ада.

А жизнь душе все режет крылья,

И ничего уже не надо.

А дальше больше, дальше хуже,

Растут и ширятся пустоты.

И вот ты сам себе не нужен.

И вот, ты сам не помнишь, кто ты…

Ждешь, когда судьба окажет милость —

Возникает только едкий страх.

Снова нечто странное приснилось:

Лед тоски в хрустальных облаках.

Скука нарастает с каждым часом,

И глядит из книжек и зеркал.

Служит пустота судьбы каркасом,

Сколько б ты иного не искал.

Все кругом по-прежнему убого,

Безысходно, что ни говори.

Колесом становится дорога.

Пыль снаружи та же, что внутри.

Льется боль с высот души каскадом,

Достигая темной сути дна…

Все мгновенья стали личным адом,

И стихи горят высоким ядом,

В том, кто бродит в полночь у окна.

Жизнь как камешек в стене —

Вот и некуда бежать:

Остается в вязком сне,

От бессмыслицы дрожать.

На финальной высоте

Только странный холодок.

Только память о мечте,

Непонятной грусти ток.

Снова темное лицо

Из зеркал в тебя глядит.

Время ледяным свинцом,

Сталью души бороздит.

И морочит чепуха,

Что-то быстро говоря:

Тонет магия стиха,

Просто пропадает зря.

Ты теряешься в тоске,

Точно ты ее двойник

Яд, что заключен в строке,

В мир безумья проводник.

На летейском берегу

Бродят призраки одни,

Чьи-то тайны стерегут,

Намагничивают дни.